Темная любовь (ЛП) - Джаспер Эль

Я откидываюсь назад и смотрю на него.

— Как думаешь, она контролирует Эли?

Ной сжимает челюсти. Его глаза темнеют в тени реки.

— Я не уверен в этом, дорогая. Хотел бы я, чтобы это было так. — Он вздыхает и скрещивает руки на груди. — Она сделала меня бессильным там, вместе с тобой. Когда ты остановилась, я остановился. — Он вздыхает. — Но я все еще мог видеть. Все слышать. Все понимать. И что же я увидел? — Я смотрю на него, а он смотрит на меня сверху вниз и качает головой. — Черт возьми, Райли. Ухмылка на лице Дюпре, этот взгляд в его глазах? У меня даже мурашки побежали по коже. Она чертовски могущественна, если может контролировать тебя, меня и Эли одновременно.

Налетающий порыв ветра ударяет мне в лицо и заставляет щуриться. На улице прохладно, где-то за тридцать (-1 градус Цельсия). Я не испытываю дискомфорта, но замечаю температуру. Иногда я скучаю по этому, очень человеческому ощущению, когда тебе ужасно холодно и хочется закутаться и потопать ногами, чтобы согреться. Скучаю по этому, черт возьми.

— Что-то не так, — неожиданно говорит Ной. — Я не могу понять, в чем дело. Но у меня такое чувство, что мы чего-то не замечаем.

— С Эли? — спрашиваю я.

Он бросает на меня взгляд.

— Со всем этим. — Он нежно хватает меня за подбородок, заставляя выдержать его взгляд. — Я умер не так давно, чтобы не помнить, каково это, когда твое сердце бьется с трудом. Даже если Дюпре находится под контролем этой сучки, меня это все равно бесит. И мне жаль, что тебе приходится это терпеть. Ты сама не своя с тех пор, как вернулась в Эдинбург. С тех пор, как это случилось. — Он притягивает мое лицо ближе, опускает свое так, что наши носы почти соприкасаются. — Я скучаю по старой, саркастичной, подлой и хитрожопой Райли По.

Я тоже скучаю по ней. Но, похоже, я ничего не могу с этим поделать. После Эдинбурга все стало еще мрачнее. Ужасная тьма. С моей точки зрения, это плохо, потому что я видела самую дерьмовую, самую уродливую тьму на свете. Это самое главное. Но, возможно, я позволила этому завладеть собой. Я имею в виду, не должна была. Возможно, это отчасти блокирует мои способности. Я настолько ослеплена горем и яростью, что не использую свои способности в полной мере. Вот почему эта женщина смогла так тщательно контролировать меня.

Возможно, Ной Майлз что-то заподозрил.

Он ухмыляется, все еще неприлично близко к моему лицу.

— Почему ты ни разу не снял с шеи сумку и не попытался соблазнить меня? — спрашиваю я в шутку. Я прищуриваюсь и жду мудрого ответа Ноя.

Вместо этого он расплывается в улыбке, поворачивает мое лицо к себе и достает свой айфон. После нескольких нажатий он переворачивает его и опускает. Мои глаза сканируют прикрепленную к нему фотографию.

Я. Ной. Мой рот впивается в его губы, посасывая его лицо.

И тут до меня доходит. Я помню. В лесу, после того, как я вытащила Эли и Вика из реальности. Ной использовал свои сверхчувствительные вампирские феромоны, чтобы вернуть меня к реальности.

Он спас мне жизнь, сделав это.

Все еще. Я свирепо смотрю на него и бью кулаком в живот.

— Придурок. Тебе обязательно было это фотографировать? — Я бью его еще раз. Сильнее. — Ты в буквальном смысле нашел время, чтобы сфотографировать нас? Я была не в себе.

— Ой, — говорит Ной, нелепо хватаясь за живот. Будто это причиняет ему боль. — Ты же не думаешь, что я откажусь от такой фотосессии, правда?

— Дай мне это, — говорю я и тянусь за ним. Он выхватывает его обратно. Убирает подальше от меня.

— О, черт возьми, нет, мисс По. Ни за что в жизни. — Он улыбается и засовывает свой айфон поглубже в карман. — Технологии — замечательная вещь. И я сохранил фото на своем жестком диске, так что перестань беспокоиться о том, чтобы удалить его с моего мобильного…

Какой-то звук отвлекает меня, и я поднимаю руку, чтобы заставить Ноя замолчать. Теперь он тоже прислушивается, и, несмотря на холодный ночной воздух, мы оба напрягаемся. Я сосредотачиваюсь, глубоко дышу, раскрывая свои чувства. Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на всем и представляю свой слуховой проход в виде мегафона, улавливающего все абстрактные звуки и придающего им резкость. Я сразу же перевожу взгляд за пределы городских огней. Вверх по реке и выше. Я напрягаюсь так сильно, что это почти причиняет боль. И тут я слышу это. Едва слышный звук. Это хриплый, слабый стон. Женский.

Человеческий.

И это не стон удовольствия.

Я нюхаю воздух, но это слишком далеко, чтобы определить наверняка. Я едва могу определить, откуда доносится звук, и все, что могу сделать, это начать двигаться в том направлении.

— Давай, — говорю я и пускаюсь трусцой.

Ной рядом со мной.

Я тут же останавливаюсь, разворачиваюсь и бросаюсь к реке. Через несколько секунд я уже бегу во весь опор. В тот момент, когда мои ботинки касаются дорожки, идущей вдоль реки, я перепрыгиваю через воду и приземляюсь на корточки на противоположном берегу. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ной приземляется рядом со мной. Я останавливаюсь и прислушиваюсь на полсекунды. Мы на том же берегу реки, что и церковь Святого Андрея, но к северу от собора. Я поворачиваюсь в сторону церкви Святого Андрея, и, прячась в тени, мы бежим. Сейчас около двух часов ночи, посетителей стало меньше, а людей — меньше. Так что скулеж, который я слышу, становится громче с каждой секундой, и это меня беспокоит. Мы мчимся по Данкрейг-стрит и сворачиваем на Кеннет-стрит, следуя за стонами человека. Я бросаю взгляд на Ноя, когда мы бежим, и знаю, что сейчас он это слышит. Впереди кладбище, запах застарелого разложения проникает в мои чувства и притягивает меня все ближе и ближе. Опасаясь, что кто-нибудь заметит, как я просто выношу мусор, я спешу по темному переулку, нахожу опору для ног и прыгаю на крышу. Когда я смотрю в свою сторону, там стоит Ной. Мы мчимся по крышам, перепрыгивая через дымоходы и поскальзываясь на черепице, пока не слышим, как учащается биение человеческого сердца. Кладбище уже там, прямо впереди, и я набираю скорость, спрыгиваю с крыши и приземляюсь на полном ходу. Мы все еще находимся в черте города, но населенные пункты поредели. Кладбище Томнаурич расположено на склоне холма, и когда мы въезжаем на единственную посыпанную гравием дорожку, она начинает подниматься вверх по склону от подножия. Я чувствую запах старой смерти, костей и гниющей земли. Я осматриваю местность передо мной, и, хотя на улице темно, бледно-серые надгробия резко выделяются на фоне ночной тьмы. Могилы тянутся до самой вершины, но учащенное сердцебиение человека заставляет меня свернуть с тропинки в лес. Мы мчимся сквозь сосны и кустарник, и вдруг я резко останавливаюсь. На дальнем склоне холма я слышу это. Бульканье. Удушение.

В панике я убегаю, а Ной не отстает ни на шаг. Я вскакиваю на ветки дерева над головой и перепрыгиваю с дерева на дерево, чтобы сэкономить время. Затем внизу и впереди я вижу их. Я вижу Эли.

И от этой сцены у меня замирает сердце.

Женщина из «Hush 51» стоит на поляне. Эли стоит в нескольких футах от нее, застыв как вкопанный.

На руках у женщины молодая женщина, она впилась в ее горло. Руки девушки безвольно и безжизненно свисают по бокам. Ее тело дергается в конвульсиях. Она еще не совсем мертва.

Моя рука на дереве сильно прижимается к шершавой коре. Ной обнимает меня за талию, и я знаю, что он делает это, чтобы удержать меня от падения. В глубине души я знаю, что мы опоздали.

Женщина поднимает голову. По ее подбородку стекает струйка крови. Господи Иисусе, сколько крови. Она смотрит на меня мертвым взглядом, когда улыбается. Эли продолжает стоять неподвижно. Застыв на месте.

Когда мой взгляд возвращается к женщине, она бросает человека на пол.

Как мусор.

ЧАСТЬ 4: ТЕМНЫЙ ШЕПОТ

Убедитесь, что по окончании вашей смены вы вернетесь домой живыми. На этом урок заканчивается.