Допустимая погрешность некромантии (СИ) - Орлова Тальяна

— Не делает. Только указывает на то, что ты что-то скрываешь, — признал он и все же выдал тень улыбки. — Кстати, мне очень нравится, как ты волнуешься.

Я ухватилась за предложенное изменение темы — хоть о чем, лишь бы не о пытках!

— А мне, кстати, очень нравится ваш прежний вид. И прямо любопытство разъедает, почему вы теперь выглядите иначе?

— Постарел, — нет, теперь он совершенно отчетливо улыбался.

— Ве-ерю, — я улыбнулась в ответ. Вот именно этот тон полу-флирта и нужно поддерживать, во всех ситуациях помогает. — А с ростом что случилось, если вы были меня на голову выше, а стали на голову ниже?

— Ничего себе. И как же двухлетней девочке удалось даже рост мой запомнить?

Опачки. Снова прокалываюсь и по-прежнему выгляжу подозрительной.

— Мама рассказывала!

— Ве-ерю, — тем же тоном, что недавно я, сказал некромант.

Я поймала это ощущение так отчетливо, что сердце сжалось. Невзирая на его внешний вид, на опасности и угрозы, он был намного больше похож на Дмитрия Александровича, чем Тайишка на меня! Вот именно в этот момент, когда разрешил себе улыбнуться и отдаться настроению. И на вопрос мой не ответил, потому я рискнула повторить:

— Господин Шакка, так почему теперь вы выглядите иначе?

— А может, это вовсе не я тебя спас в детстве? Об этом не думала?

На размышления ушло секунды две:

— Вы. У вас глаза и голос…

— Это ты уже говорила. Вероятно, мой голос тоже твоя мама описывала? Хочешь откровенности, но сама откровенной быть не хочешь.

— А ведь вы специально отводите тему! Не думайте, что не замечаю!

— Я тоже многое замечаю, Ольга.

— Как вы меня назвали? — я округлила глаза так сильно, как только могла округлить.

Он усмехнулся:

— Многое.

— Например?! — произнесла почти с вызовом. Да что же это такое — я тут выкручиваюсь-выкручиваюсь, а в итоге в одну и ту же точку впечатываюсь.

— Например то, что ты не сгораешь от желания. А должна бы.

Ну почему же? Тайишка внутри вполне себе сгорает. Старый, некрасивый, даже страшный — все ей нипочем. А он еще и улыбаться принялся, делая из моей застенчивой помидорки ко всему готовый кетчуп.

— Сгораю! — заверила я. — Просто я стеснительная очень. И как уже сказала раньше, ваш теперешний образ слишком сильно противоречит моим… девичьим грезам. Кстати, а почему вы так выглядите?

Он проигнорировал и эту мою попытку:

— Обескураживает?

— Местами.

— Книг, говоришь, много читала?

— Врала я. Сильно на дыбу не хочу, если вы понимаете, о чем я. И потому от страха вру.

— Тогда просто расскажи — кто ты и зачем ты здесь?

— Тайишка я, господин Шакка. И здесь для того, чтобы рассказать вам все, что вы хотите. Только пока не понимаю, что именно должна рассказывать.

Его голос оставался бесконечно спокойным:

— Может, и Тайишка. Но Тайишка, каждое слово которой надо ставить под сомнение.

— Ваши сомнения связаны только с тем, что я не оправдала ваших ожиданий.

— Книг много читала?

— Ни одной!

— И обладаешь уникальной памятью? Какого цвета было твое платье, когда я зашел в ваш дом?

— Фиолетовое! А если вы запомнили другой цвет, так то от грязи!

— Убирайся. У меня много дел, — произнес тем же ровным тоном.

— Что?

— Иди в свою комнату, чтобы я в порыве гнева не пришиб тебя на месте. До завтра можешь быть свободна… в пределах моего дома.

— Как прискажете, господин.

Уж не знаю почему, но вылетая из кабинета, я улыбалась от уха до уха. И пребывала в твердой уверенности, что он смотрит мне в спину и тоже улыбается. Жуткий тип, конечно. Но что-то в этом старичке есть такое, что порождает не только страх. Возможно, и не просто так внутри Тайишка сладко вздыхает.

Поскольку на ночь у меня были планы здесь, я решила навестить гостеприимную реанимацию. И уснуть получилось быстро. Возможно, теперь одного моего желания переместиться в другой мир хватало, чтобы погрузиться в сон.

— Да неужели? Наташ, наша пациентка вернулась, чтобы поесть самостоятельно.

Медсестра, взглянув на меня, ахнула. Не привыкла еще, видимо.

— Вот зря вы, Дмитрий Александрович, сразу ругаетесь. Я ведь всегда возвращаюсь!

— Вижу. А я сижу и размышляю, пора тебе зонд в нос вставлять для искусственного питания, или ты сама явишься.

— Не надо мне зонд! Кстати, а что у нас на ужин? Капусточки бы тушеной…

Медсестра вытащила из моей руки иглу и вместе с капельницей направилась на выход, без конца оглядываясь. Это ничего. Не пройдет и года, как все тут будут воспринимать мои отключки и возвращения, как само собой разумеющееся. Я обратилась к реаниматологу:

— Дмитрий Александрович, мне прямо как-то неудобно оттого, сколько хлопот я вам создаю.

Он почему-то выглядел очень уставшим. В ответ просто кивнул.

— Ладно, Ольга, тогда рассказывай — где была, что видела?

— В сказке была. Знаете сказку «Красавица и чудовище»? Вот примерно в ней и была.

— Ясно. И кто там был красавицей?

— Очень смешно!

— Ладно, мне работать надо. Скажу, чтобы тебе принесли поесть.

Как только он вышел, Тайишка поинтересовалась:

— Оль, а мне эту сказку расскажи!

Пришлось. И даже вместе посмеялись над предположением, что некроманта нашего можно попытаться обратить в красавчика с помощью искренней любви или что там в первоисточнике звучало. А потом подружка моя уснула, оставив меня скучать в одиночестве и безотчетно улыбаться потолку, вспоминая некрасивую улыбку «чудовища».

Ночью я уснула, чтобы попытаться выполнить задуманное. Подсказка Эльрика не давала покоя. Трусливая Тайишка отговаривала, но и она смирилась, понимая, что мы обе можем выжить, только собирая информацию, а не зарываясь с головой под одеяло. Одеяло наше еще недолго будет служить крепостью — улыбки улыбками, но некромант дал отчетливо понять, чего ждет от меня. Открыв глаза, я с удивлением уставилась на Марушку. Та перевела равнодушный взгляд от окна ко мне:

— Господин Шакка приказал накормить вас и приготовить горячую ванну, когда вернетесь из своего мысленного путешествия.

«Вернусь из мысленного путешествия» — не слишком обнадеживающая формулировка. Слишком близкая к его версии событий. Кажется, разговор откладывать больше нельзя — утром придется объяснять, куда я попадаю, и молить о понимании.

Марушка, как только я ей ответила, что с дальнейшим справлюсь сама и помощь в мытье волос мне точно не потребуется, попросила разрешения уйти к себе. И так, по всей видимости, вынуждена была отрабатывать сверхурочные, вопреки своему зомби-графику. Но я еще несколько минут ее мучила:

— Господин упомянул сегодня какие-то дела. Какие у него могут быть дела, кроме как на всех своими жгучими глазами зыркать?

— Неправда. Господин очень часто бывает занят.

— Чем же?

— Нередко приходят просители: тяжело больные или родственники недавно почившего…

— И что, он всех подряд лечит и воскрешает? — не поверила я.

— Зачем же всех? Господин помогает только тем, в ком видит долгосрочную выгоду.

Несложно было догадаться. Нужны ведь средства, чтобы такой домище отгрохать и содержать. Да и не производит мой некромант впечатление рубахи-парня.

— Что еще он делает?

— Читает книги, ищет ответы на свои вопросы.

— Какие вопросы?

— Вам лучше спросить у него самого. Я могу уже идти?

— Постой. А он раньше выглядел другим? Как давно он изменился?

— Нынешний облик господина появился пару лет назад.

— О! — заинтересовалась я всерьез. — А почему это произошло?

— Понятия не имею. Мне-то какая разница? Это же господин. Могу я идти?

Обреченно махнула рукой. Такие слуги в качестве информаторов не годятся. Может, он потому бездушных марионеток и предпочитает, раз у них стойкое равнодушие ко всем хозяйским тайнам.

В особняке было устроено что-то наподобие примитивной канализации. Тайишка помогла мне разобраться, как набирать воду и где расположен слив. Никаких аналогов шампуня или мыла я не обнаружила, но имелись странные заменители — жесткая губка, на которую Тайишка посоветовала сыпать белый порошок из непромокаемого мешочка, и этим же порошком нам удалось отмыть ее длинные волосы. Потом отыскали в комнате расческу и подходящую одежду: тканевую блузу и простую длинную юбку. Я бы предпочла джинсы, но никому здесь в голову не пришло подложить их мне в шкаф. Все время я прислушивалась к звукам в коридоре — гробовая тишина. Но на всякий случай, когда вышла из своей комнаты, заглянула в соседнюю. Там на узенькой кровати спала Марушка. Она лежала на спине, недвижимая, даже дыхания не слышно. Интересно, я выгляжу точно так же, когда «ухожу путешествовать»? Позвала по имени, подошла ближе и коснулась плеча — никакой реакции. Эльрик сказал правду: куклы некроманта на ночь просто выключаются.