Страж перевала (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

Дед умирал не от болезни, от глубокой старости, которую можно считать той же неизлечимой болезнью, не в бою - он сдался на милость победительницы, всеприсущей Смерти, потому что пришел его срок. Вот только свершилось это под открытым звездным небом, а не в жаркой спальне, пропахшей лекарскими зельями, пропитанной тяжким духом больного старческого тела. Он умер подле яркого огня, в который вскоре отправилась бренная человеческая оболочка, и искры взлетели так высоко, что одна из них добралась до небосвода и осталась там, что бы приглядывать за всеми нами, его потомками и друзьями...

Тело князя, я знала, выставят в большом зале, чтобы подданные могли попрощаться с ним, и там оно будет лежать несколько дней, обмазанное всевозможными снадобьями и смолами, что бы избавиться от запаха. Хорошо еще, нынче осень, уже холодно, по жаре вышло бы совсем скверно... Право слово, равнинные ничего не смыслили в похоронных обрядах!

- Ты хорошая девочка, Альена… - произнес князь после долгой паузы, поманил меня ближе и шепнул чуть слышно: - Я прошу тебя… не оставляй моего сына… Он так горяч, а ты сумеешь сдерживать его… Обещай!

- Господин... - шепнула я в ответ, смаргивая невольные слезы, но не торопясь произносить клятву.

Похоже, сознание князя уже помутилось, потому что он не настаивал, а позвал:

- Райгор…

- Да, отец… - ожил тот, до сих пор напоминавший статую.

- Тебе я уже сказал все, что должен был сказать, сынок… - Даккор перевел взгляд на сына. - Только одно… одно повторю… Женись на Альене, Райгор, чего бы это тебе ни стоило! Это, если хочешь… моя последняя воля…

- Отец! Господин Даккор! - воскликнули мы почти в один голос, но старый князь уже не слышал нас.

- Холодно... - только и выговорил он напоследок. - Как холодно...

Он так и не пришел в сознание, а умер на рассвете. У нас сказали бы: Утренняя звезда любит славных воинов, и пускай искр костра не видно в солнечных лучах, это означает лишь то, что умерший стал одним из них, не отличишь, и всегда будет освещать путь своим родным! Вот только окна были закрыты наглухо, тяжелые портьеры задернуты, и опочивальню князя освещали лишь тусклые огоньки свечей...

На рассвете к подданным вышел новый правитель - князь Райгор.

По счастью, с похоронами тянуть не стали, лишь три дня отвели на прощание с Даккором. В толпе шептались, мол, молодой князь не очень-то опечален смертью отца, вон, ни слезинки не пролил… Из толпы не видны были в кровь искусанные губы молодого князя, а я была уверена - это не от горя. Он пытался принять какое-то решение, очень важное решение, и не мог.

Я догадывалась, о чем он думает, и даже немного сочувствовала: непросто найти такой выход, чтобы и не пойти против последней воли отца, и себя не ущемить...

Была и поминальная трапеза, на которой мне как-то не находилось места. Я наблюдала за здешними церемониями с недоумением: если в начале ужина произносили какие-то речи, прославлявшие старого князя, а дамы проливали слезы, то спустя несколько часов тризна превратилась в обычный пир. Я чувствовала себя совершенно лишней в своем траурном платье, без единого украшения - у нас считалось, что негоже похваляться перед умершими вещами, которые нельзя унести с собой за последний перевал... Увы, здесь и поминки были поводом похвастаться богатством!

Проходя мимо оживленно болтавших дам, я невольно услышала обрывок разговора и приостановилась.

- Ну что вы, дорогая, это невозможно! - говорила одна, элегантно обмахиваясь веером.

- Отчего же? - возражала вторая. - Этого хотел старый князь, и…

- Вот именно, что этого хотел старый князь, - хохотнула первая. - Откуда вам знать, чего хочет молодой? Да вы только посмотрите на нее: до чего ж нехороша собой...

- Ну, вы слишком уж придирчивы, - пробормотала вторая. - Девушка, конечно, не писаная красавица, но и далеко не дурнушка. Она неплохо сложена, и если ее как следует одеть и причесать, выйдет просто картинка!

- Да, но...

Что "но", я слушать не стала, поскольку ничего нового о себе не узнала бы: Мадита пересказывала всё, даже гадости, что придумывали обо мне и старом князе... Правда, теперь к списку моих недостатков добавился «дурной глаз», не иначе, с подачи княжны Айны - она ведь не успела еще уехать. Не иначе, траурное платье самого модного покроя приготовила заранее - вот такое уж точно в три дня не сошьешь, там мастерицам на неделю работы!

Я отошла в сторону, думая, как бы удалиться незамеченной, но резкий оклик заставил меня вздрогнуть.

- Альена! - звал Райгор. - Альена!

- Да, господин?

Князь сделал несколько шагов мне навстречу и взял за руку. Я только удивилась: что это на него нашло?

- Альена, отчего ты стоишь одна? - спросил он неожиданно мягко. Его собеседницы уставились на меня с нехорошим любопытством.

- Я…

Райгор до боли стиснул мои пальцы, заставляя умолкнуть.

- Альена безмерно опечалена смертью моего отца, - произнес он, обнимая меня за плечи и с силой привлекая к себе. - Она была очень к нему привязана… Верно, Альена?

Я молча кивнула в ответ, не понимая, что он затеял. Украдкой взглянув вверх, ему в лицо, я поняла - дело неладно!

- Отец тоже очень любил Альену, - продолжал он, прижимая меня к себе так, что я едва могла дышать. - И я женюсь на ней, как только минет срок траура. Так?

- Да, господин, - ответила я. - Такова была последняя воля господина Даккора.

- Вот именно, - произнес Райгор, глядя на Айну. Глаза его блестели опасным сухим блеском, а пальцы жгли мое плечо сквозь одежду, будто раскаленное железо. - А последняя воля - закон. Тем более, воля князя. И да будет так!

Не помню, как я дотерпела до конца вечера. У нас не прекращали бы поминок до рассвета третьего дня, вспоминая деяния ушедшего, - а у Даккора их хватило бы и на больший срок! - но у равнинных такое не было принято. Я спаслась постыдным бегством, скрылась в своих покоях и в последующие дни старалась не высовываться оттуда, чтобы не столкнуться с Райгором.

Новости мне приносила Мадита: жизнь в княжестве шла своим чередом, а если и случались какие-то неурядицы, о них ничего не говорилось.

Впрочем, Мадиту больше интересовали слухи и сплетни. Так, она донесла, что сильнее всего молодому князю докучают не враги, не разбойники и даже не казнокрады, а благородные девицы со своими бойкими мамашами. Еще бы, такой жених пропадает... И ведь не всякую выставишь прочь, не учинив обиды!

- Снова гости, - сказала она, гася свечи, - повара с ног сбились, поди наготовь на такую ораву! Гулять будут до утра... Хорошо еще, тут почти ничего и не слышно, верно, госпожа?

Я кивнула: отзвуки веселья до моих покоев не доносились.

- Иди спать, - сказала я, - или ты опять на конюшню?

- Ну так... если дозволите... - засмущалась она.

- Дозволяю, - серьезно ответила я. - Держи вот яблоко, дай Серебряному от меня. Я сама не пойду, слишком уж много чужаков кругом.

- Он поймет, он прямо как человек, - заверила Мадита, засунув яблоко в карман. - Иногда как глянет, так и думаешь: вдруг, как в сказке, это вовсе не конь, а рыцарь зачарованный?

Я только улыбнулась в ответ, а когда она убежала, кутаясь в шаль, вынула маску из тайника: его я обустроила на полке с книгами, потому что уверена была - туда никто, кроме меня, не полезет. Мадита до книг и дотронуться боялась - я ей еще когда сказала, что они очень дорогие, так что сама пыль смахну, не переломлюсь, - а чужих в комнате не бывало. Конечно, если бы мои покои вздумали обыскать, то нашли бы маску, но пока обходилось...

- Я только еще разок попробую, - шепотом произнесла я, сев перед зеркалом.

Облик княжны Айны удавался мне отлично, но я придумывала все новые и новые лица, и это увлекало не на шутку. Себя бы так не забыть, думала я порой и тут же снимала маску...

Свеча уже почти догорела, и хоть это мне не мешало, я решила, что нужно ложиться. И тут в дверь постучали... Я решила было, что мне померещилось, но стук повторился.