Эрбат. Пленники дорог (СИ) - Корнилова Веда

— Похоже, цыпа, кто-то тебя очень не любит…

О, нет, только не Кисс! Единственное, чего мне сейчас до полного счастья не хватает, так это его ехидных замечаний! Отвечать ему, признаюсь, у меня не было ни сил, ни желания. Но, кажется, этот надоедливый тип в моих ответах не нуждался.

— Слепому понятно, что бедняга траванулся теми роскошными деликатесами, что прислали тебе. Не удержался от искушения отведать необычного подношения. Жаль парня… Но в своей смерти повинен сам. А еще, цыпа, мне будет крайне досадно, если на небеса тебя отправит кто другой, а не я…

— Ну, Кисс, ты и зараза! — с великим трудом выдохнула я.

— Значит, цыпа, в данный момент с тобой все в полном порядке: выжила, и будешь жить дальше, если появились силы ругаться. А, следовательно, надежда поквитаться с тобой, звезда синеглазая, по-прежнему не оставляет мое больное и заждавшееся сердце! И все же, цыпа, будь повнимательней и поосторожней: здесь не твое любимое тихое и глухое болото, в теплой тине которого ты привыкла булькаться и делать все, что твоей душе угодно. В здешних местах водятся звери куда опасней и зубастей, и которые, судя по всему, уже намерены схарчить тебя между делом. Правда, всерьез за тебя они еще не брались…

— Ты откуда знаешь?

— Догадываюсь.

— Лучше признай, что богатый у тебя опыт в таких делах — людей со свету сживать…

— Любовь моя, как ты догадлива!

— Слушай, ну тебе-то что за дело до меня?

— Вот как раз, цыпа, у меня и есть интерес. Может, я и не стою первым в длинной очереди желающих свернуть тебе голову, но и оказаться в той очереди последним и наблюдать со стороны, как с тобой покончит кто другой — этого я тоже не желаю.

Нет, он точно — козел!..

Поздно вечером, сидя все в той же допросной, я снова отвечала на бесконечно задаваемые вопросы, только в этот раз за столом дознавателя был не Вояр, а мило улыбающийся Кеир. Догадываюсь, что эта очаровательная белозубая улыбка для него — как маска, да и улыбается он не от души, а лишь оттого, что ему так положено по должности. Многие понимают, что эта улыбка — всего лишь один из способов расположить к себе тех, кого Кеир допрашивает, побыстрее их разговорить, но все же трудно не поддаться обаянию симпатичного парня. Учат его этому, что-ли?..

— … Все просто — устало объясняла я. — Как это ни странно звучит, но домашняя утка — это единственная еда, которую я не люблю. А если быть более точной, то есть я эту птицу не могу. Даже на дух готовую утку не переношу, причем в любом виде! Не могу объяснить, в чем дело! На мой вкус, есть в ней нечто… не знаю, как сказать… неприятное, что — ли… Стоит ее только попробовать, как у меня начинается что-то похожее на тошноту, да еще и задыхаться начинаю! Марида называла это аллергией. В общем, я не могу проглотить ни кусочка домашней утки. Скажете: такого, мол, не может быть, чтоб кто-то в здравом уме взял бы, да и отказался от хорошо приготовленной птицы! Знаю, но… Ведь ту же утку, но дикую, если приготовлю, то съем с удовольствием, а вот домашнюю… бр-р-р! Матушка утку с яблоками очень любила, и для сестрицы я ее частенько готовила. Правда, свой нос при этом чуть ли не затыкала… Зятек — тот вообще в одиночку мог большую тушеную утку за один присест умять… А сама я до этой еды за обедом даже не дотрагивалась. И ребята… извините, я хотела сказать принц и граф, о том прекрасно знают.

— То есть?..

— Ну, когда мы добирались до Стольграда, то по дороге, на одном из постоялых дворов, как-то раз обозники купили на обед уже готовую птицу, и это были как раз жареные домашние утки. Как меня все в тот день не уговаривали их попробовать, я, тем не менее, на эту утку даже смотреть не стала. Вен… то есть Венциан, потом говорил, что я много теряю, что я не люблю эту птицу и не понимаю ее особого вкуса… Впрочем, у меня и желания нет распознавать этот вкус!.. Так что жареную утку, пусть даже с каким угодно вареньем или под невесть каким соусом они мне прислать ну никак не могли! Разве что если в качестве шутки, что — ли… Только застенок не то место, где шутят. И с вином похожая история. В нашем доме его никогда не держали. Бабушка всегда боялась, что матушка от болезни и отчаяния может к нему пристраститься, и вот оттого ничего крепче ягодного морса у нас на кухне не бывало. Даже домашнего пива не водилось, хотя его варили почти во всех домах поселка. И ребята знают, что я к вину непривычная, да и не отношусь к любителям хмельных напитков. Они бы мне сок послали какой, или фрукты — ягоды из чужих стран, — вот их я очень люблю, а в столице, говорят, их можно купить без сложностей… В общем, если бы ребята мне что и послали в застенок, то только что-либо из необычных заморских фруктов, о которых они мне рассказывали в дороге. Так что, глядя на то, что мне принесли, можно сказать только одно: эту еду мне мог послать только человек, который меня совсем не знает.

— Понятно. Только почему ты решила, что в присланной тебе еде находится яд? То, что человек не знал твоих вкусов — это еще ни о чем не говорит. Мало ли кто мог высказать таким образом свое расположение красивой женщине, тем более сидящей взаперти…

— Ну, прежде всего тот стражник, что принес мне эту, с позволения сказать, еду, прямо сказал, что ее прислали праздничного стола мои знакомые. А кроме все тех — же ребят мне никто ничего передать не может. И потом, они оба побывали в рабском караване и имеют представление о том, как окружающие тебя бедолаги будут чувствовать себя, увидев, что кому-то одному из них несут поесть, обделяя при том остальных, а уж тем более когда приносят такие необычные яства… Есть такое подношение одному — это значит настроить против себя всех сидящих рядом с тобой. Короче: то, что мне принесли, было послано чужим человеком, который пытается прикрыться знакомым мне именем, и в то же время не имеющий представления об отношениях невольников между собой. А это уже говорит кое о чем… И еще: я уже рассказала вашему главе тайной стражи, что у меня… Ну, скажем так, иногда бывает внутренний голос. Он и подсказал мне то, о чем я стала догадываться и сама…

— Ох, не выношу я этих внутренних голосов — откинулся Кеир на спинку стула. — Люблю иметь дела с точными данными, без магии, колдовства и тому подобных вещей…

— Чем богата… — я развела руками.

— Догадываюсь, о чем ты хочешь меня спросить: не имеем ли мы отношения к тому, что произошло сегодня?

— Честно? Очень хочу…

— Однозначно — нет! К этому отравлению тайная стража не имеет ни малейшего отношения. Верить мне, или нет — это решай сама. Хотя Вояр и сказал тебе вчера, о чем думает насчет будущего, но… Видишь ли, если бы у нас была такая цель — избавиться от тебя, то подобную задачу решили бы много проще, тише и незаметней. Ты бы просто-напросто однажды утром не проснулась в своей камере — вот и все. Мало ли что может приключиться с человеком в неволе! Допустим, сердце внезапно прихватило, или еще что-то похожее… Все тихо, неприметно, без следов и малейших подозрений. И уж тем более мы бы никак не допустили того, чтоб при этом погиб наш сотрудник. Такие накладки совершенно недопустимы.

— Какая доброта! Аж слезу прошибает!

— Что, звучит диковато? Я тебе честно говорю: здесь дело не в доброте, а в элементарном расчете. Когда была необходимость в шуме, скандале — его устроили, но в данный момент ничего подобного не требуется. Как раз наоборот: ты нам нужна живой, и, что крайне желательно, здоровой, до окончания следствия.

— Спасибо и на том. Правда, рассуждаете вы о людях, как о неодушевленных предметах в чьих-то играх… Вопрос можно?

— Задать можно, но вот отвечу я на него, или нет — видно будет.

— Этот стражник… Его действительно отравили? Так? Кто и зачем? Я-то знаю, что целью отравителей была я, а не этот недотепа… И что там за яд был такой страшный? Бедный парень так кричал!..

— Тебе про это зачем знать?

— А вы бы не захотели узнать про то, окажись на моем месте? Это вопрос меня просто терзает!.. Больше всего меня поразило то, что бедняга предпочел заколоться сам…