Лучшие враги (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Почему со мной всегда пытаются рассчитаться натуральным продуктом, но никто не хочет платить деньги? Самые обычные монеты с благородным чеканным профилем нашего любимого короля. Прям какая-то добытчица пропитания на весь колдовской род, а не темная чародейка. Можно подумать, при виде окорока Истваны единодушно впадут в гастрономический экстаз и из благодарности немедленно вручат мне семейный знак. Особенно тетушка Летти, делающая вид, будто беспрерывно, в любое время года сидит на диете.

— Нет, — отказалась я от сделки.

— Фея! — погрозил пальцем хмельной счетовод, окончательно утерявший связь с реальностью. — Нельзя отказывать в добре хорошим людям.

— Не имею привычки лазать по кладбищам на высоких каблуках.

— Так у меня же есть отличные домашние туфли! — просиял Боуз, словно только и думал куда пристроить треклятые тапки. — Совершенно, абсолютно, ну разве что совсем чуть-чуть, растоптанные!

— Прокляну, — тихо пригрозила я…

Когда с колючками в волосах, тремя репьями на платье, обутая в разношенные домашние туфли Боуза, я вышла из ворот городского кладбища, в коляске вместе с мясником сидел очередной незнакомый тип. За заговор от воров он предложил деньги. Настоящие монеты и вообще никакой еды! Я не справилась с соблазном и согласилась.

Торговые ряды попросили охранное заклятье. Пять штук, быть точнее, в разных концах площади.

В библиотеке пришлось воевать за старинные рукописи с мышиной колонией.

Через несколько сумасшедших часов я обнаружила себя все в тех же растоптанных туфлях и с вопящим младенцем на руках посреди местного храма. Шло благословение горластого малыша на долгую и счастливую жизнь. Мы оба с ребенком были в абсолютном обалдении, что феей-крестной родители сделали темную чародейку. Я хлопала глазами и под песнопения храмовников пыталась припомнить, как оказалась в идиотской роли «чародейки на все руки». И главное, сколько мне обещали заплатить? Потом вспомнила, что благословения всегда даровались совершенно бесплатно. Увидел бы меня Холт, до конца жизни издевался бы! Из святилища я не уходила, а сбегала, не теряя достоинства, но теряя злосчастные тапки мэрского помощника.

Время уже клонилось к вечеру. Улица пахла теплой пылью. Возле храма толпился народ и юродивые. Пришлось опустить низко-низко голову, заскочить в коляску и, обняв бутылку с мэром, приказать кучеру:

— В замок!

Он не успел даже тронуться. Дверца коляски резко открылась. На сиденье плюхнулся взмыленный парень с саквояжем и, едва дыша, махнул рукой:

— Извозчик, едем же!

Кучер послушно дернул поводья, лошадка потащила коляску. Я смотрела на нежданного соседа с плохо скрываемой антипатией и понимала, что надо бы его проклясть, но колдовать вообще не хочется.

— Куда едем? — тихо спросила его.

— К зданию почты, — выдохнул он.

— И что у вас там?

— Да как же что?! Почтовая карета до столицы через десять минут отходит! — возмущенно объявил он. — На своих двоих не добегу! Опоздаю, придется три дня следующей ждать. Ты же не против попутчика? Заплатим извозчику пополам.

То есть под конец магического банкета мою коляску перепутали с кэбом… Спасибо вам, святые демоны!

— Не считайте медяшки, довезу бесплатно, — отказалась я и аккуратно расправила заметно запыленное платье.

На ткани, как раз в районе коленок, обнаружилась вопиюще заметная дыра. Видимо, клок остался висеть на терновом кусте, посаженном добрым мясником на могиле любимой тещи, и я полдня носилась по городку с разодранной одежде. Дымящейся ладонью я аккуратно провела по платью, и прореха исчезла.

— Госпожа чародейка… — тихонечко позвал пассажир.

— Что бы ты сейчас, парень, ни попросил — нет.

— Даже амулет от сглаза? — У него самого глаза стали большие и печальные. — Слышал, что их делать раз, два и обчелся.

— Я темная.

— Есть какая-то разница? — не понял он.

— То есть ты просишь черную ведьму сделать амулет от нее самой, — терпеливо пояснила я.

— А так нельзя? — заметно расстроился парень.

— В принципе, можно.

— Да?! — просиял он.

— Но не сегодня. Сегодня я колдовала больше, чем во время всей экзаменационной декады вместе взятой.

— Так ты ещё студентка, — разочарованно протянул парень. — Так бы сразу и сказала, что еще не научилась.

— Перед тобой дипломированный темный маг…

Оскорбленно примолкнув, я мысленно вспомнила пять проклятий, которыми могла его немедленно одарить, и тут же нашла пять веских причин этого не делать. В конце концов я сотворила добра в таком количестве, что при мысли о причинение зла начинало мутить.

— Сколько дашь за амулет? — спросила после этой во всех отношениях благотворной медитации.

— А в качестве благотворительности? — уточнил он. — Мне ещё билет до столицы покупать.

— Никогда не заключал сделок с темными, скряга? — хмыкнула я, мол, а все туда же лезешь. — Или плати, чтобы колдовство подействовало, или ищи светлого чародея.

— Знаешь, где найти? — по-настоящему удивился этот жлоб.

— Недалеко живет целый замок, но ты до отбытия кареты не успеешь.

Он полез в карман за мелочевкой и протянул одну монетку.

— Сделайте, госпожа чародейка, за достойную плату.

— Тогда почему предлагаешь недостойную?

К первой монетке прибавилась вторая номиналом побольше. Не сказать, что бы я сильно обогатилась, но две монеты по-всякому лучше одной.

— Дай какую-нибудь вещь, — протянула я руку.

Парень принялся хлопать себя по карманам, вытащил наружу коробочку с курительным табаком и бумажками для самокруток, достал оторванную пиджачную пуговицу и растерянно спросил:

— Такое?

— Люди, как вы до своих лет-то доживаете? — закатила я глаза и вытащила из пучка одну из заговоренных костяных булавок с резными навершием. — Держи амулет.

Обмен произошел. Парень некоторое время разочарованно крутил в руках булавку, не догадываясь, что стоимость самого украшения дороже, чем весь его наряд вместе саквояжем и его содержимым.

— А куда мне ее засунуть?

Я хотела указать точное место, куда он мог засунуть острую булавку (и это не внутренний карман пиджака), но мы вывернули из переулка и оказались у здания почты. Возле массивной черной кареты, нагруженной мешками с корреспонденцией, суетились люди. На крышу карабкались пассажиры.

— Господи боже, успел! Чудо! Надо же, госпожа чародейка, а ваш амулет действует! — страшно обрадовался парень, вновь перейдя на уважительное обращение.

Чудо сотворил старый кучер, знающий городок как свои пять пальцев, а магия была вообще не причем, но я качнула головой:

— Хорошей дороги.

— Ага, и вам! — Парень спрыгнул с подножки на пешеходную мостовую. — До встречи, госпожа чародейка!

— Не зарекайся, — посоветовала я и быстро приказала кучеру: — Дядюшка, скорее возвращаемся домой, пока больше никто не подсел.

Мы выехали из городских ворот, когда я вспомнила:

— Демоны проклятые! Котелок! Котелок-то не купила!

Мой злобный вопль перепугал воробьев, сидящих на кусте. Кучер опасливо оглянулся через плечо, выслушал еще десяток проклятий, обращенных в воздух, и понятливо развернул коляску обратно к городу.

К вечеру рыночная площадь практически опустела. Переносные прилавки собрали, уехали тележки и возки, а вместе с ними поредела толпа покупателей. Я без препятствий добралась до посудной лавки… и лучше бы прийти мне раньше. Часов этак на шесть.

— Что вы такое говорите? — Я смотрела на торговца и не верила собственным ушам. — Что значит: возникли какие-то чародейки и скупили все котелки? Они у вас тут что, косяками из порталов выкатываются?!

— Нет-нет! Такого ещё не было.

— Тогда как вы определили, что они чародейки?

— О, милая хозяюшка! У меня глаз на чародеек наметан, — сощурился этот зоркий человек. — Я их с порога определяю! Опыт, знаете ли.

— С порога, говорите? Они к вам на метлах, что ли, влетели?

— Ну, одна несла совсем новенькую метлу…