Никому не позволю (СИ) - "Рада Девил"

В пятницу мадам Багнолд ухитрилась второй раз добиться свидания со Снейпом и намекнула ему, что напряжение выросло, так что суд, вероятнее всего, состоится довольно скоро. Вот это стало доброй новостью, потому что Северус был уверен – Поттер всеми правдами и неправдами добьется, чтобы его пропустили на заседание Визенгамота, а значит, они увидятся. Пока Снейп знал, что в любой момент может разыскать Гарри и встретиться с ним, он и не подозревал, насколько сильно и безвозвратно врос в этого парня всей своей душой. Да, Гарри ему не просто очень нравился, но и был неимоверно дорог, это Северус давно уже принял, хоть и старался не выдавать собственных чувств. Не потому, что боялся их или не хотел признаться, нет, он пытался защитить явно симпатизировавшего ему Гарри от сплетен и неприятностей. Какими жестокими бывают люди, а особенно подростки, которых в Хогвартсе пруд пруди, Северус отлично представлял. А еще он был убежден, что Гарри не сумеет утаить своих эмоций, если получит доказательство обоюдности их чувств. После долгих месяцев, когда Поттеру ежесекундно приходилось сражаться с чужой сущностью в себе самом, он вряд ли будет рад повторить такой опыт, требовавший врать всему миру – это чрезвычайно сложно, и Северус об этом догадывался. Так что он считал – пусть Гарри еще немного, всего до окончания учебы в Хогвартсе, помучается в неведении, помогавшем ему держать в узде свои порывы. Конечно, Снейпа иногда одолевали сомнения, и внутренний голос язвительно напоминал, что Гарри, ставший всеобщим кумиром, является теперь желанным призом для сотен ведьм и магов, а следовательно, можно было и «доиграться», в итоге оставшись в одиночестве. Но он тут же решительно отбрасывал эти мысли, говоря себе, что если так произойдет, то это лишь даст понять, что сам ошибся, а Поттер чувствует к нему вовсе не то, чего от него ожидает Северус. «В любом случае – кто из нас старше и опытнее? Зачем подталкивать Гарри? Думаю, я правильно все разгадал, так что… Влюбленность сама по себе приятна, спешить совершенно незачем. Нужно насладиться ею перед тем, как шагнуть навстречу чему-то более серьезному и определенному. И мы оба это заслужили, – Северус довольно улыбнулся, когда перед его мысленным взором встал Поттер: спокойное расслабленное лицо и глаза, похожие на два омута, от которых нет ни малейшего желания спасаться. – Мы непременно будем вместе. Никто не посмеет отобрать тебя у меня, пускай даже не пытаются. Я – эгоист, это ни для кого не секрет. Но уверен, что смогу подарить тебе то, чего не в состоянии сделать никто в этом мире. Ты обязательно будешь счастлив со мной, мой Гарри». Как ни странно, Северус не только впервые с момента ареста уснул ночью, но и не проснулся до самого рассвета, будто у дементоров был выходной. Правда, утром вид того же Нотта явно свидетельствовал – кошмарные стражи добросовестно выполняли свою ужасную работу и на этот раз, почему-то обойдя вниманием Снейпа.

***

В понедельник Гарри проснулся ни свет ни заря. Накануне тревожное ожидание заседания Визенгамота не перебивало даже воздействие умиротворяющего бальзама – нервничать и психовать Поттер, конечно, перестал, но мысли, что совсем скоро все прояснится и Снейп выйдет на свободу, не покидали его ни на минуту.

– Северус, – на грани слышимости прошептал Гарри, едва лишь открыл глаза, и улыбнулся – тепло и счастливо.

Поттер, казалось, все еще продолжал видеть свой сон: Северус, укутанный в пуховое одеяло, спал на широкой кровати, а Гарри сидел рядом с ним и стерег его покой, не в силах хоть на миг оторвать от него взгляд. Время от времени Северус хмурился, и тогда Гарри осторожными прикосновениями, легкими и мягкими, как пух цыпленка, разглаживал морщинку на его лбу, заставляя опущенные брови занять обычное место, дыхание – выровняться, а лицо – вернуть свою сонную безмятежность.

«Хоть что-то хорошее, – поднимаясь с постели, размышлял Гарри, не прекращая неосознанно улыбаться – ему было так хорошо в том странном сне. – Обязательно куплю Северусу такое одеяло, у него в подземельях жутко холодно, несмотря на зажженный камин. Вот завтра же пойду – и куплю, а потом подарю на пропущенное им Рождество. И пускай что хочет думает по этому поводу. Главное – ему будет тепло, и каждый вечер, укладываясь спать, он будет вспоминать, кто позаботился о его уюте».

Приподнятое настроение чуть поубавилось, когда Дамблдор сразу после завтрака принялся отдавать последние наказы, а Гарри понял, что необходимо срочно собраться и не витать в облаках, пусть там ему и было очень приятно.

– Гарри, ты поступаешь в полное распоряжение мадам Багнолд. Рон, Гермиона, не забудьте, что при Молли не стоит обсуждать наши дела, даже те, которые и не являются большим секретом. Не нужно ее расстраивать, – Дамблдор усмехнулся. Он знал – ребята прекрасно догадались, что в виду имелось совсем другое. На этот день Молли Уизли снова попросили составить компанию директору, ни в какую не желавшему подпускать к себе мадам Помфри, подозревая в ней непреднамеренного шпиона – он все же не хотел верить, что она умышленно могла пойти на такое.

– Мама бывает несдержанной и может не к месту что-нибудь сболтнуть, а для наших противников ценна любая информация, которую они сумеют повернуть против нас, – улыбнулся Рон, кивая директору и тем самым демонстрируя, что он и сам в курсе данного недостатка матери.

– Ты прав. Если поступят важные сведения – записка будет лучшим вариантом, – намекнул он, как выйти из ситуации, когда понадобится его совет. – Гарри, тебе пора, – Дамблдор, даже сидя среди подушек (из-за ухудшения самочувствия он опять много времени проводил в постели), походил на генерала, отправлявшего своих солдат в бой.

***

Мадам Багнолд, одетая в строгую черную мантию с темно-серыми отворотами, нервно расхаживала по собственному кабинету и недовольно поглядывала на часы, показывавшие четверть десятого. Гарри поражался, сколько в ней бушевало энергии, несмотря на ее солидный возраст, приближавшийся к семидесятилетию.

– Это уже никуда не годится. Я просто-напросто не успею заявить список наших свидетелей. Они все предупреждены? – Багнолд уставилась на Гарри.

– Да. Они ожидают официального вызова.

– А я не могу его послать, потому что мне не объявлено время начала заседания. Нужно что-то предпринимать.

– Идемте к министру, – предложил Гарри. – Вдвоем, – он сделал ударение на уточнении.

– Мистер Поттер, хотите надавить своим авторитетом?

– Несомненно, – кивнул Гарри, направившись к двери, словно уже получил согласие этой вредноватой старухи, здорово помотавшей им нервы за эту неделю. Но она являлась профессионалом и знатоком магического правоведения.

– Нахальный мальчишка, – процедила вполголоса Багнолд, но, хитро усмехнувшись в спину Поттеру, последовала за ним. Она была уже на все сто уверена, что личные чувства – далеко не последнее, что толкало героя магической Британии на помощь Снейпу, но также полагала, что это никак не должно касаться кого-либо, кроме его самого. Главное, чтобы соблюдались приличия, а они, насколько ей было известно, не нарушались ни разу.

***

Тикнесс выглядел откровенно удивленным, когда увидел на своем пороге Поттера и Багнолд. Он уже немного пожалел о собственных словах, что дверь его кабинета всегда открыта для Гарри. Не то чтобы тот был навязчивым, но каждая встреча с ним выматывала до истощения – танцевать на лезвии ножа Тикнесс не любил, а при беседах с Поттером именно этим и приходилось заниматься, скрывая половину правды и избегая ненужных обещаний.

– Мистер Тикнесс, на какое время назначено заседание Визенгамота по делу профессора Снейпа? Я уверен, что вы тоже собираетесь там присутствовать в качестве свидетеля, – в голосе Поттера звучала нешуточная требовательность, даже Багнолд чуть скривилась от его прямоты.

– С чего вы взяли, мистер Поттер, что суд будет сегодня? Первый раз слышу, – Тикнесс предпочел не делать замечаний, рассчитывая поскорее выпроводить нежданных посетителей. Он действительно ничего не знал по интересующему их вопросу.