Фальшивая война (СИ) - "Dolores_Gaze"

Первое “Круцио” прозвучало в этих стенах уже на четвертый день учебного года. И за прошедшие недели стало чем-то обыденным, привычным, рядовым. Амикус расстарался – на его уроках с этим заклятием так или иначе познакомились все. Кто-то – в качестве исполнителя, ну а те, кому не повезло – подопытных.

Снейп в роли директора превзошел Амбридж в её бытность генеральным инспектором, и даже самого себя. Все ходы и выходы из Хогвартса были перекрыты еще до начала учебного года – теперь каждый из них охранялся ПСами или, что еще хуже, дементорами. Для слизеринцев это означало полное прекращение поставок нелегального алкоголя в подземелья, для всех остальных – то, что школа стала тюрьмой, из которой не было никакого выхода. Не сбежать. Не спрятаться. Потому что отсюда некуда бежать, и здесь негде прятаться.

Что осталось от школы, которая когда-то стала для них вторым домом?..

Брат и сестра Кэрроу весьма преуспели в наведении дисциплины. Теперь в Большом зале едва ли кто-то смел поднимать глаза от тарелок и переговариваться тоном выше шепота. Для достижения этого поистине волшебного эффекта хватило публичного избиения Финнигана, который после памятной статьи в “Пророке” во всеуслышание заявил, что в следующий раз Поттеру улыбнется удача, и тогда он снесет продажное Министерство с лица земли. Несмотря на все усилия мадам Помфри, смотреть на него в следующие две недели было страшно.

На уроках преподаватели поджимали губы и отводили глаза. Теперь они должны были докладывать Кэрроу о любой провинности учеников, но, поскольку все знали, что за этим последует – избегали этого при малейшей возможности. Однако тупоголовые гриффиндорцы плохо понимали намеки: они продолжали задавать неудобные вопросы и бросаться неосторожными фразами, не отдавая себе отчета в том, что подставляют не только себя, но и других, и даже присутствие слизеринцев на сдвоенных парах не заставляло их скудные мозги включиться и прикусить языки.

Собрания больше двух человек во внеурочное время были запрещены. Игры и шумные развлечения – наказуемы. Тон голоса выше одобряемого вызывал вопросы. Какой уж тут квиддич, когда первокурсники испуганно озирались даже в библиотеке, не зная, можно ли им занять втроем один стол, или их за это накажут.

Инспекционную дружину Малфой предложил возродить сам. Снейп в этот момент посмотрел на него так, как будто крестник заявил о своем намерении съедать ежевечерне на ужин по зажаренному младенцу. Тоже мне, трепетная лань, как будто он сам, занимая пост директора, преследовал какие-то иные цели!

Грейнджер как-то рассказывала, что её учили регулировать силу, вкладываемую в заклинание, на Агуаменти. Что ж, ему повезло меньше – пришлось начать сразу с Круциатуса. Но, судя по недоумению в глазах Лонгботтома, у которого была возможность произвести сравнительный анализ Круциатусов в исполнении его, Гойла и Кэрроу во всех подробностях, Малфой неплохо справлялся. Или же Лонгботтом счел его ни на что не годным магом, что наверняка было ближе к истине.

А теперь еще и патрулирование. Старосты факультетов обязаны дежурить в школе после отбоя, отлавливая нарушителей – и теперь, увы, речь шла вовсе не о влюбленных парочках, ищущих уединения вне гостиных. Снейпа аж перекашивало каждый раз, когда утром обнаруживалась очередная дерзкая надпись на стене на самых видных местах: очевидно, он тоже не ценил гриффиндорской страсти к мазохизму и явно выраженных суицидальных наклонностей.

И вот сейчас Малфой шел по темным коридорам замка, освещенным лишь тусклым светом факелов на стенах, в компании Паркинсон, и размышлял о том, каким непостижимым образом за какой-то паршивый год реальность превратилась вот в это. Пэнси, все еще обиженная тем, как Малфой кинул её в прошлом году, может, и была готова простить его теперь, но вовремя подвернулась помолвка с младшей Гринграсс – и вот она опять с ним демонстративно не разговаривала. И слава Мерлину, хоть какие-то положительные моменты в его жалком существовании.

От размышлений его отвлек шорох. Цепкий взгляд уловил едва заметное покачивание гобелена на стене – о, он знал этот гобелен!.. Прямо за ним была ниша – совсем небольшая, узкая настолько, что, когда в прошлом году ему удалось затащить туда Грейнджер, им пришлось очень, очень тесно прижаться друг к другу, чтобы остаться незамеченными…

Парень отвлекся от сладких воспоминаний и выругался про себя: Пэнси тоже заметила движение старой выцветшей ткани. И в эту минуту решительно направлялась к гобелену, чтобы обнаружить нарушителя. Твою ж мать!..

Ну блядь конечно.

Кто же еще.

Не самый яркий Люмос от палочки Пэнси осветил рыжую, отливающую огнем в отблесках факелов, шевелюру Джинни Уизли.

- Посмотрите, кто у нас тут! – пропела Пэнси сладким голосом. – Рыжая гриффиндорская шлюшка!.. А ну выходи! – и палочка Пэнси уткнулась Уизлетте в шею.

Высоко вскинув подбородок – Салазар, как ему был знаком этот жест!.. – рыжая гордо покинула свое убежище.

- И что это ты делаешь в коридорах после отбоя? – продолжала разливаться соловьем Пэнси. – Или стой, подожди, не рассказывай мне. Давай-ка мы отведем тебя к Кэрроу, и ты расскажешь им.

- Пэнс, – растягивая слова, Малфой сделал два ленивых шага к замершей Уизлетте, – не стоит торопиться.

Он окинул её оценивающим взглядом с головы до ног, от которого по позвоночнику Джинни пробежал неприятный холодок. Кончиком волшебной палочки подцепил и отбросил за спину прядь рыжих волос, обнажая хрупкую шею, а затем прочертил длинную линию от впадинки за ухом до плеча.

- Дежурство окончено, Пэнс, – сказал Малфой, ухмыльнувшись. – Возвращайся в подземелья. Дальше я сам.

- Драко, но… – попыталась возразить Пэнси, шокированная тем “наказанием”, которое он очевидно намеревался применить.

- Я сказал, – жестко оборвал слизеринку Малфой, – что ты сейчас идешь в подземелья, Пэнс. И не раскрываешь на эту тему свой прелестный ротик. Если, конечно, не мечтаешь оказаться на её месте, – его следующая ухмылка вышла плотоядной и хищной. – Хотя, насколько я помню твои вкусы, тебе, милая, не понравится.

Пэнси сочла за лучшее не вступать в споры. Такой Малфой был ей незнаком. Такого Малфоя она боялась. Если до этого момента она и лелеяла какие-то планы затащить его в постель и лишить соплячку Гринграсс её триумфа, то сейчас, когда он так откровенно, не стесняясь, заявил о намерении использовать секс в качестве наказания и без согласия… Определенно, это был совсем не тот Драко, которого она знала, и от этого нового Малфоя следовало держаться подальше.

Молча развернувшись, Пэнси гордо выпрямила спину и ушла, отгоняя от себя назойливые мысли и тень сочувствия и жалости к глупой рыжей гриффиндорке.

Дождавшись, когда Пэнси скроется за поворотом и убедившись, что её шаги стихли, Малфой легонько подтолкнул Уизлетту между лопаток волшебной палочкой.

- Что встала? Пошли. И палочку дай сюда, а то мало ли, какие интересные идеи могут возникнуть в твоей рыжей голове.

- Только тронь меня, мразь!.. – зашипела Джинни и не тронулась с места.

- И что ты сделаешь, дорогуша? – почти ласково спросил Малфой, ловко выуживая древко из её застывших пальцев. – Серьезно, Уизлетта, какой был план? Получить очередной Круциатус на ночь? Заснуть без этого не можешь? Или хотела, чтобы тебе сломали твой длинный носик, как Финнигану? Или, чем Мерлин не шутит, свернули шейку?..

- Пошел к черту, – выплюнула гриффиндорка, но все-таки подчинилась, двинувшись в указанном направлении.

- Только недавно от него, – ухмыльнулся Малфой. – Но если вдруг и пойду – я не один, Уизлетта, если ты не заметила. И, осмелюсь сказать, я даже не самая большая твоя проблема. Тебе не приходило в голову подумать о том, что вся школа в курсе, кто ты? И что будет, если ты не прекратишь нарываться, и это выйдет за пределы Хогвартса? Кэрроу еще не разобрались в ситуации, но если ты продолжишь так старательно привлекать к себе внимание… Как думаешь, если тебя бросят в Азкабан, твой очкастый дружок пойдет тебя выручать? Или, может, для того, чтобы Поттер вылез из своей норы, в которой он так хорошо прячется, нужно пустить в тебя парой Круциатусов на площади перед Министерством? Или будет достаточно подарить тебя кому-нибудь из Пожирателей и сообщить об этом в “Пророке”?.. Ах да, ваше рыжее семейство не привыкло думать головой. Так нарушь семейную традицию, Джиневра, – последнюю фразу он выдохнул ей в лицо, резко развернув и прижав спиной к стене.