Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

А дальше я долго пыталась объяснить, что здешние беззвучные молнии не молнии вовсе, а вспышки света, что открывают дверь в другой мир. Разумеется, Леон мне не верил. И тогда мне пришлось прибегнуть к последнему аргументу.

– Цилиндр. Я отдала его стражам огненных врат. Если мне всё просто привиделось, тогда он должен по-прежнему лежать в сумке. А если его там нет, то...

Я открыла сумку и принялась ворошить её содержимое. Объектив, кассета с пленкой, еще один объектив... Так, а это что такое?

Я вынула незнакомый предмет и не поверила своим глазам. Золотые монеты, что я загребла в подземном городе, слиплись, приплавились друг к другу и стали корявым монолитом.

– Ну вот, – прокомментировал Леон, – а представь, что сила молнии может сделать с человеческим организмом. До сих пор не могу понять, как вы оба живы-то остались.

Как же так? Неужели всё, что я видела, было лишь сном, болезненной игрой воображения? Нет, не может быть, я не хочу, я отказываюсь в это верить!

Я вытрясла из сумки остатки содержимого, но цилиндра так и не нашла. Значит, все же не привиделось. А мой скорпион... Я коснулась груди и не нащупала его. Выходит, он тоже остался там, на другом краю реальности.

– Наверное, выронила где-то вместе с цилиндром, – упорствовал в своём скептицизме Леон. – В подземелье, где же ещё. Ладно, спустимся туда днём, поищем его. Иначе как мы выполним поручение твоей знакомой ведьмы и выберемся из этой проклятой пустыни? Слушай, Эми, а что это с твоей рукой, а?

Я и сама озадаченно глянула на ладонь, потом перевернула её и увидела на коже розоватый знак – ветвистая полоса по линии вен, что начинается на кисти и теряется где-то под рукавом.

– Ну, всё, будет теперь у тебя славный синяк. Ты потом внимательно посмотри, он по всему телу должен остаться. С живыми проводниками всегда так. Вот, смотри, у Шанти та же самая история.

И вправду, ветвистый отпечаток вен протянулся и по его руке. Я невольно потянулась к его ладони и снова взяла за руку. Невероятно! Наши отпечатки примкнули друг к другу и сошлись на месте ветвистого разрыва между большим и указательным пальцами. Эти полосы словно продолжения друг друга, словно знак нашей с Шанти незримой связи, которую предопределили сами сарпальские боги.

Я подняла глаза, и остатки мыслей напрочь вылетели из головы, стоило мне увидеть улыбку Шанти и его тёплый взгляд. В них было столько ласки, заботы и... любви? Не знаю точно, я всегда боялась этого слова. Но сейчас я подумала именно о ней. О любви. Вдруг я впервые в жизни нашла её?

– Ну, не буду вам мешать, – услышала я понурый голос Леона, а в следующий миг он встал и удалился.

Он видел наши переглядывания? Он всё понял? Хотя, к чему эти вопросы, я и так знаю, что Леон давно догадывался о моих чувствах к Шанти, о моих невысказанных желаниях на его счет. Леон ведь знает меня как облупленную, от него ничего не скрыть.

– Эмеран, – тихо сказал Шанти, когда мы остались одни, – если бы я знал, что у тебя был чудодейственный амулет...

– Если бы я сама знала, что он может помочь твоей родственнице, я бы сразу его отдала чудодеям. Не раздумывая.

И снова на устах Шанти появилась эта тёплая улыбка.

– Но теперь у тебя нет амулета. Нет защиты, что столько времени оберегала тебя. Из-за меня.

– Ничего страшного, – пожала я плечами, – как-нибудь справлюсь без поддержки незримых сил.

– Тогда позволь отныне мне оберегать тебя. Теперь это мой долг. До конца моих дней. Самый желанный долг из всех возможных.

– Ты хочешь стать моим стражем?

– Я бы хотел стать верным охранителем твоего сердца, твоим преданным спутником на самой извилистой и опасной дороге, что зовётся жизнью. Если ты только позволишь мне быть рядом и дарить тебе каждый день счастье и отводить грусть.

Позволю ли? Да даже в самых смелых мечтах я не могла представить, что услышу однажды нечто подобное от Шанти.

– Ты… я… – попыталась я подобрать внятные слова, чтобы выразить своё пылкое согласие, но тут в наш разговор влезла Иризи.

– О, боги сковали вас нерушимыми узами.

Девушка обошла нас и села рядом, чтобы опустить голову и внимательнее рассмотреть ветвистые линии на наших сомкнутых руках:

– Такие знаки не даются просто так. Они как половинки единого целого. Где бы вы теперь ни были, в каких городах и странах ни жили, эти ветви всё равно будут тянуться друг к другу, и вы вместе с ними. Потому что эти ветви – части единого дерева, что должно принести плоды.

Как странно: в её голосе звучит удивление, но ни капли досады или сожаления. Ей будто всё равно, что Шанти теперь не сводит с меня глаз, а на неё больше не смотрит. А как же дом близ персикового сада, и верблюжьи ковры, о которых она так мечтала? Кто теперь подарит ей всё это? А что же тогда уготовано мне? Тот самый домик в глухой старосарпальской деревушке, о котором я даже боялась думать?

Разум разрывали на части противоречия и страхи, и только шум со стороны частокола колонн заставил меня отложить в сторону душевные терзания и насторожиться. А ещё приглядеться.

В ночных облаках по-прежнему вспыхивали зелёные огни, и в этой подсветке я увидела две приземистые фигуры в серых одеяниях, что пятятся боком и тащат в руках увесистое блюдо. Щит с золотом! Это камалистки, они выбрались из засыпанного песком города. Я даже рада, что с ними всё в порядке, и они целы. Так, а что это чернеет поверх их поблескивающего улова?

За пару минут девушки добрались до нашей стоянки и с облегчением опустили свою ношу на песок. А на горе золота с важным видом разлеглась иссушенная голова сатрапа. Ну да, я должна была догадаться.

– О, сестрица, поздравь нас с богатой добычей. Теперь наши сестры в Румелате не будут бедствовать. Мы раздадим им золото, и они и смогут уйти от своих поганых мужей в вольную жизнь.

– Ха, – услышал эти речи Чензир, что вьючил вместе с Леоном верблюдов, и спросил, – а если мужья своих жён не отпустят, да ещё и с золотом?

– Тогда таким мужьям голову с плеч, а из голов вещунов понаделать.

Чензир смачно сплюнул под ноги и сказал:

– Только в вашем поганом Румелате такое беззаконие и может твориться. Будь проклята ваша блудливая сатрапка Алилата. Нельзя женщине править сатрапией, это же всем известно.

– Не трогай нашу освободительницу, презренный! – вскипела одна из девушек. – Кончилась в Румелате ваша мужская власть. Настало время женщинам править и во дворцах, и в домах, и в лачугах.

Ух ты, оказывается, одной из сарпальских сатрапий правит женщина. Огромное достижение для этого патриархального континента. Надо будет разузнать об этой Алилате и её правлении. Ну, а сейчас пора бы вмешаться в спор камалисток и Чензира, а то повышенные тона рискуют вскоре перейти в драку.

– Эта ваша сушёная голова лишь мертвечина, – насмехался он, – череп и кожа. Ничего он вещать не умеет. Нет в нём колдовской силы.

– Тогда давай проверим, – сверкая злобным взглядом, сказала одна из девушек. – Спроси, что хочешь, вещун тебе всё расскажет.

– Да конечно, расскажет он. Знаю, я эти фокусы. Любая чревовещательница может по базарной площади гулять, старый череп всем под нос тыкать и притворяться, будто это он что-то там говорит, а не она. Сказки все это для детишек.

– Тогда, – хитро сощурилась вторая камалистка и почему-то задержала взгляд на Леоне, – пусть чужеземец на своём чужеземном языке спросит, а вещун ему на чужеземном языке и ответит. Вот тогда забудешь ты обо всяких фокусах и чревовещателях.

Мне эта затея сразу не понравилась, но не успела я ничего сказать, как камалистка уже подскочила к Леону, схватила за руку и потянула в сторону щита с головой.

– Большой розовый господин, позволь отблагодарить тебя за то, что вернул мне мои сандалии. Не всякий мужчина вернет женщине украденное. А ты вернул. Наверное, не совсем ты заблудший, тебе ещё можно оставить голову на плечах. А в благодарность за твою честность позволь моему вещуну открыть тебе тайны грядущего.