Муассанитовая вдова - Катрин Селина "Сирена Селена"

Так много вопросов и ни одного ответа…

Несмотря на усталость и ломоту в мышцах, угроза всплывала в голове вновь и вновь, а вместе с ней – моя идея приобрести телохранителя, который, если и не сможет уберечь от Лацосте, по крайней мере задержит цварга, чтобы я успела исчезнуть. Вместе с тревожными мыслями постоянно всплывали обрывки сегодняшнего диалога с маэстро. Чей-то навязчивый голос внутри черепной коробки противно брюзжал и ругался с другим, более тонким и визгливым.

– Гуманоиду плохо, он в рабстве, а ты бессердечная тварь…

– Если я его приобрету, его жизнь от этого не станет лучше.

– А вдруг станет? Вдруг с ним плохо обращаются? Думаешь, гуманоиды по доброй воле хотят свести счеты с жизнью?!

– Может, у него какие-то проблемы с головой…

– А если нет?..

– А если он умрет? Тогда совершенно точно придется вызывать представителей местных органов правопорядка, мое имя всплывет в новостных лентах, как жестокой рабовладелицы, заморившей своего «полуконтрактника». У Лацосте внушительные ресурсы, обширная сеть работающих на него цваргов. Такое событие, пусть и вне пределов Федерации, не пройдет мимо его ушей. А дальше дело мощностей аналитической техники – сопоставить лица, всплывающие в новостях, с лицами, покинувшими Цварг. Цвет кожи, волос и форма лица – это хорошо, но далеко не полноценная операция по изменению внешности. Конечно, правильнее было бы найти хирурга на Миттарии, только у меня не было знакомых за пределами Цварга.

– Зато ты была по-настоящему счастлива эти два года: посетила так много Миров, как не удавалось ни одной цваргине, выучила несколько языков, познакомилась с различными расами и культурами, собственными глазами видела северное сияние и километровые водопады, загадочные подводные города Миттарии и технологически совершенный Танорг с ландшафтными вертикальными и подвесными садами…

– И что?! Разве я должна рисковать жизнью ради какого-то гуманоида?

– Селеста, имей совесть! Ты освободилась от гнета законов Цварга и имеешь возможность спасти раба. Ты ненавидишь любое ограничение свободы, а тут лицемерно делаешь вид, что судьба полуконтрактника тебя не касается!

Полночи я беспокойно крутилась на простынях. Не спросила ведь ни расы, ни имени несчастного, а уснуть не могла. Лишь когда удобная подушка превратилась в жаровню, а я дала себе слово, что с утра отправлюсь за полуконтрактником, меня наконец сморил желанный сон без сновидений.

Глава 8. Полуконтрактник

«Я только посмотрю. В крайнем случае, выкуплю, накормлю и отпущу, а что с ним будет дальше – меня не касается. Не заставят же меня держать его при себе…»

Эти слова я повторяла как мантру, пока собиралась с утра, продиралась сквозь разношерстную толпу спешащих оентальцев, щурилась и сопоставляла загогулины с визитки с рунами на фасадах домов в самой густонаселенной части города. Эту фразу я мысленно повторила себе в сотый раз, когда молча протянула пластиковую карточку худому долговязому типу, представившемуся маэстро душ и желаний. Если бы не такой же медный оттенок волос, ни за что бы не поверила, что эта неприятная личность имеет что-то общее с маэстро-пухляком, у которого мне довелось побывать в гостях вчера. Слишком надменное выражение лица, брезгливо опущенные уголки губ, некрасивые узловатые пальцы, шарфик из искусственного шелка, обмотанный вокруг тощей цыплячьей шеи… Может, я заранее враждебно отнеслась к незнакомцу из-за знания, что он взял оплату живым товаром? Не знаю.

– Где он? – коротко бросила без излишних расшаркиваний.

– В сарае, – как само собой разумеющееся ответил дылда-маэстро, указав на полусгнившую постройку на противоположном конце участка.

«Действительно, Селеста, ты же не думала, что такой тип мог поселить раба в своем доме», – мысленно упрекнула себя, когда рассмотрела и новенькую мембранную крышу, защищающую от кислотных дождей, и отличные стеклопакеты с пленкой-хамелеоном, способной отсеять лишний солнечный свет. Не чета цваргским, но гораздо лучше, чем половина из того, что вставлено в рамы на Оентале.

Проржавевшие половицы сарая натужно-жалобно скрипнули под ногами. Дверь, открывшаяся лишь со второй попытки (я побоялась дергать ее сильнее, чтобы не оторвать), с ужасным душераздирающим скрежетом все-таки отошла в сторону и обнажила темный провал. В нос ударил резкий запах затхлой сырости, горькой полынной травы, мха и плесени. Помещение встретило тишиной, настороженной и бесцветной.

– Где он? – повторила, чувствуя себя глупым плеером с заевшей флеш-картой.

– Так вон же он, валяется в углу, – где-то позади раздался голос маэстро, но я его уже не слушала, так как взгляд сам собой прикипел к вороху тряпья.

Сердце болезненно сжалось. Среди груды ветоши определенно кто-то лежал. Рваные и сиплые вдохи теребили влажный кусок холстины с торчащими из нее, как облезлые хвосты крыс, лоскутами. Шагнула ближе, всматриваясь в сумрак помещения и очертания лежащего под рваньем. Это совершенно точно был гуманоид. Не животное, не рептилоид или октопотроид, с которыми много лет назад воевал Цварг, – разумный гуманоид с двумя руками и ногами. Гадливо-удушливое чувство подкатило к горлу едким колючим комком. Резко сдавило живот, спазмом скрутило внутренности, сердце ухнуло в пятки, а вместе с ним и я буквально рухнула на колени и торопливо откинула мерзкую тряпку подальше.

– Госпожа, что вы делаете?! Тут же грязь и ржавчина! Ваша одежда!.. – послышалось от входа, но я лишь гневно шикнула.

Сквозь прорехи в лохмотьях взору открылась мужская обнаженная грудь, покрытая шрамами и язвами, впалый живот и торчащие ребра, как будто раба морили голодом как минимум полгода. На него было больно смотреть, внезапно заслезились глаза. На руках висели увесистые и на удивление современные магнитные наручники таноржского производства, которые активировались лишь тогда, когда преступник совершал попытку к бегству. В таком случае они притягивали кисти друг к другу и могли послать ощутимый электрический разряд, за что их прозвали успокоителями. В случае если преступник по каким-либо причинам умирал, наручники самостоятельно распадались на полузвенья. Сейчас успокоители тускло светились бледно-голубым светом, обозначая, что пульс у раба все-таки есть.

Шею незнакомца рассмотреть не удалось из-за его странной скрюченной позы, зато в полутьме сарая виднелось заросшее щетиной лицо, блестящий от пота высокий лоб, лихорадочно бегающие под закрытыми веками белки глаз и длинные спутанные волосы. Настолько засаленные, что нельзя было толком сказать, блондин это или брюнет. А может, и вовсе какой-нибудь смесок орша и миттара с изумрудными или фиолетовыми волосами.

– Он старый? Что за раса?

«Какая разница, какой он расы, Селеста? Он явно страдает. Ни один гуманоид не должен жить в столь ужасных условиях».

– Да космос его знает. И возраст, и расу… – брезгливо протянул продавец. – В документах этого не было. Ублюдок чей-нибудь. Вообще на человека смахивает, только с рогами. Ха, наверное, его бывшая наставила ему рога, вот они у него и выросли! – Маэстро разразился противным визгливым смехом над собственной шуткой, сочтя ее остроумной, а я вздрогнула и вновь перевела взгляд на голову раба.

Действительно, рога. Как я сразу не заметила? Но на органы восприятия колебаний цваргов не похожи… Тревога осела тонкой паутиной на подсознании, горькой пилюлей растворилась под языком. Фантомно заныли виски и затылок.

«Я найду тебя, Селеста, чего бы это ни стоило…»

Цварг или нет?

У мужчин моей расы рога черные, лоснящиеся, витые, а тут окостенелые, светло-коричневые. И, несмотря на многочисленные язвы, цвет кожи как у захухри или таноржца. Да и хвоста со смертоносным шипом нет. Нет же?

Взгляд зарыскал по лохмотьям незнакомца, пытаясь отыскать пятую конечность, которой гордились все цварги.

– Госпожа, да зачем он вам? – вновь вякнул долговязый тип, явно испытывая беспокойство. – Вы такая маленькая и хрупкая, вам нужен настоящий защитник. Возьмите лучше профессионального контрактника. У меня такие замечательные экземпляры есть! Пойдемте покажу!