Белее снега, слаще сахара... (СИ) - Лакомка Ната

Прихватив свечу из свечного ящика, я отправилась прямиком в главный зал, где хранилось мое сокровище.

Библиотека была огромной, но даже несколько рядов полок не могли вместить все книги. Поэтому вдоль стен были установлены дополнительные стеллажи, и под самым потолком проходили балкончики, забраться на которые можно было лишь по приставной лестнице.

Я подтащила лестницу к самому углу зала, забралась на балкон, придерживая юбку и стараясь не смотреть вниз (потому что голова от высоты кружилась), зажгла свечу и достала «Книгу о кухне».

Свеча сгорела больше, чем наполовину, когда я перевернула следующую страницу и потянулась, разминая затекшие от долгого стояния мышцы. В библиотеке было едва натоплено, но я сняла шапку, чтобы удобнее было читать. Потерев озябшие уши ладонями, я приготовилась изучать рецепт о печенье, сделанном из замороженного теста на пивном сусле, когда чье-то горячее дыхание опалило мою щеку, и приглушенный мужской голос произнес:

- С каких это пор кондитерши стали понимать латынь?

Я взвизгнула от неожиданности, уронила книгу и толкнула локтем подсвечник, оборачиваясь.

Свеча упала и погасла, но даже в свете напольного светильника у входа я разглядела, кто стоял рядом со мной на балкончике – его величество король Иоганнес, собственной персоной.

Моим первым порывом было бежать, и я попыталась это сделать, бросившись к лестнице, но король оказался проворнее меня – он пинком отшвырнул лестницу, и она свалилась на пол, отрезав мне путь к отступлению.

Я замерла, вцепившись в перила и с ужасом глядя вниз.

- Вы… вы что же это наделали? – спросила я дрожащим голосом. – Вы нас здесь заперли! Господин Шнитке глуховат – мы его не дозовемся!

- Какая трагедия! – объявил король, ничуть не испугавшись.

- Вас это забавляет? - пробормотала я, отступая к полкам.

- Конечно, - подтвердил он, опираясь на перила и глядя на меня насмешливо. – Когда еще выдастся случай поговорить с тобой наедине. Без твоего жениха-пекаря.

- Мельника, - машинально поправила я его и облизнула пересохшие губы.

Король опять был одет, как простолюдин, и медленно стянул с головы шапку, встряхнув волосами.

- Мельник, пекарь - какая разница, - сказал он и поморщился. - Значит, сбежала от меня и пряталась здесь, в Арнеме.

- Совсем не сбегала, - запротестовала я. - И в Арнеме я всего три года, к вашему сведению!

- А до этого училась в столичном университете? - король указал на книгу. - Там латынь, барышня Цауберин.

- И что? - я опять облизнула губы, потому что мне внезапно стало жарко и душно, и захотелось оттянуть ворот, совсем как мастеру Лампрехту на именинах принцессы.

Оставалось надеяться, что король не вздумает сбросить меня с балкона, но я на всякий случай поплотнее прижалась спиной к книжным полкам, как будто они могли меня защитить.

- Что за манера отвечать вопросом на вопрос, когда разговариваешь с королем? - он шагнул ко мне, поставив ладони на корешки книг, справа и слева от моей головы.

[1] Прототипом этой книги послужила «Liber de Coquina» из Национальной библиотеки Франции в Париже.

18.

- Для короля вы ведете себя крайне странно, - я храбрилась, хотя сердце замирало. – Разве королям полагается бродить, где попало, да еще и в лохмотьях, как последний бродяга?

- Всего-то зашел в библиотеку.

- Прочесть сказочку на ночь? – съязвила я. – Да ни за что не поверю.

- А во что поверишь?..

- Вы следили за мной?

- Нет.

- Опять не верю! – выпалила я.

Он придвинулся ко мне ближе и наклонился, заглядывая в лицо:

- Правду говорю. У короля есть дела поважнее, чем отмораживать нос, поджидая кондитершу на улице.

- Как тогда вы?.. Здесь?.. – у меня закружилась голова, будто я смотрела с балкончика вниз.

- Мне сказали, что ты зачем-то пошла ночью в библиотеку. Зачем? Пекаря я здесь не вижу.

- Он мельник!

- Какая разница?

- Вы приставили кого-то шпионить за мной?

- Просто присмотреть. Шпионить – громкое слово. Ты же не посол вражеского государства.

Он смеялся надо мной. И прижимался все теснее. Теперь он был так близко, что мои губы опаляло его дыхание – горячее, прерывистое. От него пахло миндалем и дынными цукатами, и я спросила быстрее, чем подумала, о чем спрашиваю:

- Вы ели мои пирожные? Вам понравилось?

- Ел, понравилось, - король говорил тихим, вкрадчивым голосом. – И теперь только о них и мечтаю.

Прозвучало это ужасно двусмысленно, и я, перетрусив окончательно, пригрозила:

- Полезете целоваться – буду кричать!

- Смотритель глуховат, - напомнил король.

- Я… я столкну вас… - прошептала я, потому что он взял меня за подбородок, заставляя приподнять голову.

Его движение было уверенным, сильным и ласковым одновременно. Передо мной явно был не юнец пятнадцати лет, который понятия не имел, как целоваться. Мужчина передо мной знал, как вести себя с женщинами. Чтобы они таяли в его руках, и сами подставляли губы, выпрашивая поцелуя.

- Лишь ты одна можешь относиться к своему королю так неуважительно, - ответил он тоже шепотом. – Настоящая ведьма…

Это не могло быть настоящим. Всё это не могло происходить со мной – с Мейери из «Пряничного домика».

Мне показалось, я оглохла – еще похлеще, чем господин Шнитке, и словно наблюдала за происходящим со стороны. А король явно собирался меня поцеловать.

Поцеловать!.. Меня!.. Король!..

Я вдруг поймала себя на том, что тянусь к нему сама, прикрывая глаза. Это возмутило и испугало меня еще больше, чем выходка короля. Неправильно! Совсем неправильно!..

Не знаю, что бы я сделала – укусила бы, оттолкнула, и в самом деле начала кричать, или… уступила бы его напору, но тут раздались шаги, а затем женский голос, который невозможно было не узнать.

Баронесса Диблюмен!

- Поставьте фонарь здесь, - говорила она повелительно. – И удалитесь. У меня распоряжение принцессы – сохранить конфиденциальность.

- Конечно, госпожа, - ответил господин Шнитке, волоча огромный фонарь. – Как угодно принцессе, госпожа.

Мы с королем застыли, как воришки, пойманные с поличным.

Нет, нас никто не заметил – для этого баронессе и смотрителю надо было бы посмотреть вверх, но ни он, ни она по сторонам не смотрели.

- Мне понадобится минут десять, - продолжала госпожа Диблюмен холодно. – Проследите, чтобы меня никто не побеспокоил.

- Слушаюсь, - смотритель услужливо поклонился, заметил лестницу, которую уронил король, кинулся ее поднимать, но баронесса остановила его.

- Удалитесь, - сказала она выразительно. – Принцесса велела – конфиденциально! Если вы понимаете значение этого слова.

- Простите, госпожа, простите, - господин Шнитке почти бегом покинул зал.

 Баронесса Диблюмен проследила за ним взглядом, убедилась, что смотритель ушел, и твердым шагом направилась к шкафу, который был заперт на навесной замок.

Я знала, что там находились особые книги, но никогда не заглядывала туда – на прочтение особых книг требовалось разрешение короля, принцессы или понтифика.

Заскрипел ключ, поворачиваясь в замке, баронесса раскрыла шкаф и безошибочно достала один из фолиантов. Он был так тяжел, что когда она опустила его на стол, грохнуло, будто гранитная плита упала на столешницу.

Пока баронесса переворачивала листы книги, я посмотрела на короля. Похоже, его совсем не волновало, что там решила вычитать госпожа Диблюмен. Он глядел на меня, и ладонь его легла мне на щеку – поглаживая, лаская.

- За-кри-чу, - сказала я беззвучно, но он покачал головой и прикоснулся указательным пальцем к моим губам, словно запечатывая любой протест.

Мы стояли на балконе, тесно прижавшись друг к другу, и король осторожно прочертил пальцем вокруг моего рта. Я закрыла глаза, чтобы стать еще и слепой, потому что происходило что-то странное, непонятное и… восхитительное, хотя и неправильное. Совсем как в детстве, когда крадешься в кладовую, чтобы стащить горстку засахаренных орехов, которые должны пойти на новогодний стол. Только терпеть нет сил. Совсем никаких. И хочется поскорее попробовать волшебное лакомство, чтобы оно растеклось по языку сладостью, заставило трепетать сердце, покорила все твое существо…