Испытание весной (СИ) - Кручко Алёна

— Слишком вы, барышня, задумчивы. Бывает, смотрите в окошко, а взгляд вдруг застынет, затуманится.

Женя выразительно пожала плечами. «Взгляд затуманится» — вот уж симптом! Будто она какая-нибудь мечтательная восьмиклассница! Да мало ли о чем человек задуматься может.

Она смешливо фыркнула, припомнив, как иногда застывал взгляд графа, когда тот слишком уж погружался в свои мысли. Послушать Солли — еще один влюбленный, не иначе! Категории «женат на своей работе»…

— Солли, а расскажи о дядюшке. — Женя сама не поняла, как это у нее вдруг вырвалась такая странная и в чем-то даже неосторожная просьба, но, увидев удивление на лице Солли, объяснила: — Он ведь постоянно занят. Когда случалось время поговорить, сначала я ему о себе рассказывала, а потом он учил меня, как благородной барышне себя вести в Андаре, объяснял, кто есть кто, что я должна знать, чтобы семью не подвести. И тетушка тоже… А о нем самом, о его жизни я почти ничего и не знаю. Нехорошо ведь, правда?

Солли покивала и задумалась, Женя отхлебнула чай, и в это мгновение снизу донесся истошный визг, крики, грохот — звуки, никак не сочетающиеся с понятием «приличная гостиница». Женя вскочила, дернулась к двери и застыла: инстинкт требовал бежать, спасаться или хотя бы посмотреть, что происходит, но лейтенант в первый же день пути предупредил не выходить вечерами из номера без сопровождающего, и это вполне согласовывалось с наставлениями тетушки.

Приникнув ухом к двери, Женя различила среди истерических воплей единственное слово: «Пожар». Паника тут же стала понятна, даже колени подогнулись. Зато мозг заработал в усиленном режиме, подкидывая одновременно случи самых ужасных пожаров в отелях («Хорошо, что здесь нет пластмассы и прочей синтетики, по крайней мере, дым не ядовитый»), правила поведения («Не лезть в толпу — затопчут, дышать через мокрую тряпку, не поддаваться панике»), а заодно почему-то эпизоды из приключенческих фильмов, где пожар инсценировали как раз ради вот такой общей паники, давки и суматохи, и проворачивали в этой суматохе собственные мутные делишки.

— Надо одеться, — сказала Женя. — Будем готовы быстро уходить. Вещи можно бросить, все равно основное — в карете, главное — письма и подорожная.

Собравшись с силами, она подошла к окну, отщелкнула запоры и потянула тяжелую раму. В лицо ударил стылый ветер. Окно выходило на задний двор, здесь было безлюдно, сумерки разбавлялись ровным мягким светом, падавшим на затоптанный снег из нескольких окон. Никаких отблесков огня, никаких рвущихся в панике наружу людей.

— Странно…

— Барышня, не время в окошко глядеть! Бежим!

— Солли, нет! — Женя быстро схватила служанку за руку, усадила на кровать. — Никуда мы не бежим. Здесь что-то нечисто.

— Но ведь… — Солли прижимала к груди теплую накидку, Женя мягко ее отобрала, накинула служанке на плечи. Намочила в умывальнике полотенце, вложила в безвольно упавшие руки.

— Солли. Послушайте, Солли, нельзя бояться. Все будет хорошо. Нельзя идти туда, где перепуганная толпа! Есть пожар, нет пожара — затопчут и не заметят. Держите эту тряпку крепко, если будет дым, нужно дышать через нее. Слышите? Солли, вы слышите меня?

Необходимость позаботиться о старой перепуганной женщине действовала лучше любого успокоительного.

— Гостиница кирпичная, крыша из черепицы, все не так страшно, стены не загорятся, потолок на голову не рухнет. Я думаю, вот-вот должен подойти лейтенант, надеюсь, с ним ничего не случилось, он мужчина крупный, в давке с ног не собьют. А вот если окажется, что там всего-то искра из очага в солому упала, а кто-то спьяну шум поднял…

В дверь постучали — сильно, уверенно, но достаточно вежливо, по крайней мере, не кулаком и не ногами. Однако фор Ганц обычно стучал не так.

— Кто? — открывать или даже подходить ближе Женя не собиралась.

— Мне показалось, в номере кто-то есть, — торопливо ответил мужской голос. — Вы не слышали криков? Оставаться в гостинице опасно.

Тревога полыхнула с новой силой. Солли подхватилась, но Женя шагнула к ней и силой усадила обратно.

— Я спрашивала не о криках и не о том, что вам кажется, — накрывала злость, и Женя готова была орать, но пока сдерживалась. — Я спросила, кто вы! Очевидно, ваши намерения таковы, что отвечать на этот вопрос небезопасно. Если вы попытаетесь войти, я применю силу. Солли, пожалуйста, сидите. Это или вор, или мародер, или кто похуже. Честные люди не скрывают своих имен и не пытаются запугать незнакомых женщин, чтобы выманить из комнаты.

— Я всего лишь… — тут незнакомец осекся и, похоже, поспешил убраться: Женя не была уверена, но ей почудился быстрый, почти неслышный бег. И почти сразу вновь раздался стук, но на этот раз более привычный.

— Это вы, лейтенант? — откликнулась Женя.

— Да, я, — голос фор Ганца полыхал тревогой. — Кто здесь был?

— Не знаю, он не представился, — Женя наконец-то подошла к дверям и отодвинула засов. — Там и в самом деле пожар, или это пустая паника?

— Уже потушили. Похоже на намеренный поджог.

— Угу, — Женя почему-то ничуть не удивилась, получив подтверждение своим подозрениям. — Так я и знала.

— Откуда?..

— Как бы сказать… Все выглядело слишком подозрительно. Входите скорее, я хочу запереться. Мне отчего-то кажется, что нас кто-то слушает, наверное, это от страха.

Лейтенант оглядел коридор, прежде чем войти.

— Нет, никого.

— Но кто-то пытался выманить нас из номера, — возразила Женя. — Помогите окно закрыть. Выстудила комнату…

— Зачем открывали? — прежде чем защелкнуть раму, фор Ганц высунулся в окно едва ли не по пояс и оглядел двор. — Там все тихо.

— Вот именно, тихо, — подхватила Женя. — Там ведь должен быть выход во двор, так? Будь и в самом деле пожар, люди выскакивали бы и оттуда. Что там вообще творилось, лейтенант? Отчего вы не пришли раньше, вам кто-нибудь помешал?

— Самым досадным образом, — фор Ганц поморщился и потер затылок. — Меня оглушили. К счастью, не слишком сильно, я достаточно быстро очнулся, хотя, признаться, наглотался дыма и чувствую себя неважно. Плохо, что я даже представить не могу, кто мог напасть, в зале была изрядная суматоха.

— А убить вас в той суматохе могли? — Женя сполоснула кружку из-под чая, налила воды и протянула лейтенанту. — Пейте.

Тот опустошил кружку одним глотком.

— Благодарю. Полагаю, могли и убить, хотя мне крайне неприятно признавать это. Нож или пистолет — вряд ли, но стоило им ударить посильнее, — он снова потер затылок. — Хотя, возможно, удар пришелся вскользь или получился не таким сильным, как хотелось злоумышленникам.

— В любом случае, это выглядело бы не покушением, а стечением несчастных обстоятельств, — кивнула Женя. — Хотела бы я знать, кому и зачем понадобилась я. А впрочем, нет, предпочитаю остаться в неведении.

Сейчас, когда все, похоже, закончилось, когда рядом был человек, хотя бы теоретически способный ее защитить, Женю накрыло запоздавшим ужасом. Она вздохнула поглубже, несколько раз сжала и разжала кулаки, безуспешно пытаясь унять дрожь, и наконец села рядом с Солли и сцепила пальцы в замок.

— Ваш номер должны были охранять двое. Вы ничего не слышали?

— До стука в дверь и попытки выманить нас — ничего. Только крики снизу.

— Странно. Я должен разобраться, но не рискну сейчас оставлять вас без охраны.

— Может, имеет смысл перебраться в другую гостиницу?

— А вдруг от нас того и ждут, и на улице засада?

— Да, правда… Но спать я сегодня точно не лягу!

— Разумное решение, виконтесса. Однако вы должны хоть немного отдохнуть. Мы не можем знать, что будет завтра.

— И снова вы правы, — вздохнула Женя. — Да и Солли… В ее возрасте вредны такие нервотрепки.

Лейтенант встал, развернул стул к двери и уселся спиной к комнате.

— Хоть это и не вполне вежливо, виконтесса, но так я, по крайней мере, не буду мешать вам более, чем это необходимо. Вы можете хотя бы прилечь, не раздеваясь.