Шоу "Шанс" (СИ) - Матуш Татьяна

 - Тебе самому-то не смешно? - Кирилл мотнул головой в сторону пирамиды, - гляди сам, нет ничего. Пусто!

     Артем перевел взгляд туда, куда указывал подбородок Кира... и похолодел. Это была не метафора: ледяное копье словно пробило его от макушки до пяток.

 - Кирюха, - хрипло спросил он. Голос отчего-то сел, и пришлось прокашляться, чтобы получились членораздельные звуки.

 - Ты чего?

 - Кирюха, а где она?

 - Кто? - не понял тот.

 - Гор... горгулья? Та скульптура на верхушке. Ее нет.

 - Как нет?

     Ответить Артем не успел. В спину ударило ветром и он мгновенно, не пытаясь ничего понять и осмыслить, упал в траву и распластался, прижимаясь к земле. Над ним, совсем низко, пронеслось нечто стремительное, огромное и, похоже, очень маневренное. Притормозив на одно мгновенье, это нечто немедленно ушло куда-то вбок, лишь воздушный поток взъерошил волосы.

     Когда дикий, неконтролируемый страх слегка отпустил, Артем еще немного полежал, вжимаясь лицом в землю. Потом тихонько шевельнулся. Вроде ничего не произошло. Тогда он решился подать голос.

 - Кир, - тихонько позвал он, - что это было, а?

     Приятель не ответил.

 - Ты там живой? - забеспокоился Тема, - дурака не валяй, подай голос. Скажи что-нибудь, можешь про меня и матом...

     "Паленка" равнодушно молчала.

     Тема привстал на локтях и осторожно огляделся.

     Кирилла не было. Нигде, вообще.

     И никаких следов, хоть как-то объясняющих происшествие, тоже не было. Словно приснился ему Кирилл, а эти двое суток Темка шел по саванне и разговаривал сам с собой.

 - Мама, - тихо сказал взрослый дядька, у которого мамы никогда не было, потому что на свет он появился нетрадиционным способом. Это было глупо. Но никакие другие слова почему-то на ум не шли.

     Негромко звучала музыка. Саша хорошо знала эту песню и иногда, когда была абсолютно уверена, что никто не видит, даже подпевала - и позорно плакала от странного предчувствия счастья.

     Ее завтрак в постель - ветер из форточки,

     Его направление - линия дня.

     У нее на лице, или даже на мордочке

     Свет от воды и тень от огня,

     Она гадает не на цветах, а на сотовом -

     Все номера - это метки судьбы,

     Она не так далеко. Посмотри же ты, вот она -

     И станет твоей без мольбы и борьбы.

     Если ты хочешь - просто открой ее дверь,

     И в нее, как в принцессу-лягушку просто поверь.

     Ее дни - словно ноты, то выше, то ниже

     То быстрее - то стоп, а то снова бегом.

     Персональное небо то дальше, то ближе,

     А заветное счастье то сейчас, то потом.

     Она считает минуты, теряя месяцы

     И вся ее жизнь - цифровое кино.

     Она рождена, чтоб вы были вместе,

     И знает об этом очень давно.

 - Глупая, - шептал Ярослав, прижимая ее к себе и не замечая, что потоки воды текут с ее тела и волос на пол, что его футболка и джинсы давно промокли, что в квартире "светлый вечер", включено все, что можно, даже такие взаимоисключающие вещи, как кондиционер и обогреватель... А песня все равно пробивалась сквозь всю какофонию звуков, и Саша поймала себя на том, что плачет - и совершенно не стесняется этого, как не стесняется своего нагого тела.

 - Зачем ты? - шептал он, - разве так можно? Разве было из-за чего?

     Сашка решительно замотала головой:

 - Теперь-то я понимаю, что не из-за чего. Но я же думала, что все кончено. Что я вылетела, и больше никогда тебя не увижу. Что ты женишься на ком-нибудь другом, и твою свадьбу покажут по телевизору...

 - Я женюсь на тебе. И нашу свадьбу покажут по телевизору... Ты не вылетела. Я тебя "спас".

 - Ты меня спас, - подтвердила Саша, имея в виду совсем не проваленный конкурс.

     Ярослав вспомнил, как он мчался к дому девушки, и на перекрестке чуть не столкнулся с коптером аварийщиков, как рванул вверх, выворачивая запястья, и чуть не завалив машину... Как, бросив коптер на крыше, слетел по лестнице - три этажа, напрочь забыв о существовании такой штуки, как лифт. Ее дверь была, конечно, заперта. Терять времени на бесплодные попытки дозвониться он не стал, а в первый раз в жизни воспользовался "универсальным ключом" безопасников не по приколу, а для дела. Достав из внутреннего кармашка маленький, плоский кружок, больше всего похожий на кусок плохо обработанного камня, он приложил его к двери, и широкая воронка портала мягко втянула его в коридор, прямо в прихожую.

     Он успел. Он вломился в ванную и чуть не вывихнул ей руки, выдирая ломаный диск, которым Саша собралась резать вены.

     Их судорожное объятье решило все. И для нее, и для него...

 - А... как же камеры? - запоздало сообразила девушка, когда снова обрела возможность дышать и мыслить, пусть рвано и путано.

 - Сигнал заглушили, - уверенно ответил Ярослав, - они же не идиоты. Представляешь, если бы нас с тобой сейчас увидели миллионы зрителей?

 - Да уж, - тихо рассмеялась Саша.

 - Какой я после этого "жених"? Шоу - конец.

 - А... разве ему и так не конец? - девушка подняла на него глаза, огромные, испуганные и ждущие, готовые поверить во все, что угодно: и в любовь о гроба, и в самое черное предательство...

     Ярослав покачал головой. На его лицо набежала тень.

 - Боюсь, что нет. Слишком большие деньги вложены. Никто не позволит нам с тобой "соскочить". Придется доиграть до конца.

 - А если я не выиграю?

 - Я этого не допущу, - пообещал он, хорошо понимая, что обещает почти невозможное.

     Если ты хочешь - просто открой ее дверь,

     И в нее, как в принцессу-лягушку просто поверь...

     Саша спрятала лицо на его плече. Она верила. Да и как же можно было ЕМУ не верить? Но отчего-то меж лопаток, у самого основания шеи, стало вдруг холодно и неприятно-тяжело. Так бывает, когда на многолюдной улице вдруг в спину тебе уставится чей-то пристальный взгляд. Странно... ведь в квартире кроме них двоих больше никого не было.

     Саша решила, что виновато во всем нервное потрясение, и постаралась отбросить черные мысли. Но ощущение чужого взгляда не проходило, даже, как будто, усилилось.

 - А если они... продолжат?

 - Идиот. Тебе и на этот пикантный момент инструкция нужна.

 - Входим?

 - И немедленно. Девушку сразу же к НЕМУ, пусть будет счастлив и, перестанет, наконец, нас доставать.

 - А мужика?

 - По обстоятельствам.

     Плоский диск пылесоса деловито ползал по углам, собирая несуществующую пыль. За стенкой привычно скандалили, выясняя, куда делась пенсия, и кто вылакал сердечный бальзам мамы. Вопли усиливались, приближаясь к той грани, когда взлетают даже нелетающие тарелки. В прошлый раз, помниться, Машке и ее благоверному таки удалось расколотить в мелкие брызги абсолютно небьющееся блюдо.

     Оля наивно думала, что, в первый раз увидев в прямом эфире свою "семейную идиллию", соседи как-то попритихнут. Ага! Повизжав пять минут у телека от восторга, сладкая парочка выкатилась в коридор и продолжила с новой силой. Ругаться с ними было бесполезно, переорать расходившихся супругов не смогла бы даже полицейская сирена, а любую миротворческую деятельность Маша с Юриком воспринимали однозначно: как покушение наглой соседки на их семейный суверенитет, так что Оля давно приучилась смотреть на жизнь квартиры сквозь пальцы, слушать сквозь специальные ватные тампоны, и не комментировать даже сквозь зубы. Просто никак не комментировать. Пусть себе делают что хотят.