Принцесса демонов (СИ) - Герман Валентина В.

- Что же теперь изменилось? - справедливо, хотя и не без сарказма поинтересовался отец.

- Теперь они знают, что я жива, - я подняла голову и осмелилась взглянуть ему в глаза. - И я устала бежать от них. Рукописи у меня, я прочту их первой, а потом уничтожу, если в этом будет необходимость. Но я хочу быть здесь. Я хочу вернуть себе свою жизнь, если это вообще возможно.

Некоторое время отец безмолвно изучал меня. Мне по-прежнему было неуютно под его суровым взором, и я невольно попыталась вспомнить, когда в последний раз я видела его искренним? Мягким? Добрым?.. Когда он заботился о нас так, будто мы были единственными важными существами во вселенной, когда в последний раз обнимал меня или Энни с чистосердечной отеческой лаской?.. И неужели это и впрямь было только до того, как мы потеряли маму...

- Я не сообщал никому о твоей смерти, - сухо сказал отец, прерывая мои невесёлые размышления. - Знакомым соврал, будто ты по настоянию моего брата отправилась в уединённый монастырь, - он помолчал немного, а потом вдруг совсем тихо добавил: - Я всё это время надеялся... ведь они не нашли тела.

Он смотрел на меня, и в его глазах теперь неожиданно читались искренняя боль, и тоска, и усталость. Эти его чувства поразили меня. Как я могла подумать, что ему было безразлично?.. И то, как он принял меня, вовсе не значило ничего... Я бросилась к нему и обвила руками его шею.

- Папа...

И он обнял меня в ответ. Обнял сдержанно, но в то же время так, что делалось ясно: он не хотел давать меня в обиду - не хотел бы, если бы только был способен защитить.

- Простите меня за всё, - прошептала я в каком-то горьком и горячем порыве. - Мы с Энни никогда не хотели стать такими... никогда не хотели разочаровать вас так.

- Это не ваша вина, - отозвался отец, но вышло у него слишком плоско. Да, вероятно, разумом он понимал это, но всё же не верил сердцем.

Вспомнив о приличиях, я отстранилась и быстро вернулась на допустимое расстояние, машинально оправляя платье.

- Что ж, в таком случае, стоит сообщить знакомым, что я совершила ознакомительную поездку по святым местам и теперь готова вернуться ко светской жизни.

Отец с сомнением нахмурился.

- А ты готова? Полагаю, твои дела с Орденом ещё отнюдь не исчерпали себя.

Я вздохнула и уставилась в пол.

- Знаю. Но я приложу все усилия, чтобы более не бросать тень на вашу репутацию.

К моему удивлению, отец криво усмехнулся.

- Благодарю, дорогая. Как будто мне не было достаточно Аннабель... теперь же члены городского правления посмеиваются за моей спиной: как же, я не в состоянии держать в рамках собственных дочерей, чего тогда ждать от моих подчинённых...

Он осёкся, сознавая, что говорит лишнее, но во мне его слова отозвались не обидой, а раскаянием.

- Мне в самом деле жаль, отец. Я обещаю, что постараюсь быть самой примерной дочерью, какую только можно вообразить.

Отец невесело хохотнул, чем вновь удивил меня.

- Изобразить - более верное слово, дорогая, - безжалостно заявил он. - По крайней мере, это всё, что ты можешь сделать теперь.

На этот раз обида всё же захлестнула меня. Я не могла понять отца: почему он предпочитал выказать злобу и раздражение, вместо того чтобы дать волю искренним чувствам? Неужели считал слабостью проявление любви? Или же всё было проще, и в действительности он злился на самого себя за вынужденное бессилие?..

- Вы позволите мне остаться? - вопрос прозвучал чуть холоднее, чем положено.

- Конечно. Это ведь и твой дом, - тут же ответил отец так, будто это само собой разумелось. Впрочем, вспоминая о нынешнем положении Аннабель, я прекрасно понимала, что всё было отнюдь не так однозначно и надёжно. Всё ещё могло измениться и для меня в какое-нибудь неудачное мгновение.

Стук в дверь не позволил мне высказать отцу натянутой благодарности. Ошарашенный дворецкий заглянул внутрь и, не удержавшись, бросил на меня почти обиженный взор.

- Сэр... к вам мисс Аннабель Кейтон.

Энни распахнула дверь и стремительно вошла, не дожидаясь разрешения, но, увидев меня, застыла на пороге. Признаюсь, я не ожидала увидеть её здесь так быстро. Я надеялась, что ещё успею спрятать ложные рукописи где-нибудь у себя в комнате, а затем показать ей по секрету, но теперь, кажется, планы несколько изменились.

Немая сцена длилась недолго. Аннабель выдохнула моё имя и бросилась ко мне, но вместо того, чтобы обнять меня, сжала мои плечи и как следует тряхнула.

- Как ты могла?! Как ты могла так поступить со мной?!.. Я думала, ты умерла... я видела, как ты погибла... бессовестная стерва!.. - слёзы брызнули из глаз Аннабель, и, резко сменив гнев на милость, она вдруг упала ко мне на грудь и зарыдала. - Я ведь... искала тебя... дура несчастная... я весь город переры-ыла... а вчера ты... и Кэллиш... он чуть шкуру с меня не спустил...

- С Кэллишем мы разберёмся, - прошептала я, смятенно оглаживая её плечи. - Не беспокойся, Энни. Я здесь теперь.

Она дрожала и прижималась ко мне так, что мне хотелось зарыдать вместе с ней. Даже если это было лишь притворством с её стороны... Или не было?.. Как я вообще могла доверять хоть кому-то, если и сестра, и отец - мои самые близкие люди - постоянно играли, притворялись и подтасовывали свои чувства?.. Так и не дав мне прийти к какому-нибудь выводу, Энни вдруг отстранилась и прожгла меня взором.

- А рукописи ведь у тебя, верно?! Это ты была там, в лаборатории, вместе с Сандерсом и его кшахаром...

- Да. Это была я. И рукописи здесь, Энни. Вот они, - я указала на свёрток, лежавший на столе, но когда Аннабель дёрнулась к нему, удержала её за плечи. - Одно условие. Я хочу, чтобы вначале мы прочли их сами. Вдвоём, хорошо, Энни? И лишь потом мы отдадим их Ордену.

Она чуть сощурилась, но выдала вполне ожидаемое:

- Конечно, дорогая.

- Энни, пообещай мне, - я пристально смотрела на неё. Что ж, пусть рукописи ненастоящие, но сама сестра едва ли сумеет понять это, а отсрочка даст мне чуть больше времени на изучение подлинных записей.

Аннабель скривила губы.

- Я не против, только если ты не намерена вновь инсценировать собственную смерть и играть с нами в прятки.

"С нами". Как и утром, на кухне у Белинды, я отметила выбранное сестрой слово, но в отличие от Джера Аннабель причислила себя к другой стороне. К Ордену. К тем, кто охотился за нашей кровью. Как же это случилось? Моя сестра, моя точная копия - как мы вообще могли оказаться разделены? Это какая-то чудовищная ошибка, так не должно быть...

- Я бы не пришла сюда, если бы хотела бежать, - ответила я, стараясь казаться убедительной. - Какой смысл?

- Какой смысл был во всём, что ты делала до сих пор?

- Я только хотела, чтобы мы получили их первыми, Энни. Мы, не Орден. Это наша кровь, и мы имеем на это право.

- Что ж, - Аннабель улыбнулась. - Раз так, я попробую убедить Совет, чтобы они дали тебе немного времени. А теперь покажи мне их, - жадно закончила она.

Я грустно улыбнулась и повела рукой в сторону стола.

- Смотри, пожалуйста.

Аннабель ринулась разворачивать свёрток, а я поймала взгляд отца: тревожный и полный новых сомнений.

- Всё будет хорошо, - шепнула я ему и улыбнулась.

Пока и в самом деле всё шло неплохо.

К вечеру я в полной мере осознала, насколько хорошо было в конце концов оказаться дома. Горячая ванна, в которой я с непередаваемым удовольствием нежилась больше часа, пока моя горничная Нэнси, тайком обливавшаяся слезами по случаю моего чудесного воскрешения, бережно отскребала с тела все следы последних дней. Запах розового мыла, свежее бельё, чистые платья - мои собственные, уютные, домашние, а не то единственное, которое я позаимствовала из древних запасов ещё в поместье графа Рейнервилль. И в довершение ко всему - превосходный ужин из четырёх блюд, над которым успел расстараться наш повар.

За столом мы неожиданно оказались вчетвером: Аннабель, наведавшись в Орден и доложив последние новости, вдруг вернулась домой, чем отнюдь не обрадовала отца. Однако под моим молящим взором он уступил и позволил Энни остаться. Подозреваю, что цели у нас с сестрой на поверку оказались бы очень схожими: Энни наверняка собиралась присмотреть за мной, чтобы я ненароком не сбежала с ценным грузом в придачу, я же чувствовала себя гораздо спокойнее, зная, что она проведёт какое-то время здесь, рядом со мною, вместо того чтобы внимать очередным лживым посулам орденских мозгоправов.