Одна из тридцати пяти (СИ) - Ромова Елена Александровна

— И кто же этот счастливец?

— Райт Берингер.

Обоюдный тяжелый вздох предвещал рассвет самого трудного дня в моей жизни.

ГЛАВА 8

Я протиснулась сквозь столпившихся на балконе девушек. Камилла и Сибилла тотчас обступили меня с двух сторон и, проследив, куда я смотрю, принялись сбивчиво пояснять:

— Это отряд восточного направления…

Всадники прибыли утром, посеяв в рядах претенденток настоящую панику. Девушки выскочили на балкон, чтобы понаблюдать, как статные сильные мужчины в военном обмундировании, движутся ко входу во дворец.

Всюду слышалось благоговейное: «Да, они настоящие варвары… я слышала, что мужчины на войне ведут себя, хуже дикарей…» И, наверняка, это было правдой, но меня заботило иное — для чего они здесь, и что случилось там, откуда они прибыли?

— Это люди Берингера, — сказала Камилла, — это может быть интересным.

— Думаешь, кто-то хочет выманить этого зверя из дворца? — подхватила ее мысль Сибилла.

— На кону королевская корона, почему бы и нет.

— Идея не выгорит, Берингер всегда исполняет приказы короля, даже если ему будет нужно разорваться на части.

— Хочешь сказать, что он бросит командование армией, даже если там случилось что-то серьезное? — изумилась Камилла. — Ради того, чтобы контролировать Эдмунда и процесс сватовства?

— Нет, я хочу сказать, что он один из тех, кто умеет решать проблемы по мере их поступления.

Я слушала девушек в напряженном раздумье, понимая, что баланс сил слишком шаток, чтобы я лишилась такой фигуры, как Райт. Что будет со мной, если он уедет?

— Дамы! Реверанс! — послышалось за нашими спинами.

Это была мадам Жизель, которая сопровождала ее величество Генриетту Сафскую.

Девушки присели в реверансах и умолкли, разглядывая королеву, которая, пользуясь случаем, разглядывала их. Генриетта была прекрасна. Ее пышное платье с традиционным квадратным декольте и кружевами, белоснежный парик, изящный веер были произведениями искусства за сотни и тысячи золотых лир. Королева глядела на нас, приподняв подбородок и доброжелательно изогнув бровь. Правда, доброжелательность ее была фальшивой, как и улыбка, потому что все знали, насколько бессердечной была эта женщина.

— Я вернулась из Листана, чтобы лицезреть эти прелестные создания, — проговорила она, наклоняя голову в сторону нашей наставницы. — Они воистину прекрасны, но достойна королевского выбора всего одна.

Королева была высокой, стройной и, несомненно, красивой.

— Ваше величество, позвольте, я представлю вам…

Генриетта остановила Жизель взмахом веера, сделала несколько шагов навстречу, оглядела наши лица.

— Не утруждайте себя, мадам, — вымолвила она властно, — я дорожу своим временем, поэтому попрошу некоторых из этих леди навестить меня сегодня после обеда. Я говорю о леди Брианне, леди Розетте и леди Джине.

Мое имя в череде этих благородных имен? О, это нонсенс.

Объявив свою волю, королева глянула поверх наших голов на примчавшихся ко дворцу всадников, затем сделала нетерпеливый жест фрейлинам.

Катастрофы множились с необъяснимой прогрессией. А еще — я ощущала себя приманкой, марионеткой, которую сильные мира сего пытаются использовать в своих необъяснимых целях.

Перед посещением будуара королевы, я переоделась в парадное платье. Элина, которая старательно изображала из себя обиженную и отвергнутую подругу, поколдовала над прической.

— Вплети в волосы красную ленту, — сказала я, стараясь, чтобы просьба прозвучала естественно.

После обеда явились сопровождающие, дав повод думать, что меня отведут не к королеве, а бросят в темницу. Впрочем, я не знала, что из этого хуже.

Будуар Генриетты был изыскан и ярок. Золотые драпировки на постели, белые пуфы, инкрустированные камнями шкатулки и в придачу ко всему милый звонкий папильон, носящийся под ногами.

Я пришла последней. Королева сидела в кресле у окна, положив ноги на скамеечку. Рядом тихо ворковали ее фрейлины. Брианна и Розетта смущенно пили чай, сидя на софе.

— Дитя, присядь, — королева вышивала, ловко работая иглой.

Начался длинный нудный разговор ни о чем. Генриетта молчала, слушая россказни своих фрейлин, изредка складывая губы в лукавую улыбку. Из претенденток болтала только Брианна. Мы с Розеттой переглядывались и время от времени приникали к чашкам с чаем.

— Ваше величество, к вам посетитель, — на входе показалась камеристка.

— Совершенно забыла, — отозвалась королева, — просто вылетело из головы, — и обращаясь к нам: — надеюсь, вас не смутит, юные леди, если сюда войдет мужчина?

Мы, естественно, наперебой кинулись заверять, что нисколько. И я бы ничуть не смутилась, если бы этим мужчиной оказался не лорд Берингер.

Он тоже не ожидал меня здесь увидеть. Сухо, коротко поздоровался с дамами.

— Райт! — королева протянула ему обе руки, которые мужчина с готовностью поцеловал. — Прости, я совершенно забыла, что мы договорились поболтать.

Сомневаюсь, что Райт когда-то в своей жизни хотел с кем-нибудь «поболтать».

— Я могу зайти в другой раз, — произнес он, бросая на меня мимолетный взгляд.

— Боюсь, в другой раз я буду слишком занята, — надула губы Генриетта, — если тебя не коробит присутствие юных леди, предлагаю обустроиться в кресле напротив. У меня к тебе есть разговор.

Райт был безразличен и предельно собран. Как никогда. Не смотря на кажущуюся непринужденность их общения, оба хладнокровно глядели в глаза друг друга.

— Я была в Листане, — королева сделала несколько глотков чая.

Райту тоже налили напиток, но мужчина был абсолютно неподвижен.

— Я знаю, ваше величество.

— И, конечно, знаешь, что я получила письмо от своей фрейлины.

— Да.

— Это письмо предназначалось тебе, — взмах тонких пальцев Генриетты, и к Берингеру поднесли поднос, на котором лежала записка.

Он взял, беспечно убрал в карман.

— Не прочтешь? — коварно осведомилась королева, явно ожидая от него другой реакции.

— Возможно.

— Она пишет тебе каждую неделю вот уже три года. Не время ли простить ее?

— Нет.

— О, Райт, не будь так жесток к своей супруге. Ты же знаешь, как мы дружили. Она нужна мне здесь. При дворе.

Фрейлины, слуги и претендентки внимательно слушали этот разговор. Я глядела на советника, лицо которого оставалось строгим, хладнокровным, сосредоточенным.

Зная его, я могла представить, как сложно ему было не послать ее величество к дьяволу. Может поэтому он молчал.

— Обещай хотя бы подумать. Она так несчастна. Три года в заточении — это слишком строго, — невзирая на жесткость слов, королева мягко улыбнулась, затем глянула на нас и спросила: — Вы ведь считаете так же, леди?

Какое унижение для мужчины обсуждать предательство его женщины. И как бы я ни недолюбливала Райта, я не смогла смолчать:

— Будь моя воля, она сидела бы там до седых волос.

Думаю, Генриетта добилась своего — в этой фразе она уловила ответы на все невысказанные вопросы, и хищно улыбнулась.

— Такая горячность присуща всем молодым женщинам, — сказала она, снисходительно наклоняя голову, — говорить, не подумав. Впрочем, не будем осуждать Джину за жестокосердие. Она слишком юна, чтобы понимать что-либо о браке. Правда, лорд Берингер?

Я взглянула на Райта, рассчитывая на его ответную поддержку, но он изрек:

— Вы, как обычно, правы, ваше величество.

— Так ты подумаешь над моими словами?

— После наших бесед, мне всегда есть о чем подумать, — многозначно произнес он.

Королева едва уловимо усмехнулась.

— Надеюсь, ты составишь мне компанию за ужином?

— Вы прекрасно знаете ответ, — улыбнулся Берингер хищно.

Мне казалось, что эти двое позабыли, что помимо них в комнате находятся люди. Они общались так, будто читали мысли друг друга.

— Печально, — улыбка королевы померкла, — я надеялась, мы обсудим последние сплетни.

Это было то еще издевательство.