Девятый ключ (ЛП) - Кэбот Мэг

Очевидно, Тэд этого не знал. Он включил зажигание, и мгновением позже мы уже вырулили на шоссе, преодолевая крутые изгибы дороги вдоль побережья так легко, словно летели на ковре-самолете. Не отрывая взгляда от дороги, Тэд спросил меня, не хочу ли я куда-нибудь съездить – например, выпить чашечку кофе. Наверное, оказавшись со мной в одной связке из-за этого ядовитого дуба, он был не прочь пообщаться.

Несмотря на всю мою нелюбовь к кофе, я, само собой, согласилась и попросила его телефон, чтобы позвонить маме и предупредить, что задерживаюсь. Мамулю очень взволновало известие о том, что я куда-то собираюсь с мальчиком, поэтому она даже не сделала того, что обычно делают мамы, когда их дочери отправляются на свидание с парнем, которого они не знают, вроде выяснения номера его домашнего телефона и имени матери.

Я закончила разговор, и мы отправились в «Кофе Клатч», местечко, которое пользовалось популярностью среди учеников академии при миссии. Ки-Ки с Адамом, как оказалось, тоже были там, но когда увидели, как я вхожу в кафе с парнем, тактично сделали вид, что мы не знакомы. По крайней мере, Ки-Ки сделала. Адам пялился на нас и корчил жуткие рожи, когда Тэд поворачивался к нему спиной. Не знаю, то ли Адам намекал на сыпь Тэда, которая была явно заметна даже в тусклом освещении «Кофе Клатч», то ли просто выражал свои чувства к Тэду Бомонту в целом.

В любом случае, после двух капучино (для него) и двух чашек горячего сидра (для меня) мы покинули кафе, и Тэд отвез меня домой. Мне стало ясно, что он вовсе не был гением мысли. Он ужасно много болтал о баскетболе. А когда не болтал о баскетболе, то говорил о хождении под парусом. А когда не говорил об этом, то рассуждал о катании на водном мотоцикле.

Думаю, достаточно будет отметить, что я ничего не смыслю ни в баскетболе, ни в плавании под парусом, ни в катании на водном мотоцикле.

Но Тэд производил впечатление довольно скромного парня. И, не в пример своему отцу, вовсе не был психом, а излучал спокойствие и доброжелательность. И конечно, выглядел он сногсшибательно, так что, в общем, я оценила бы этот вечер на семь или восемь баллов по десятибалльной шкале, где один балл означал сокрушительный провал, а десять баллов – просто грандиозно.

А потом, когда я, пожелав спокойной ночи, отстегнула ремень безопасности, Тэд вдруг наклонился, обхватил мой подбородок ладонью, повернул мое лицо к себе и поцеловал меня.

Мой первый поцелуй. Самый первый.

Знаю, в это трудно поверить. Я такая яркая, остроумная и тому подобное – вы, наверное, думали, что парни всю жизнь слетались ко мне, словно пчелы на мед.

Скажем так, все немного по-другому. Мне нравится думать, мол, это из-за того, что я биологический уродец – могу общаться с мертвыми и все такое – и именно поэтому меня ни разу не приглашали на свидания, но понимаю, что в действительности дело не только в этом. Я просто не принадлежу к тому типу девушек, о свиданиях с которыми задумываются парни. Ну может, они и задумываются об этом, но, похоже, всегда умудряются передумать. Не знаю, то ли это происходит, потому что они считают, будто я могу заехать им по физиономии, если они попытаются что-нибудь сделать, то ли просто смущены моей сверхинтеллигентностью и неземной красотой (ха-ха). В конечном итоге, им это попросту не интересно.

Так и было до Тэда. Тэд был заинтересован. Тэд был очень заинтересован.

И выразил свою заинтересованность, углубив наш поцелуй от простого пожелания спокойной ночи до совершенно взрослого французского – которым я, кстати, отчаянно наслаждалась, невзирая на цепочку и шелковую рубашку.

И вдруг я заметила (Ну хорошо. Признаю. Мои глаза были открыты. Эй, это мой первый поцелуй, и я не хотела ничего упустить, понятно?), что кто-то сидит на крохотном заднем сидении «порше».

Я отпрянула и тихонько взвизгнула.

Тэд, смутившись, изумленно посмотрел на меня.

– Что-то не так? – спросил он.

– О, пожалуйста, – вежливо попросил некто с заднего сидения. – Не обращайте на меня внимания.

Я посмотрела на Тэда.

– Мне нужно идти. Прости.

И практически вылетела из машины.

Я неслась по подъездной дорожке к дому с горящими от смущения щеками, когда Джесс меня догнал. Он даже шага не ускорял. Просто шел не спеша.

И у него еще хватило наглости заявить:

– Ты сама виновата.

– Что значит «сама виновата»? – возмутилась я, когда Тэд, чуть поколебавшись, начал разворачиваться.

– Тебе не следовало, – спокойно продолжил Джесс, – позволять ему заходить так далеко.

– Далеко? О чем ты? Далеко?! Что вообще это значит?

– Ты едва его знаешь, – ответил Джесс. – И позволила ему…

Я развернулась к нему лицом. К счастью, к этому моменту Тэд уже уехал. Иначе в свете фар он увидел бы, что я стою посреди двора и ору на луну, наконец пробившуюся из-за облаков.

– Ну нет! – громко воскликнула я. – Даже не начинай, Джесс.

– Ладно, – ответил он. В лунном свете я видела, что его лицо выражало упрямую убежденность. В упрямстве не было ничего удивительного – Джесс был, пожалуй, самым упертым человеком, какого я когда-либо встречала, – однако в чем он был настолько убежден, за исключением, может быть, желания разрушить мою жизнь, я не могла понять. – Но все равно это неправильно.

– Мы просто пожелали друг другу спокойной ночи, – прошипела я.

– Может, я и умер сто пятьдесят лет назад, Сюзанна, – процедил Джесс, – но это не значит, что я не помню, как люди желают друг другу спокойной ночи. Чаще всего, когда люди желают друг другу спокойной ночи, они держат свои языки при себе.

– О господи! – воскликнула я и, отвернувшись от него, зашагала к дому. – О господи! Он просто не мог этого сказать.

– Да, именно это я и сказал. – Джесс следовал за мной. – Я уверен в том, что видел, Сюзанна.

– Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? – спросила я, повернувшись у крыльца, чтобы взглянуть на него. – Ты похож на ревнивого бойфренда.

– Nombre de Dios. Ничего подобного, – со смешком ответил Джесс. – Ревновать к этому…

– Да что ты?! Тогда откуда вся эта враждебность? Тэд не сделал тебе ничего плохого.

– Тэд просто…

Джесс произнес что-то непонятное по-испански.

Я вытаращилась на него:

– Что?

Джесс повторил еще раз.

– Слушай, – попросила я. – Говори по-английски.

– Английского перевода, – стиснув челюсти, выдавил Джесс, – для этого слова не существует.

– Ладно, – бросила я. – Тогда оставь его при себе.

– Он тебе не подходит, – заявил Джесс так, словно вопрос обсуждению не подлежит.

– Ты даже не знаешь его.

– Я знаю достаточно. Я знаю, что ты не послушала ни меня, ни своего отца, одна отправившись в дом того человека сегодня вечером.

– Хорошо, – согласилась я. – Признаю, это было очень-очень жутко. Но Тэд привез меня домой. Проблема была не в нем. Псих не Тэд, а его отец.

– Проблема в тебе, Сюзанна! – покачав головой, воскликнул Джесс. – Ты думаешь, что тебе никто не нужен, что ты сама сможешь со всем справиться.

– Не хочу тебя расстраивать, Джесс, – заметила я, – но я могу справиться со всем сама.

Потом вспомнила Хизер, призрак девушки, который чуть не убил меня неделю назад, и поправилась:

– Ну или почти со всем.

– Ага! – обрадовался Джесс. – Видишь? Ты признаешь это. Сюзанна, на этот раз тебе нужно попросить помощи у святого отца.

– Прекрасно, – процедила я. – Я так и сделаю.

– Прекрасно, – в тон мне ответил он. – Умнеешь на глазах.

Мы были очень злы друг на друга и так увлеклись ссорой, что даже не заметили, как в конце концов приблизились друг к другу настолько, что наши лица разделяло не больше нескольких сантиметров. Я вдруг уставилась на Джесса и, даже несмотря на всю свою обиду, позабыла о том, какой он самодовольный наглец.

Вместо этого я вспомнила один фильм, который видела когда-то давно. В нем герой застал героиню целующейся с другим мужчиной, схватил ее в объятия, окинул пылким взглядом и заявил: «Если тебе, маленькая дурочка, так нужны были поцелуи, почему ты не пришла ко мне?»