Хочешь мою жизнь? (СИ) - Тимофеева Анюта

Прохожу в ванную, принимаю прохладный душ, смывая с себя усталость и заботы. Кейлин без напоминаний протягивает мне пушистое голубое полотенце, а потом – мой любимый легкий бирюзовый халатик.

- Принеси мне сок, а потом можешь идти, - рассеянно говорю я.

Он не трогается с места.

- Кейлин? – удивляюсь я.

- Госпожа… - вдруг падает он на колени. Если кто-то хотел узнать, как выглядит иллюстрация к выражению «на нем лица нет», то вот она. У него мертвые глаза, в которых, тем не менее, плещется ужас, крепко сжатые губы, и подрагивают руки, в которых он всё ещё держит отданное мною полотенце. Кажется, так могут выглядеть люди, которые узнали что-то страшное, и только теперь до конца это осознают.

- Госпожа, не надо, - еле выговаривает он.

- Что не надо? – Ничего не понимаю. Мы вернулись с Совета, ничего там или по пути не случилось, никто никого не собирался наказывать. Я не собиралась делать ничего плохого, и никто из тех, кого я знаю. Так в чем дело?

- Госпожа, я буду идеальным. Таким, как вы хотите! Я… я умею, я смогу! Вы никогда не пожалеете! Я выдержу любое наказание, только не отдавайте меня на коррекцию!

- Здрасьте, приехали! Я и забыла… Не будет никакой коррекции, успокойся! Я передумала, меня тетя отговорила. – Пожалуй, скажу еще и про тетю, потому что «передумала» может и не подействовать на него. Конечно, страшно! Принесла же нелегкая эту Вейну! Зато теперь я знаю, кто чем тут занимается. – Я пе-ре-ду-мала! – практически по слогам говорю ему.

- Почему, госпожа? – дрогнувшим голосом спрашивает он.

Я так понимаю, что этот вопрос вообще за гранью. Не объясняют здесь женщины свои поступки. Но он, наверное, хочет понять. Да вообще весь этот разговор уже за гранью…

- А почему, ты думаешь, госпожа может тебя отдать? – отвечаю вопросом на вопрос.

- Я огорчал вас, я… не соответствовал…

- В последнее время ты исправился, я тобою довольна. Я не буду делать ничего такого, что ты боишься.

Говорю уверенным тоном. Главное – сделать так, чтобы он поверил. В добрую госпожу он не поверит, а вот в ту, которая не хочет менять и так идеального мужчину – должен поверить.

- Я никуда тебя не дену, никому не отдам, - терпеливо объясняю ему. – Здесь есть что-то успокоительное? – без перехода задаю вопрос.

- Вот… вот, отвар есть, - нервно роется он в шкафчике. – Вот! – протягивает мне.

- Молодец! Налей в два стакана. Теперь один выпей сам, второй дай мне. Что-то я тоже разволновалась.…

Глава 25

Лия

Вроде бы, все «тайны прошлого» мы выяснили, неожиданностей больше быть не должно. Надеюсь, что Кейлина мне тоже удалось успокоить. В его случае это вообще была та ситуация, когда незнание – благо.

Ночь прошла спокойно, на сегодня никаких мероприятий не назначено, можно спокойно позавтракать.

Я пила тайшу, ела маленькие бутербродики «на один укус», которые особенно удавались повару, а потом отломила ложечкой кусочек пирожного, похожего на медовик, и положила его в рот.

И вдруг поняла, что не могу вдохнуть. В горле рос какой-то ком, мешая дышать и вызывая дикую панику. От растерянности и страха даже сказать ничего не успела, а потом уже не могла. Вроде бы, можно дышать носом, но я дико закашляла, задыхаясь. Так бы, наверное, и задохнулась, если бы не открылась дверь и не зашел Кейлин. Он с порога начал говорить, отчитываясь о проделанной работе:

- Госпожа, Старшая хозяйка дала мне…

Потом, видимо, посмотрел на меня, увидел и услышал, потому что побросал бумаги и кинулся ко мне, прокричав на бегу:

- Сейчас, сейчас найду лекарства!

Хорошо, что это самое лекарство было жидким, а не в таблетках, потому что ничего твердого проглотить я не могла, а микстуру Кейлин просто влил мне в рот, умоляя попытаться проглотить.

Глотать было практически невозможно, накрывала паника, но, видно, все же какая-то часть вещества подействовала, и я снова, вначале с опаской, а потом и с облегчением, смогла вдохнуть.

Кейлин смотрел на меня с ужасом, сам абсолютно белый.

- Это мед, госпожа… я знал, что вам его нельзя, но не спросил повара, что он кладет в пирожные… Я хотел вас убить, давно хотел, у меня и яд есть…

- Ты повредился умом? – отек спал, и меня неожиданно быстро стала отпускать паника. А вот мой наложник говорил странные и непонятные вещи.

- У меня яд есть, в комнате… но сегодня я не специально, госпожа…

- Чего ты надышался? У меня, оказывается, аллергия на мед, раз ты говоришь, что он есть в пирожных, но причем здесь твой яд? Ты мне дал что-то против аллергии, а яд так просто не нейтрализуешь.

- Просто я думал, госпожа, что смогу убить женщину, и даже боялся этого… а сейчас я был невнимателен, я забыл спросить повара, что в составе этого пирожного. Я опасен, госпожа, если вы меня усыпите – правильно сделаете…

Он паниковал, а я становилась все спокойнее и спокойнее, как ни странно.

- Напомни-ка мне, кто знает о моей реакции на мед?

Кейлин чуть успокоился и задумался над ответом:

- Старый повар знал, госпожа. А остальные – я не знаю. Просто меня вы ведь наказали тогда, помните? Я запомнил. А сейчас не проверил…

Надо же, он действительно из-за этого переживает. Нет, смешной мальчик – сам голову под топор подставляет, сам признался, сам раскаивается в том, что забыл проверить еду. А ведь мог бы отойти в сторонку и ждать, когда я задохнусь. Точнее, выйти за дверь, и очень долго идти за помощью. Возможно, здесь никто и не знает про эту аллергию, так что он будет чист перед лицом остальных. Нет, не убийца этот мужчина, совсем не убийца, наоборот, он слишком правильный.

- Думаешь, твою хозяйку стоило бы отравить? – усмехаюсь я, поднимая его лицо за подбородок.

Кейлин смотрит на меня каким-то потусторонним взглядом, кажется, он уже попрощался с жизнью. Наверное, даже не заметил, что я так странно говорю о себе в третьем лице.

Я тоже смотрю на него, и в голове появляются совершенно нелогичные мысли: я не хочу, чтобы он был в чем-то виноват. Такой образец мужской красоты я бы не смогла отдать на казнь. Совершенно нелогично, правда? Разве убийца не может быть красивым? И разве это отменяет наказание за преступление?

Но, все равно, я надеюсь, что никакого преступления нет и не было.…

Глава 26

Лия

- Что там у тебя? Неси.

И теперь я кручу в руках какой-то пузырек без опознавательных знаков.

- Ну, и что это?  И откуда?

- Очень сильное лекарство, госпожа. Я у лекаря украл.

- А лекаря не наказали, что ли? Разве не должен быть учет и контроль за лекарствами?

- Это не тот лекарь, который сейчас, госпожа! – испуганно почти перебил он меня. – Не тот! Этот не знает ничего! Госпожа, вы только его не наказывайте! Это давно было, когда того спеца, совсем старого, заменили. Он тогда не убрал лекарства, все оставил, а я увидел… и взял.

- И? – мне уже интересно, чем же увлекательный детектив закончится.

- Спрятал у себя в вещах. И забыл, - тихо отвечает Кейлин.  – А сейчас вспомнил.

- Может, на коррекцию, а? – все же интересуюсь я. А он смотрит на меня, и почти смеется. Но это не слишком веселый смех. Почти как смертник на расстреле, в которого промазали случайно или нарочно, и ему уже все равно. Все равно умирать, так хоть пошутить. Надо же, а я не думала, что шутить они еще умеют. В смысле, мужчины после такого воспитания. Может, и меня на коррекцию? Мне стукнут по голове, или что они там делают с «неправильными», и память Лийлайны вернется? Я буду все знать и помнить, ни в чем не ошибусь, тоже стану идеальной? Идеальной Старшей госпожой? Нет, тогда уж лоботомию сразу, чтобы ничего своего не вспоминать.

- Я забыл, - тихо повторяет он. – Увидел флакон, и забрал. Это было тогда, когда его продали, Никки продали. Я сам хотел выпить. Но испугался. А потом… потом думал, что могу отравить. И сам выпить тоже. Вы же все знали, да, госпожа? – вдруг с надеждой спрашивает он. Такое странное поведение, но я, кажется, понимаю логику. Госпожа должна быть богом. Точнее, богиней. Она должна быть всевидящей и всезнающей. Только такой можно подчиняться беспрекословно душой и телом. Только такая может тебя убить, стереть тебе личность… Ну, что же, хорошо, что я ни в чем не призналась. И ни в чем не прокололась. Не буду его разочаровывать.