— Нет, — я говорил вслух, чтобы не погружаться в себя, чтобы чувствовать связь с внешним миром. В том воспоминании точно было что-то еще. Что?
Я продолжал мучить себя этим вопросом, пока, борясь с зельем, мой мозг все же не выдал его окончание. Тогда она спросила меня, хочу ли я видеть ее такой. Избитой, израненной и совсем перед ним беззащитной и, когда я ответил отрицательно, она обняла меня и сказала, что любит. Это было впервые. И это было лучшее воспоминание. Тогда, когда она прижималась к моей груди, и сквозь слезы попросила ее защитить, я понял, что важен, что нужен ей.
Больно было осознавать, что все это могло быть лишь не очень тонкой манипуляцией.
Нет. Я отодвинул эти мысли куда-то на край своего сознания. Мой разум был последним, чем до сих пор я мог управлять сам. И я должен сохранить это право за собой, но для этого, для продолжения борьбы с действием зелья, я должен был отмести эмоции в сторону.
— Я тоже люблю тебя, Аннет, — это прозвучало отрывисто, лающе.
За огромное количество лет, со дня смерти Учителя, она стала единственным важным человеком. Впервые я увидел ее, когда забирал из дома ее родителей. Я бросил им увесистый кошель с золотом, не потрудившись передать в руки. Откуда-то из комнат выглядывали пара парнишек, мать и отец отводили глаза, а Аннет…
Она спросила, что должна делать. Я ей объяснил ее новые «обязанности», и она только кивнула. Сначала мне показалось, что она не понимает, что ее ждет. И, когда наступил вечер ее первой встречи с Господином Ноэлом, я ожидал, что после она будет рыдать, как все девочки, которых приводили. Но Аннет не плакала. Она лишь спросила, стирая кровь с губ, насколько доволен Господин.
Я сказал, что она может не стесняться своих эмоций, и это нормально. В ответ Аннет уточнила, какие именно эмоции она, по моему мнению, должна испытывать. И, пока я пытался сформулировать, она улыбнулась и попросила помочь открыть шкаф, объяснив, что ее платье порвалось, а она должна хорошо выглядеть для Господина в следующий раз.
— Артур! — звонкий голос эхом отразился от каменных стен. Аннет стояла в дверном проеме.
Словно пришедшая прямо из моего воспоминания. Я брежу.
— Аннет, — мучимый болью и навязчивыми образами, я ничего толком не соображал.
— Это я, я, — она подошла ближе, оглядывая меня, но не трогая.
— Нет, нет, — вторил ей я. Это не могла быть она. Аннет не смогла бы найти меня. Она заперта в своей комнате, а я… Я просто брежу, все же лишенный рассудка этим зельем. — Уходи, — наивно, я попытался отогнать наваждение, но она не торопилась покидать камеру.
— Должен быть механизм, — она обошла меня вокруг, подпрыгнула, стараясь разглядеть, куда уходит прятавшаяся в темноте цепь. — Где механизм? — тонкие пальцы взяли меня за подбородок, заставляя посмотреть прямо на нее.
— Нет механизма, это магия, — ответил я, все еще собирая все остатки силы воли, чтобы перестать ее видеть.
— Если магия, я могу помочь, — почти также она сказала сегодня утром.
— Нет, нет, — я отшатнулся от нее.
— Пожалуйста, — она отступила на шаг, видя мое нежелание. — Смотри, — из-под кофты она достала серый дневник. — Этот тот, который Аннет… — она вдруг запнулась и закусила губу. — Это тот, который я написала для Господина. Ты все неправильно понял, — Аннет перед моими глазами пролистала пару страниц, заполненных ее почерком.
Пожалуй, то, что она только что сказала и сделала, было исполнением моего самого заветного желания, а потому не могло быть правдой.
— Уходи, — со всей решительностью едва слышно произнес я, наблюдая за тем, как на глазах Аннет выступили слезы.
— Ты бредишь, — она бросила дневник на пол и подошла ко мне вплотную, вытянулась, чтобы достать, и, несмотря на все мое сопротивление, поймала мои губы и поцеловала.
И я не мог больше противиться. Она была так близко, чувствовалась такой… Настоящей.
Сдаваясь, я закрыл глаза и подался ей навстречу.
— Аннет, — я погружался в воспоминания. Постепенно ее лицо, весь ее образ распадался, и место его застилала тьма.
Не желая вспоминать ни одной минуты боли Аннет, я намеренно пытался попасть куда-то, где я был раньше, намного раньше, чем встретил ее. Я проклинал Господина Ноэла и молился, чтобы целующая меня сейчас Аннет оказалась не настоящей. Если она и правда каким-то образом пробралась сюда, то, если ее найдет здесь Господин, я не смогу ее защитить. А этого я не мог допустить вновь.
— Где мы? — я обернулся на голос и застыл.
— Настоящая, — выдавил из себя я, глядя на ее спроецированный образ в своем сознании. Если она попала сюда, это означало только одно — там, в реальности, настоящая, живая Аннет целовала меня. Она открыла рот, чтобы ответить мне, но я не дал ей ничего сказать. Подхватив за талию, я закружил ее. — Настоящая! — я прижался губами к ее губам, и тут же отстранился, возвращая себе серьезность. Она, ничего, похоже, не понимая, только улыбалась, обрадованная моей реакции. — Ты как нашла меня? — я оглядел ее образ, немного отступил. — Ты вообще зачем полезла меня искать? Как ты из комнаты-то вышла? — вопросов у меня была куча, и отвечать она не успевала ни на один. Только она открывала рот, я задавал следующий.
— Артур! — она успокаивающе погладила меня по руке. Я замолчал, наконец, переводя на нее взгляд. Аннет же, в свою очередь, и вовсе смотрела не на меня. — Вот так, — выдохнула девушка, и я проследил за ее взглядом, куда-то за мое плечо.
— Ты лезла через окно? — я открыл рот, глядя на то, как она перебирается через каменный проем, оставшийся от окна и, выругавшись, скрывается, цепляясь за деревянную раму.
— Там, оказывается, город, представляешь? — она кивнула, явно гордая собой.
— Уж я-то представляю, — отозвался я, не в силах оторваться от вида того, как она цепляется за деревянную раму, мотающуюся на ветру, время от времени несильно, но все же врезаясь в каменную стену. Нет, под вес человека, даже такого небольшого, как Аннет, я ее не рассчитывал.
— Ох, — Аннет из воспоминания застонала. Ее левая нога, пораненная еще в том борделе, подломилась. Девушка, балансируя, пыталась оттолкнуться здоровой ногой, но ступня соскальзывала.
Я дернулся было, чтобы подхватить ее, но стоящая рядом со мной, настоящая Аннет, удержала меня за локоть, и я, глядя на это все, думал только что-то вроде «Куда ты лезешь, дура!», но предпочитал это уже не озвучивать.
Тем временем, совсем рядом, но и где-то в прошлом при этом, Аннет почти падала. Она стонала и кричала, все эмоции отражались на ее лице. До следующего окна оставалось всего полшага, и вот она, вместо того, чтобы забраться в достаточно широкий для нее каменный проем, и потом уже разобраться с магией, закрывающей окно, оперлась правой ногой и зацепилась пальцами одной руки о раму и, свесившись, коснулась ладонью свободной руки магического барьера.
— Аннет, — я смотрел на эту невообразимую позу, желая прижать ее к стене и просто спросить «Как ты выжила вообще?!», но я завороженно продолжал наблюдать за этой сценой.
— Я здесь, — она положила голову на мое плечо.
А та, прошлая Аннет, тем временем перетянула на себя, а потом и рассеяла мою магию, и… Сорвалась с хлипкой рамы. Пальцы ее разжались, порыв ветра мотнул деревянную конструкцию от стены, и ее нога соскользнула.
— А-а-а! — ее звонкий голос раздался над водой. И, наверное, это могло быть концом ее побега.
— Держись! — из окна высунулась Ада. Невысокая и светловолосая, ее большие карие глаза всегда завораживали меня.
Она успела поймать Аннет за запястье и, уперев ноги в каменную стену, вытянуть ее на себя.
— Молодец, — я шагнул ближе к развернувшейся сцене.
В темноте сначала было не разглядеть, но спустя несколько секунд выглянула из-за туч луна, и ее лицо теперь было видно. Мне захотелось отвернуться. Лоб рассечен, и никакая тряпка, явно оторванная от платья, до сих пор не останавливала кровотечение. Губы ее были опухшими, а под глазом виднелся синяк, от которого опухла левая половина лица.
