Твое имя (СИ) - Платунова Анна

— Налей себе молока, зайчонок. Кстати, если смешать молоко с той водой из родника, про которую ты говорила: «фу, ну и запах», то получится отличное средство от кашля, — ненавязчиво сообщал он за завтраком.

— Вот, заштопай-ка мне рубашку, совсем износилась. Чувствуешь, какая тонкая ткань — чуть тронь и порвется. Надо потихоньку, специальными стежками. Я тебе сейчас покажу, а дальше сама, — мог попросить он, и девочка, охотно помогая, даже не понимала в тот миг, что учится накладывать швы.

И так день за днем. Год за годом. Из тоненькой белокурой девчушки вырастала серьезная умная девушка с внимательными глазами и чуткими руками. Отзывчивая и добрая, открытая и доверчивая. Пожалуй, чересчур открытая и доверчивая… За что и заплатила слишком высокую цену…

Но до того дня оставалось еще далеко. Еще несколько счастливых лет, полных надежд на будущее.

Как-то она увидела, что профессор Вигге достал из-под кровати сундучок и прячет в него пару серебряных монет.

— Я не беру денег от тех, кому это не по карману, но в городе живут люди, которые могут позволить себе расплатиться за мои услуги, — объяснил он чуть виновато: мало того, что обещал не лечить больше, а лечит, так теперь еще и деньги за это берет. — А тебе нужны будут деньги, зайчонок. В Академию ты поступишь без проблем, я уверен. Да и мои старые связи… Кхе-кхе… Но обучение стоит денег, тут связи не помогут…

Девочка почувствовала, как у нее защипало глаза от слез, нахлынувших, когда она поняла, что дедуля Биргер делает это ради нее. Приблудной грязной девчонки, которую нашел в лесу. Потому, кстати, и звал зайчонком. «Вижу, скачет по тропинке, серенький такой!» — смеясь, объяснял он.

Однажды, вернувшись с ярмарки в Лабранте, Биргер Вигге положил на стол перед девочкой книги. Она радостно встрепенулась, но, взглянув на обложки, удивленно обернулась на учителя. Одна из книг называлась «Нечистые твари и способы избавления от них», а другая — «Некромантия. Краткий курс».

— Зачем это? — рассерженно спросила она. — Я не собираюсь в Академию темных искусств! Я ведь…

— Я знаю, — мягко прервал ее профессор Вигге. — Но это твоя сильная сторона. Глупо не использовать то, что дает тебе преимущество перед остальными медикусами, согласись. Кто еще сможет буквально вытащить больного с того света! Давай изучим, мало ли, пригодится.

Девочка подумала и согласилась — действительно, лишним не будет. В тот момент она еще не знала, как прав дедуля Биргер: пригодилось, и еще как. Именно благодаря этим знаниям и книгам, сквозь которые она продиралась вместе с учителем, — сама бы и половины не одолела, — она и смогла без труда сдать сложный экзамен на вступление в Гильдию и получила сразу второй разряд.

Но если бы в тот момент, когда книги легли перед ней на стол, девочка сумела заглянуть в будущее и понять, что именно некромантия, а вовсе не ее мечта о медицине, станет ее уделом, она бы разорвала их в мелкие клочки. К сожалению, это не изменило бы того, что изменить нельзя…

+++

Мара не могла сомкнуть глаз всю ночь, с трудом дождалась рассвета, чтобы начать собираться.

Вчера, едва заслышав шаги Бьярна на крыльце, — он вернулся поздно вечером, — Мара упала на кровать и старательно делала вид, что спит. Эрл сопел на соседней кровати, и она попробовала подладиться под его сонное дыхание, чтобы у Бьярна даже сомнения не возникло в том, что и Мара погрузилась в глубокий сон.

Она слышала, как он остановился в дверном проеме и долго стоял, глядя на нее. Сердце Мары готово было выпрыгнуть из груди, колотилось о ребра так, что ей казалось, стук слышно на другой окраине деревни. Она боялась, что Бьярн заговорит с ней, и тогда она не выдержит, снова раскричится или, еще того хуже, расплачется. Не о чем ей с ним говорить. Все уже сказано…

Едва верхушка солнца вызолотила край облаков и в воздухе разлился первый розовый свет, Мара поднялась на ноги и начала укладывать мешок. Бьярн всегда тащил бо́льшую часть вещей, чтобы освободить ей руки, а сейчас придется самой. Ничего, справится.

Деньги честно разделила на три кучки. Получилось каждому по четыре монеты — все, что удалось скопить за это время. Бьярну, себе и родителям Вендима, согласившимся приютить Эрла. Смогут купить мальчику одежду на первое время, да и вообще, не помешает.

Деньги для Бьярна оставила на столе, не решилась отдать в руки. Она старалась передвигаться на цыпочках, чтобы не разбудить, и со страхом поглядывала на закрытую дверь его спальни — только бы не услышал шагов.

Но вот вещи уложены, можно уходить.

— Эрл, малыш, вставай, — прошептала она, наклонившись к мальчику.

Эрл открыл зеленые глаза, увидел Мару, искренне и радостно улыбнулся.

— Собирайся, пойдем со мной.

Эрл послушно вскочил, начал одеваться. Только потом заметил, что Мара одета по-походному.

— А мы куда? Мы уходим уже?

Он огляделся.

— А где Бьярн?

Мара с трудом удержала на лице улыбку — так вдруг стало пусто на душе.

— Он позже… позже придет… А мы с тобой сейчас к Вендиму.

— Ой, к Вендиму! Здорово!

Эрл запрыгал на одной ноге, скривился, ухватившись за бок — раны еще давали о себе знать, — но тут же выпрямился и махнул рукой, мол, ерунда.

К дому Вендима шли по пустынной улице, залитой янтарным сиянием, какое бывает только осенью, когда листья на деревьях и трава еще зелены и живы, но уже будто устали и готовятся к тому, что скоро придется проститься с этим миром.

В душе у Мары словно ворочался, пытаясь улечься, тяжелый камень с острыми краями. И так его положи — больно, и этак — не легче.

«Ничего. Я все делаю правильно. Эрлу здесь будет хорошо. Бьярну я лишняя обуза. Это он от жалости вчера сказал. Не нужна мне жалость…»

Мать Вендима, завидев их из окна, вышла во двор. Погладила Эрла по голове.

— Иди-ка пока в дом, дружок.

Эрл ускакал, и Мара передала женщине скудные сбережения. Та попыталась было отказаться, говоря, что она и так у Мары в неоплатном долгу, но Мара была непреклонна.

Уже уходя по дороге в сторону леса, Мара вспомнила, что не успела обнять Эрла на прощание. Но так даже лучше, наверное…

Каждый шаг сначала давался с трудом, и вовсе не от того, что продолжала болеть нога — она, к счастью, почти совсем не беспокоила. Но каждый новый шаг отделял ее прошлой жизни, где она была не одна. Где Бьярн сидел у костра, охраняя ее сон. Где он осторожно гладил ее по голове, когда она готова была выть от боли. От его голоса, от того, как он называл ее «птаха»… И Эрл… Она так успела привязаться к нему, даже сама не ожидала. Ей вдруг подумалось, что эта неделя, когда они были все вместе и рядом, стала самой счастливой в ее нынешней жизни, начавшейся после того, как… Она уже и не думала, что однажды снова сможет стать почти счастлива. И вот теперь все закончилось. Все всегда заканчивается.

Мара почти дошла до кромки леса, осталось только миновать частокол, когда услышала за спиной полный отчаянья крик.

— Мара, подожди! Подожди меня!

Она обернулась и увидела Эрла, который сначала, видно, бежал, а теперь брел, спотыкаясь, держась за бок. Сердитые слезы катились по его лицу. Мара кинулась навстречу, злясь на себя — за то, что не попрощалась, за то, что не объяснила, бросила его вот так. А он, бедный, пытался ее догнать всю дорогу.

Мара присела на корточки и обняла мальчика, а тот в ответ тоже обхватил ее руками.

— Не оставляй меня здесь! Я с тобой пойду! — горячо зашептал он.

— Но, малыш, с нами опасно… Со мной, — спохватилась она. — Со мной опасно. Работа у меня такая.

— Мара… Марунечка, милая. Не оставляй меня!

Мара закусила губу, вспомнив девочку, которую привел в дом профессор Вигге. «Я ведь останусь с тобой», — говорит она ему, очень стараясь, чтобы голос звучал уверенно, а у самой сердце так и скачет: не бросай меня, не бросай… Он не бросил.

Это, наверное, очень безответственно с ее стороны — идти на поводу у ребенка. Поплачет да забудет. Ведь там, за оградой, настоящие опасности ждут. Но Мара просто не могла так поступить. Крепко взяла его за руку.