Невеста для Бессмертного (СИ) - Фрес Константин

Финишируя на две сотых быстрее Болта, ворвавшись в комнату, где был чемоданчик Кощеевый, Марьванна поплотнее дверь за собой притворила — и чуть не навернулась, запутавшись ногами в коте, который проник в комнату следом за нею не иначе как магией.

— Что надо, что надо, блохастый! — снова зашипела она точно так же, как в каморке с сундуком Ядвиги. — Кто звал тебя сюда!

— Ну как же, — вкрадчиво промурлыкал кот, щуря янтарные наглые глаза. — Мы же теперь с тобой заодно, Маняша… Ты — ведьма, я — кот твой верный. Колдуем вместе. Да и делов по природной темпераментности своей ты наворотить собралась, я вижу, а кто остановит тебя кроме меня-то. Клубок-то не порти, Маня. Брось дурковать. Опусти оружие, Маняша. Кощей осерчает.

Только сейчас воспаленная, возбужденная до невероятности Марьванна заметила, что склоняется над наспех расстегнутым Кощеевым чемоданом, преступно зажав в руке непонятно откуда взявшиеся острые портняжные ножницы, удерживая трясущейся ладонью клубок из неприметной черной, чуть волнистой пряжи, как голову врага под водой.

— Я извиняюсь, — вдруг подал испуганный картавый голос клубок, — но шо такое вы собрались таки со мной делать?! Эти ножницы выглядят так, будто я должен вам тур в Египет, но вместо этого проводил до Конотопа за те же деньги.

От неожиданности Марьванна отбросила от себя говорящий клубок и вскрикнула, но кот мужественной лапой зажал ее громко визжащий рот, не позволяя ни звуку просочиться меж его волосатых пальцев.

— Тиш-ше, — пошипел кот, — не то Кощей услышит, и конец нам тогда! Тиш-ше…

— И они еще кричат! — меж тем темпераментно возмущался клубок, чуть подпрыгивая. — Кричать надо мне, притом громко и безутешно, потому что за века безупречной службы вместо отдыха и сна я имею это — безумную женщину, которая таки хочет сделать мне глубокое обрезание. Ой-вэй, прошу — не стоит беспокоиться о моих миллиметрах, меня моя длина очень устаивает, и в коррекции не нуждается.

— Я тебя сейчас на помпоны, осликам на седла, покрошу! — пригрозила страшная Марьванна, оттолкнув кота. Решимость вернулась к ней, она прихватила клубок снова, впилась в его овечью мягкую пряжу когтями и приставила к его темному боку ножницы. — Говори, негодный: как Кощея Трепетовича остановить, не пустить никуда?!

— Постойте с вашими претензиями и угрозами, — дрожащим голосом прокартавил клубок. — Давайте таки все обсудим, как серьезные деловые люди, а не Одесская босота… Что вы мне можете сказать за мои обязанности, я шо, плохо их исполняю?! Нет, конечно! Я исправно вожу людей туда, куда их все время посылают, даже если место это мне не нравится! Но оспаривать конечный пункт назначения я таки не имею права, — если б у клубка были руки, он бы клятвенно прижал их к груди. — Да и шо я могу предложить многоуважаемому Кощею Трепетовичу вместо развратных женщин, к которым его тянет с непреодолимой силой?! Кто я такой, шоб решать, куда вести такого уважаемого человека? Я клубок маленький, от меня не зависит ровным счетом ничего.

— То есть, — зловеще щелкая ножницами, подытожила Марьванна, — отказываешься нам помочь?

— Мы, русские, должны помогать друг другу, — сделав честные глаза, сказал бессовестный кот.

— Погодите! Погодите! Да чем же я могу помочь?! — извивался скользкий клубок, отирая градом катящийся по ниткам пот и уворачиваясь от щелкающих ножниц. — Что же вы опаснее Израиля Соломоновича, которому Мойша год не возвращает его пять шекелей…

— Не туда веди, куда он просит! — велела зловещая и ревнивая Марьванна. — В библиотеку его, родимого! Во! Пущай там ищет любовь, хы-хы-хы…

В местной городской библиотеке, в тишине и пыли, женщин не было уж давно. Заправляла этим хозяйством древнейшая, как крестоносец-тамплиер, Зоя Пална. Истовый и верный паладин от литературы, она спокойно дремала в лучах почти святого света, в котором плясали безмолвные пылинки и витал дух просвещения. Изредка скрипели и хлопали тяжелые советские деревянные двери на пружине, призраки пионеров-должников робко возвращали просроченные книги, и Зоя Пална, испепелив очередного грешника суровым взглядом из-под очков, снова погружалась во многовековой сон. В библиотеке найти свою любовь мог только египтолог, специалист по мумиям.

— Что вы такое говорите, — клубок готов был рвать на себе торчащую жесткую ость от отчаяния. — Чтоб я так жил!.. Как же это возможно?! Я даже не Моисей, и водить по пустыне сорок лет, чтобы мне потом не набили лицо — такого таланта таки у меня нет! Увести не туда… Это все равно, что вы купили бы дорогие билеты, сели бы в самолет до Дубаи, а я вас высадил бы под Житомиром, на сомнительного вида даче тети Сони. И вместо леопардового бикини вы таки смотрели бы на колорадские полосы. Это надежный, проверенный веками туроператор, спрашиваю я у вас?!

— Что-то ты врешь, кругломордый, — нахально вклинился в процесс допроса кот. — Так-таки и не водишь ты людей куда попало? То-то сказок полно, где богатырь то в топь непроходимую забредает, то в чащу непролазную…

— Так это не я! — радостно отозвался клубок. — Не я это, мамой клянусь!

— А кто же?

— Подделки дешевые! Не я это! Не я! Мамой клянусь!

Как делать дешевки-подделки, Марьванну никто не учил. Подделки волшебных туроператоров — тем более. И она в беспомощном отчаянии готова была уже рвать пучками волоса, ибо Кощей уплывал из её рук в чужие — цепкие, молодые и когтистые. И помощи Марьванне ждать было не от кого.

Но только рецессивный ген блядства, битый ногами добродетели и верности, позабыв обо всех обидах, отозвался первым на молчаливый отчаянный призыв Марьванны, не желающей терять свою любовь. Как настоящий верный друг, он вытащил из тёмных закоулков генетической информации ещё какой-то ущербный полудохлый рецессивный ген, то ли сообразительности, то ли древних ведьминских знаний. И тот, поправляя очки на нелепом конопатом носу, шепелявым зубастым ртом подсказал верный выход, словно ботаник-заучка двоечнику на экзамене.

Пока говорливый сын земли обетованной доверительно делился с развесившим уши котом своими переживаниями и наболевшим, Марьванна мигом отыскала в старом секретере похожий клубок — только чуть светлее, скорее, темно-серый, чем черный, — и вернулась к чемодану Кощея. Ни слова не говоря, она ухватила страшными преступными руками волшебный клубок, едва сдерживая недавно приобретенный желудочный хохот, дернула волшебную нить, разматывая ту с загадочным свистом метров на пять, и ее зловещие ножницы чикнули в воздухе неумолимее ножниц мойры Атропос.

— А-а-а-а-а! — заорал не своим голосом клубок, только что переживший обрезание явно не в первый раз в своей жизни. — Чтоб я так жил! Шо вы мне укорачиваете смысл моей жизни?! За шо?! Вы думаете, мне таки легко жить?! Меня била моль, меня таки жевали богатырские кони, я трижды рвался в чаще! Я прополз на брюхе все грязные тропинки ТриДевятого! Я был во всех его горячих точках, и во всех мокрых — таки да! В моей нелегкой жизни среди смертельных опасностей такая конкуренция, шо если вы хотите меня убить, вам придется встать в очередь! Но вам того мало, вы таки делаете мне больно и короче из своих эгоистичных побуждений!

Однако Марьванна не слушала шерстяного болтуна. Ловкими пальцами хитрой ведьмы она привязала волшебную нитку к обычному клубку и аккуратно смотала его. Получилось два магических туроператора. Только тот, что был в руках Марьванны, был молод, неопытен, молчалив, зол и опасен, как затюканный младший менеджер среднего звена в обглоданном крысами бэджике в темном тесном сыром офисе.

Магический клубок замер в глубочайшем изумлении, позабыв о перенесенной только что насильственной инициализации.

— Это таки вы плодите мне конкурентов? — не веря своим клубковым глазам, ревниво произнес он, даже дрожа от возмущения, разглядывая хмурого товарища по бизнесу. — Шо там может знать этот без году неделя стажер, что он умеет, он даже за границей ни разу не был!