Жертва (СИ) - Зеа Рэй Даниэль

– Да, – ответил Одьен, сминая стаканчик в руках.

– Садитесь, – пожала плечами я и плюхнулась на водительское сидение.

Несколько раз пропыхтев, двигатель все же завелся.

– Ремень пристегнуть забыла, – изрек Одьен, глядя на меня.

– Вы тоже.

– С моей стороны его вообще нет.

– Ну, да… – промычала я, косясь на дырку в обшивке салона, где когда-то был ремень безопасности.

– Я резко «газанула» и ловко вывернула руль одной рукой.

– Ты вообще пристегиваешься, когда ездишь? – спросил Одьен, откидываясь на спинку сидения.

– Нет, – ответила я и рванула вперед.

– Нужно было налево свернуть, – спокойным тоном заметил Одьен, продолжая комкать картонный стаканчик.

– Сейчас развернусь.

– Езжай прямо. Возле моста свернешь направо.

«Моста?» «МОСТА?!» В этом городе, точнее, в его окрестностях, был один единственный мост. И находился он на развязке магистральных дорог.

– Вы живете за городом? – поинтересовалась я.

– Сейчас мне нужно за город.

– Понятно.

– Надолго топливной ячейки хватает? – спросил Одьен, отвернувшись к окну.

– Шесть тысяч миль наездила.

– А лампочка о необходимости замены давно на панели горит?

Твою мать…

– Недавно, – соврала я.

– Сверни налево.

– Вы же сказали, ехать…

– Сворачивай!

Я вжала голову в плечи и сделала так, как он хотел.

– Через триста метров будет сервисная станция, – сбавив тон пояснил Одьен. – Сверни туда.

– Зачем? – не поняла я.

– Я заменю тебе топливную ячейку.

– Спасибо, не нужно.

– Нам далеко ехать, так что перечить не стоит.

Я включила «аварийку» и притормозила у обочины.

– В чем дело? – спросил Одьен, продолжая смотреть в окно.

– Не поеду я на станцию. Я заказала сервисное обслуживание. Они приедут сами и заберут автомобиль в субботу. Так что говорите, куда дальше ехать.

Одьен повернулся ко мне и молча посмотрел на мои пальцы, сомкнутые на руле. Я тоже взглянула на свои пальцы и посильнее сжала их, чтобы не выдать, как сильно руки трясутся.

– Я очень не люблю, когда мне врут, Алексис, – спокойным тоном заявил Одьен. – В нашем городе сервисы не оказывают подобных услуг, а из окрестных городов никто не попрется в нашу глушь менять тебе ячейку.

Что в такой ситуации я могла ему ответить? Иногда лучше просто молчать, и именно сейчас я решила прислушаться к голосу рассудка. Перед глазами замелькали картинки. Кровь на полу… Руки-ноги изогнуты… Головы стоят в ряд… Чья-то рука задела мой локоть. Это Одьен. Он заглушил двигатель и достал ключи из замка. Хлопнула дверь, и через несколько секунд дверь с моей стороны открылась.

– Вылезай, я поведу, – приказным тоном заявил Одьен.

Я не сопротивлялась. Отпустила руль и вылезла из машины. Обогнула свою развалюху и села на соседнее с водительским сидение. Одьен отрегулировал зеркала заднего вида и завел двигатель. Я же отвернулась от него и прислонилась лбом к стеклу. В молчании Одьен заехал на станцию и вышел из машины. Через двадцать минут ячейку в моей развалюхе заменили и Одьен вернулся назад.

– Я тебе кофе купил. Черный с сахаром.

– Да, – прошептала я, закрывая глаза.

– Принято говорить «спасибо», а не «да».

– Да.

Я иду вдоль прохода в тетиной шубе. Стойка кассира впереди. Я знаю, что увижу что-то плохое. Я знаю, что мне не стоит туда идти, но все равно двигаюсь вперед.

– Алексис, тебе плохо? – прозвучал тихий голос над самым ухом.

Я повернула голову и встретила его взгляд. Когда он наклонился ко мне? Когда взял мои руки в свои?

– У тебя пальцы ледяные.

– У меня бывает… …такое… – прошептала я.

Одьен отпустил мои руки и завел двигатель. Я же, словно очнувшись из забытья, уставилась на два стаканчика кофе на приборной панели.

– Левый – мой. В пакете есть горячие бутерброды.

– Спасибо, я не голодна.

– Зато я голоден.

Я протянула ему стаканчик с кофе, и Одьен взял его в левую руку.

– Достань мне бутерброд, пожалуйста, – попросил Одьен.

Я протянула ему один из бутербродов и хотела забрать стаканчик с кофе, но Одьен просто наклонился и откусил от бутерброда знатный кусок.

– Может, лучше я кофе подержу? – предложила я.

Одьен с набитым ртом хмыкнул:

– Не штоит.

Я кормила Ригарда, пока он пил кофе и управлял машиной одной рукой, маневрируя в потоке автомобилей, направляющихся к окружному центру по автомагистрали.

– Почему ты ничего не ешь? – спросил меня Одьен, прикончив второй большой бутер.

– Нет аппетита.

– Ты и на работе ничего не ешь. Это нехорошо, тем более, что ты выглядишь истощенной.

Н-да… Лучше бы он промолчал…

– Обычно, мужчинам нравятся худые женщины, – попыталась отшутиться я.

– Мне – нет, – серьезным тоном заявил Одьен.

– Я вас в расчет не брала, доктор Ригард.

– Не увиливай. Ты худая, как щепка. Смотришься болезненно. Кроме того, ты явно не высыпаешься и закапываешь свои глаза всякой дрянью.

– Вы опять говорите мне столько комплиментов, – выдохнула я и отвернулась к окну.

– По крайней мере, я честен с тобой.

– За это отдельное «спасибо». Хорошо, если бы вы были честны со мной и в остальном.

Одьен хмыкнул:

– Не думаю, что моя отповедь придется тебе по вкусу.

– Настроение уже испорчено, так что можете продолжать.

– Меня беспокоит твое поведение. Все начинается с малого, Алексис. С одного пациента в реанимации, которого тебе стало жаль.

– Кажется, эту тему мы с вами уже обсудили, – отрезала я.

– Если обсудили, тогда почему ты в хранилище личных вещей наведывалась?

Меня словно током ударило. Я непроизвольно сжала пальцы и едва не раздавила стаканчик с кофе в руках.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Дуру из себя не строй! – с угрозой произнес Одьен. – Я все знаю. В больнице практически во всех помещениях установлены камеры наблюдения, и я могу просматривать записи с них, не выходя из кабинета.

– В туалетах камеры тоже установлены? – на всякий случай спросила я.

– Не смешно.

– Я серьезно, доктор Ригард.

– В душ и на унитаз можешь ходить без опаски.

– И на том «спасибо».

– Если остальные узнают, что ты сделала, тебя могут привлечь к ответственности.

Я сглотнула и продолжала молчать, потому как не могла понять, к какой ответственности меня можно привлечь за посещение хранилища личных вещей.

– Ты знаешь, что подкармливать их без официального разрешения запрещено, – продолжал Одьен. – Так какого черта ты играешь с огнем?

– Я никого не подкармливала.

– Я хранитель, – напомнил Одьен. – И из второго измерения прекрасно видел, что именно ты сделала!

– Подглядывать нехорошо, доктор Ригард.

– Законы ограждают нас от ошибок, которые мы можем совершить, – напомнил Одьен. – Тот, кто забывает об этом, обречен.

– Это моя жизнь, доктор Ригард, и я буду делать с ней все, что захочу.

– Почему ты всем врешь о своем происхождении? – начистоту спросил он.

– Потому что лучше быть живым послушником, чем мертвым райотом, – ответила я.

– Райотов давно никто не преследует.

– Не все такие дружелюбные с райотами, как вы, доктор Ригард.

– И какого это – жить в тени и играть роль того, кем ты не являешься?

– Сложно, – призналась я.

– Без посторонней помощи ты вряд ли бы справилась, а значит есть тот, кто помогает тебе так жить.

Я снова промолчала.

– Думаешь, можно долго играть в добродетель? Еще несколько раз станешь донором Потока, и изменения выльются в проблемы со здоровьем, – продолжал говорить Одьен. – Хранитель может тебя подкормить Потоком, но либо твой хранитель слишком далеко от тебя, либо его вообще нет.

Я отпила кофе и оставила реплику без ответа.

– Истощенные райоты крайне опасны. Я должен о тебе сообщить. Или, – он мельком на меня посмотрел, – я могу восстановить твои силы.

– Уже за одно подобное предложение вас могут арестовать и запереть, – я повернулась к нему лицом. – Я польщена тем, что вы настолько мне доверяете, но от вашего лестного предложения лучше откажусь. Мой Поток восстановится сам. Нужно только время.