Заклятие роз (СИ) - Кроуз Анна

Хотя, если быть честной, думать Анне Юрьевне как раз сейчас совсем не хотелось. Наоборот, хотелось сделать что-то спонтанное, продиктованное не разумом, но чувствами.

Она вздохнула, и пошла на трамвайную остановку. Впереди были два выходных — два человеческих выходных дня! Анна Юрьевна и забыла, когда вот так выпадало по графику.

Сильно она не обольщалась — на работу вполне могли вызвать и в выходной, но даже сама мысль о том, что впереди два выходных дня, грела душу.

Были, конечно, сомнения — чем занять целых два дня?.. Анна Юрьевна давно уже привыкла к другому распорядку, давно разучилась отдыхать, всё время работая на износ. И, видимо, износ дал о себе знать. Иначе, что произошло в квартире у потерпевшей, когда Анна Юрьевна почувствовала себя плохо?

Что ж, нет худа без добра. Начальство прониклось и сделало послабление — за счёт коллег, разумеется, но тем не менее…

Короткое чувство вины перед коллегами вспыхнуло и сразу же погасло — организм хотел отдыха.

Мысли роились в голове Анны Юрьевны и никак не хотели улечься, успокоиться. Они метались от работы к звёздам, от звёзд к фонарям, от фонарей к свидетелям, потом к потерпевшим… Мысли метались, а Анна Юрьевна шла к остановке, чтобы сесть на трамвай, приехать домой, сварить себе кофе и, взяв какой-нибудь лёгкий фентезийный романчик, лечь на диван и погрузиться в грёзы о великой магии любви, сжигающей всё на своём пути страсти, дальних путешествиях, опасных приключениях… И чтоб никаких настоящих проблем, реальных конфликтов, серьёзных вопросов… И никакой чернухи!

Она подошла к остановке. Народу было немного — большинство горожан уже разъехались по своим домам. Были только такие же неприкаянные одинокие души, как она сама, и молодые влюблённые — им в сутках часов мало.

Остановилась, привычно окинув взглядом тех, кто ждал вместе с ней трамвая, и позволила мыслям захлестнуть, увлечь, утянуть…

Прикосновение к плечу было неожиданным и мягким.

Анна Юрьевна вынырнула из водоворота мыслей и обернулась.

Рядом с ней стоял Пётр Ильич Петров — следователь прокуратуры. Тот самый, который теперь вел дело о пропавших девушках.

Анна Юрьевна удивилась, что он делает в это время в этом месте — его контора располагалась далековато отсюда. Но Пётр Ильич, не дожидаясь вопросов, протянул ей букет из нежно-розовых, жёлтых и белых цветов.

— Вот, — сказал он, неуверенно улыбаясь. — Почему-то захотелось подарить вам.

Все мысли, которые роились в голове у Анны Юрьевны, моментально выпали в осадок. В голове стало пусто и легко.

— Спасибо, — сказала она и приняла подарок.

Чтобы скрыть смущение, склонилась к цветам вдыхая их аромат и пытаясь сдержать слёзы. Ей очень давно не дарили цветов. Выписанные начальством на 8 марта по три тюльпана каждой женщине из личного состава были не в счёт.

Подошёл нужный трамвай, но Анна Юрьевна его не видела. Зато хорошо видел Пётр Ильич.

— Ваша карета прибыла… — сказал он и кивнул в направлении открывшейся двери.

Словно камень, брошенный в сторону пирующих на поле ворон, слова Петра Ильича взбудоражили все мысли Анны Юрьевны, они заметались, заворошились.

Анна Юрьевна растерялась. Она не знала, что делать: то ли ехать, то ли остаться…

Пётр Ильич помог ей принять решение. Со словами:

— Вы не будете против, если я вас провожу? — он легонько подтолкнул Анну Юрьевну к трамвайной двери.

Вошли, сели. Салон был хорошо освещён, и Анна Юрьевна вдруг засмущалась. Ей показалось, что все смотрят на них — не только пассажиры, но и те люди, что на улице. Они хорошо видят, что Анна Юрьевна сидит рядом с Петром Ильичом.

«Мало ли кто сел со мной рядом?» — оправдываясь, сказала сама себе Анна Юрьевна.

«Ага! В полупустом вагоне, свободных мест полно, а он случайно! сел рядом с тобой!» — парировала она сама себе.

«Даже если и так! Я взрослая женщина и могу ехать с кем угодно. Может быть это мой муж!» — не сдавалась она.

«И подарил цветы…» — ехидно заметила вторая половина.

«Может быть мы молодожёны…» — привела железный аргумент Анна Юрьевна.

Оппонентка ответить не успела. Подошла уставшая кондукторша. Анна Юрьевна достала из кармана приготовленную мелочь, но Пётр Ильич мягко опустил её руку.

— Позвольте мне… — сказал он и протянул кондукторше купюру.

Она отсчитала сдачу, дважды провела карточкой по считывающему аппарату, оторвала два чек-билета и подала их Петру Ильичу. На Анну Юрьевну она даже не взглянула — развернулась и пошла дальше по салону.

«Ну вот, теперь она решит, что я еду с любовником!» — подумала Анна Юрьевна и, вдруг рассердившись, сказала себе мысленно: — «Всё! Хватит!»

— Наверное, это не очень удобно, что я вот так навязался, — сказал Пётр Ильич, — но мне захотелось увидеть вас, Аннушка.

Анна Юрьевна улыбнулась и снова уткнулась в цветы. Теперь при салонном освещении она хорошо рассмотрела букет — нежный, романтичный…

— Очень красивые цветы, — сказала Анна Юрьевна. — Мне нравятся. Такие милые…

— Мне показалось, что они больше всего вам подходят. Не яркие пышные розы, ни острые хризантемы, а именно вот эти… Я не помню, как они называются… Но… вот тут у меня записано! — Пётр Ильич гордо вынул из кармана обрывок обёрточной бумаги, на котором было аккуратно написано название цветов. — Альстромерия. Перуанская лилия или лилия инков! Во как! — гордо прочитал он.

— Как романтично, — заметила Анна Юрьевна. — Лилия инков… Прямо название для романа.

— Романа о любви, и чтоб там обязательно была магия! — подтвердил Пётр Ильич.

— Я б такую книгу прочитала, — улыбнулась Анна Юрьевна.

— А я её для вас написал бы, — просто сказал Пётр Ильич.

Анна Юрьевна почувствовала, что у неё немного «поплыло» в голове, а в горле и внизу живота стало жарко. Она снова склонилась к цветам, понимая, что щёки наверняка пылают.

— Я смутил вас, извините, — сказал Пётр Ильич.

Но из того, как он это сказал, стало понятно, что он ничуть не сожалеет о том, что смутил. И даже наоборот…

— Вы пишете любовные романы? — прочистив внезапно осипшее горло, спросила Анна Юрьевна.

— Я написал очень много отчётов, актов, протоколов… Так что, думаю, можно рискнуть и взяться за любовный роман, — отшутился Пётр Ильич.

Анна Юрьевна засмеялась и подумала, что она тоже написала очень много отчётов, актов и протоколов. Слишком много…

Трамвай громыхал сквозь вечерний город. Ночь снаружи, расцвеченная золотыми огнями фонарей и неонами рекламы, не могла пробиться в ярко освещённый салон. Салонный свет превратил окна в полузеркала — на город, который был виден в окна, накладывалось отражение салона трамвая — с сиденьями, пассажирами, кондукторшей. Создавался интересный эффект маленького мирка — мирка, который рядом, совсем близко. Всё, что осталось за пределами отражений в окнах трамвая, стало призрачным, нереальным. Зато своё отражение и отражение Петра Ильича Анна Юрьевна видела и в том окне, которое рядом с ней, и в том, которое через проход. И это двойное отражение создавало ощущение сверхреальности.

— О чём задумались? — спросил Пётр Ильич.

— О сюжете романа, — отшутилась Анна Юрьева и вдруг поняла, что это никакая не шутка. Ей действительно интересно, о чём мог бы быть этот роман.

Она взглянула на Петра Ильича и ей вдруг показалось… что у него усы «хэндлбары»… Сразу же вспомнила музыку, мужчину в чёрном, танец, розу… Но вспомнила так, словно всё это было в каком-то страшном сне. Словно бы мужчина был колдуном, зачаровавшим её…

Анна Юрьевна тряхнула головой и снова поглядела на Петра Ильича — он был гладко выбрит, усов, естественно, не было, просто так падала тень.

— Что-то случилось? — спросил Пётр Ильич и в голосе его послышалась тревога. — Вы побледнели, словно чёрта увидели…

— Извините, видимо, переработала опять… Чёрт-те что мерещится, — сказала Анна Юрьевна и, потирая лоб, смущённо улыбнулась, понимая, что это короткое видение безвозвратно разрушило магию ночного трамвая.