Поцелуй дракона (ЛП) - Мартин Миранда

Он пожимает плечами и поворачивается ко мне лицом. Слеза скатилась по моей щеке, и он вытер её большим пальцем. Я пытаюсь отвести взгляд, смущаясь своих слёз и неспособностью помочь. Он кладёт руку мне под подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

Он улыбается, смывая все мои опасения. Моя рука приближается к его лицу, и он накрывает её своей. Повернув голову, он целует кончики моих пальцев.

Это прекрасный, идеальный момент, который длился не знаю сколько времени. Время не имеет значения, пока я с ним.

Его рука, лежащая на моей, дрожит. Небольшая дрожь, почти незаметная, за исключением того, что его глаза начали закатываться, веки затрепетали, а затем он рухнул на землю.

Глава 12

Рагнар

Глубокая, пульсирующая боль пронзает мой разум, когда приходит осознание.

— Оливия! — реву я, вскакивая на ноги.

Будь проклята боль, где она! Повернувшись, она бросается мне в руки, прежде чем я успеваю завершить движение. Её мягкая грудь прижимается к моей груди, её руки обнимают меня, её тело прижимается к моему. Когда я обнимаю её, прилив страха за её безопасность отступает, позволяя боли вернуться.

Её голова откидывается назад, её мягкие глаза встречаются с моими. Её сердце бьётся у меня в груди, успокаивая и расслабляя.

Я не знаю, как долго я был без сознания. Потеря крови, должно быть, одолела меня. Мёртвые гастеры лежат кучей за пределами круга луча света из дыры, куда она упала.

Она в порядке. Наблюдав за её падением, я никогда в жизни не боялся так сильно. Я бежал за ней, но знал, что не смог бы добраться до неё вовремя. Это был один из самых ужасных опытов, которые у меня когда-либо были.

Мы обнимаем друг друга какое-то время.

До того момента, как я совсем устал. Мне нужно несколько дней, чтобы вылечиться даже с пастой. Моя неспособность использовать крылья опасна и затруднит дальнейшее путешествие.

Осматривая пещеру, в которую она упала, я решаю, что это хорошее место, чтобы скоротать время.

Гастеры, построившие себе гнездо, мертвы, что также означает наличие мяса и кожи. Если они жили здесь, то должен быть и выход.

Подойдя к стенам пещеры, я провожу по ним рукой. Они гладкие и округлые, безопасное место. Мы останемся здесь, пока я не вылечусь. Как мне теперь сказать это Оливии?

Поворачиваюсь, она смотрит на яму, через которую упала. Она перевела взгляд на меня, когда я начал подходить.

— Мы останемся здесь, — говорю я, надеясь, что, может быть, она просто поймёт смысл.

Растерянное выражение её лица слишком легко прочитать. Мне не могло так повезти. Я нахмурился, думая о том, как передать то, что хочу сказать.

Я указываю на свою спину, затем на место рядом со стеной. Она следует моим движениям, но ясно, что она не понимает. Я изображаю движения сна, затем снова указываю на место у стены. Её брови хмурятся. Между ними над глазами образуется очаровательная ямочка.

Когда я снова указываю на свою спину, а затем повторяю остальные движения, её глаза расширяются, а рот образует букву О. Она поняла! Она кивает с пониманием, вызвав улыбку на моём лице.

Я достаю наш рюкзак оттуда, где оставил его, и копаюсь в нём. Я нахожу банку с соком, который мы собрали из цветиса, затем вытаскиваю зубы сисмиса из бокового мешочка. Ещё поискав, я нахожу небольшую миску, которую использую для стачивания зубов, и приступаю к работе. Оливия наблюдает с жадным интересом. Видно, что она запоминает каждое движение.

Вскоре у меня получился запас лечебной пасты. Я протягиваю её ей и указываю на свои крылья и спину. Она берет его с торжественным видом. Я поворачиваюсь к ней спиной и стараюсь не напрягаться, когда она наносила средство. Больно, но боль успокаивается под пастой.

Когда она заканчивает, я закрываю банку и аккуратно убираю её. Протянув к ней руки, мы усаживаемся рядом со стеной, и я засыпаю, позволяя мази сделать своё дело.

Три дня спустя

Сегодня утром я впервые после урагана раскрыл крылья. Было больно, ослепительно плохо, но в то же время приятно. Без них я чувствовал себя калекой.

Я не готов путешествовать, но всё не так плохо.

Мне было приятно проводить с ней время. Я показал ей, как добывать мясо гастера, и мы построили яму для копчения, чтобы его сохранить.

Теперь разделывали кожу. Мы не сможем взять всё это с собой, но я ненавижу оставлять что-либо портиться насмарку. Это противоречит кодексу охотника.

Может быть, мы сможем вернуться за ними.

Оливия переворачивает растянутую шкуру, когда я оборачиваюсь. Она согнулась в талии, и её красивая попка направлена ​​в мою сторону. Подойдя ближе, я шлёпала её по заднице лёгким игривым постукиванием.

Она поворачивается и восклицает, но её улыбка приветлива. Поднявшись на цыпочки, она предлагает мне свои губы, которые я принимаю без колебаний.

Мой главный член напрягается, его тяжесть давит между нами.

Она придвигается ближе к моей груди. Схватив её за задницу, я поднимаю её с ног, и её ноги обхватывают меня за талию. Подвигаясь, я перемещаю её так, чтобы головка моего пульсирующего члена оказалась между её ног. Желание и страсть поглощают все мысли.

Её язык проникает в мой рот, захватывая мой язык. Она агрессивная, требовательная, и я хочу дать ей всё, что она хочет, и даже больше.

Если бы она только приняла меня.

Жало прошлого отказа охлаждает моё желание. Сейчас уже больше того, чем мы сделали с тех пор, как я пытался доставить ей удовольствие своим ртом, и она меня оттолкнула.

Откажет ли она снова?

— Ты моё сокровище, — говорю я, когда мы выходим на воздух к выходу.

Она — всё. Всё, что я хочу и в чём нуждаюсь.

Я несу её через небольшое расстояние к стене, прижимаюсь к ней и поддерживаю бёдрами, чтобы освободить руки. Её пальцы переплетаются с моими волосами, пока наше спаривание губ продолжается.

С крошечными застёжками, удерживающими её рубашку, моим пальцам трудно совладать, но они наконец поддаются, обнажая её нежную кожу.

Просунув руки под ткань, я обхватываю её грудь. Их вес в моих руках заставляет мой член подпрыгивать от напряжения, готовый взорваться.

Хочу её.

Желание стучит с каждым ударом моего сердца.

Мои бёдра вращаются, как будто сами по себе, прижимая мой член к её мокрой киске.

Наши языки переплетаются, пробуя, исследуя, но этого недостаточно. Я хочу большего. Мне нужно больше.

Опустив нас вниз, я положил её на землю под собой. Моя рука скользит от её полной груди к краю её брюк. Проскользнув под ткань, я обнаруживаю её мягкий мех, и её влажность покрывает мой палец.

Она стонет мне в рот.

Мой член пульсирует, ноет от невысвобожденного желания.

Ткань её штанов ограничивает мои движения, но я ввожу в неё палец. Её бёдра трясутся, когда она задыхается, её глаза полузакрыты. Она кусает нижнюю губу, мотает головой вверх и вниз.

— Ммммм, — стонет она, когда я вожу пальцем внутрь и наружу.

Её руки тянутся к брюкам, скользя ими по моим бёдрам.

Облизывая её губы, я вонзаю язык глубоко в её рот так же, как ввожу в неё палец.

Она кричит от удовольствия мне в рот, и я принимаю это.

Скользя внутрь и наружу, пока она дёргает бедрами вверх и вниз, навстречу моему пальцу, я вталкиваю второй.

Я готовлю её. Она мне нужна, но я не причиню ей вреда. Мне нужно знать, что её тело выдержит обхват моих членов. Даже среди змаев я больше, и мне интересно, не поэтому ли она меня оттолкнула.

Моя свободная рука лежит на её груди, щелкая и играя с твёрдым утолщением на вершине её мягких холмиков. Мой язык танцует с её языком.

Два пальца входят и выходят из её влажной киски, пока она не принимает их так же легко, как и первый. Только тогда я добавляю третий. Там тесно, поэтому я продвигаюсь медленно.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, зная, что она не поймёт слов, но мой вопрос она поймёт.