Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Смотри, – шепнул мне Шанти и указал факелом на стену.

И правда, как я сразу не заметила, что в замкнутой кольцом стене имеются два десятка ниш. А из этих ниш на нас смотрят темные хмурые лица. Я почти успела испугаться, но быстро поняла, что это скульптуры. Бюсты мужчин, кажется, из глины. А поверх них водружены тонкие золотые тиары.

Я подошла ближе, чтобы хорошенько всё разглядеть: просто поразительно, лица вылеплены так реалистично, и черты лица у всех разные, индивидуальные, ни одна скульптура не повторяет другую. И тиары явно сделаны разными мастерами.

Начав съёмку, я не переставала удивляться, как хорошо сохранилась керамика. Не треснула, с идеально ровной поверхностью, без пор. А эти тиары... Для чего они вообще нужны в этой портретной галерее? Их когда-то носили сатрапы, чьи скульптуры пополнили этот зал? И теперь каждая тиара надета на причитающийся ей бюст? Здорово. Но где же отсеченные от тел головы?

Внезапно сверху донесся гул, словно земля содрогается над нашими головами. Что-то похожее я ужу слышала в могильной камере на кладбище тел, а это значит...

– Там наверху началась гроза, – озвучил мою догадку Шанти.

Точно, молнии бьют по золотым колоннам, небесное электричество уходит под землю и скоро заберется в этот зал, я это чувствую.

– Надо скорее возвращаться наверх, – объявила я, и Шанти с Иризи меня поддержали.

Вот только я так и не узнала:

– А где же головы сатрапов?

Действительно, где недостающая часть для моего репортажа о древних кладбищах Сарпаля? Без голов все пойдет насмарку.

Камалистки, услышав мой вопрос, тут же влетели в зал и воззвали:

– Братец-тушкан, где ты?

Хвостатая мышь тут же обозначила своё присутствие и начала подпрыгивать на месте возле ниши со скульптурой.

– Ах, вот он где, наш мудрец... – Девица подскочила к нише и схватила бюст обеими руками, чтобы вытащить наружу. – Наш всезнающий вещун. Посмотри, что мы тебе приготовили.

Пока одна девица держала скульптуру в руках, другая вытянула из-под одежды подвеску на цепочке в виде прямоугольной пластины с выгравированными на ней надписями и знаками.

– Вот твой новый язык, – покрутила она пластинкой перед носом у глиняной головы, – с ним ты снова заговоришь и откроешь нам все тайны мира.

Я смотрела на это спектакль и не могла понять: они всерьез хотят заставить бюст заговорить?

Внезапно камалистка разжала пальцы, и древнее произведение искусства полетело на пол. Скульптура разбилась, разлетелась на десятки черепков, а тиара укатилась в сторону. Погиб образчик керамического мастерства. Вот только под грудой черепков что-то лежит. Что-то большое и круглое.

Камалистка опустилась на колени и вытащила из-под обломков высохшую голову. Мумифицированную. С обтянутым кожей черепом и пучком волос на макушке.

– О, правитель погибших земель, – подняв голову за волосы, сказала ему в лицо камалистка, – как же долго ты спал в своей скорлупе, как долго изнывал от тишины и скуки.

Я принялась снимать этот мини-спектакль и готова была заснять даже ритуал вселения в голову говорливого демона-предсказателя, если бы не грохот над головой,

– Госпожа, – напомнила мне Иризи, – надо спешить наверх, пока молнии бьют в столпы и открывают двери в другие миры.

– Да, я помню, но ещё немножко.

Я продолжала снимать, когда камалистка попыталась всунуть пластинку с заклинаниями в рот мумии, как вдруг по комнате пронёсся скрипучий треск и потолок начал светиться. Что за чертовщина? Ой, а почему бедро так припекает?

Жгучая боль заставила меня скинуть с плеча сумку, что упиралась в бок. Моё хранилище объективов упало на пол, крышка открылась, и наружу выкатился цилиндр. Так это он так раскалился? А куда делся привычный холодок?

Иризи взвизгнула и спряталась за Шанти, когда от золотого цилиндра отделился белый огонёк. Душа сатрапа! Точно, песчаный демон ведь так и не забрал её, а затолкал обратно в хранилище душ. Но теперь она словно взбесилась и сама покинула цилиндр. С чего вдруг?

Мы все замерли на месте, наблюдая за белым огоньком, а он поднялся в воздухе и принялся облетать по кругу ниши с бюстами. Внезапно он замер возле одного из них. О боги, кажется, я поняла. Душа нашла свою голову! То, чего так боялись ненасытные жрецы, свершилось – душа умертвлённого ими сатрапа вернулась в Город Ста Колонн.

По комнате снова прокатился треск, и золотые тиары начали испускать свечение. Да что тут происходит? Это всё из-за молний снаружи?

Внезапно электрический луч вырвался из тиары и вонзился в белый сгусток, это вместилище души сатрапа. Молния всасывала его в себя, становясь всё толще, пока не раздался хлопок – это бюст на котором покоилась тиара, не выдержал напряжения и раскололся. Он рассыпался на мелкие черепки, а на пол упала ещё одна сушёная голова. Вот только на дне её глазниц сиял белый свет, и челюсти сами собой размыкались и смыкались.

– Гуль! – завопила из-за спины Шанти Иризи. – Хищный гуль проснулся!

И она вцепилась мне в локоть, начала тянуть к выходу, а я всё пыталась заснять, как голова орудует челюстью и подползает к впавшей в ступор мыши, чтобы ухватить её зубами за хвост.

– Всё, Эмеран, хватит. Надо уходить.

Теперь уже и Шанти тянул меня за другой локоть, а мне всё казалось, что главный кадр ещё не сделан.

И тут одна камалистка подняла голову с пола, вторая засунула в её рот пластину с заклинаниями. А в следующий миг мой скорпион кольнул меня в самое сердце.

– Хвала тебе, сестрица, – с мерзким хохотом, выдали ведьмы, – ты принесла нам самое ценное содержимое для пустого сосуда. Теперь у нас есть древний и мудрый вещун. Всё нам расскажет, ничего не утаит.

Глазницы мертвеца перестали светиться белым светом и запылали алым, а из приоткрытой челюсти вырвался глухой хрип и ритмичный стук зубов друг о друга, будто эта тварь проголодалась и хочет утолить свой ненасытный голод. Всё, пора уносить отсюда ноги.

Я кинулась к сумке, сгребла в неё выкатившиеся объективы с цилиндром, а Шанти тут же подхватил меня под мышки, поднял на ноги, и под хохот сектанток втроём мы кинулись прочь из усыпальницы.

Маленькая Иризи бежала впереди нас с Шанти, но как только мы достигли зала, где лежал щит и гора монет, я не смогла не остановиться. Казалось, каменные стены содрогаются от грохота молний, смеха ведьм и рева отрубленной головы, но я опустилась на колени и начала загребать в свою сумку золотые монеты.

– Эмеран? – обескураженно кинул мне Шанти.

– Только не надо меня осуждать, – предупредительно сказала я. – Я не ворую у мёртвых. Просто нам всем ещё понадобятся деньги на обратную дорогу. Купить провизию в Хардамаре и прочее…

– Я не осуждаю тебя, но нам надо скорее отсюда уходить, вдруг…

Не успел он договорить, как в соседнем зале с потолка с грохотом рухнул каменный блок, и ручеёк песка посыпался на пол. Так вот, о чём меня предупреждал скорпион…

– Всё, верю, – только и оставалось сказать мне. – Теперь точно уходим.

И мы аккуратно вошли в соседний зал, обогнули струю песка, и тут настала очередь Шанти удивлять меня. Он опустился рядом с ящиком, в котором лежала чудом сохранившаяся книга, поднял его и прижал к груди:

– Она ведь одна такая осталась, пережила столько веков. Нельзя, чтобы они так и сгинула здесь, никому не нужная.

– Конечно, нельзя, – только и сказала я, хватая его за руку, – а теперь нам надо спешить наверх, пока тут всё не засыпало песком.

Пока мы бежали к башне с винтовой лестницей, смех камалисток сменился игрой на костяной флейте. В голове началось помутнение, но я всё равно подумала о девушках – успеют ли они выбраться из усыпальницы вместе со своей добычей? Наверняка, успеют, просто обойдут сокровищницу через пустые комнаты, где с потолка не сыпется песок, и спокойно выйдут в коридор, по которому мы сейчас бежим.

На подступах к башне нам на глаза попались пузатые вазы с узким и длинным горлышком. Не сговариваясь, Шанти схватил одну, я – другую, так мы и ринулись к винтовой лестнице, что вела на вершину башни.