Тракт Чёрной Вдовы (СИ) - Исаева Сона

- Вы что, никогда здесь не бывали? Усадьба ведь совсем близко к городу.

- Сюда не так-то просто добраться, надо знать дорогу, - Кос пошёл к дому, внимательно всё осматривая.

- Что её знать, - пробормотала я себе под нос, - иди прямо – вот и все дела.

Вместо ответа Кос одарил меня своим любимым задумчивым взглядом и пошёл дальше.

Ну что ж, начнём дворовую распродажу. Я себя чувствовала ребёнком, чьи родители свинтили в отпуск, а в их отсутствия любимое чадо навело в дом друзей, которым разрешалось забрать всё, что понравилось, чтобы потом получить нагоняй от предков.

На первом этаже, естественно, мало что было пригодного. Дверь на кухню я предварительно закрыла, было стыдно показывать, в каких условиях я живу.

Картины Коса не заинтересовали, хоть он их рассматривал долго и пристально. А вот над поврежденной люстрой он сокрушался очень даже серьезно, постоянно восклицая: «Трагедия, какова трагедия!». Я даже испугалась за его душевное состояние. Над безвозвратно утраченными книгами он и вовсе рухнул на колени, давя в себе скупые мужские слёзы. Захотелось предложить ему успокаивающего чая, но у меня его не было, так что просто пригласила его на второй этаж, пока ребята вовсю резвились, играя в салочки с Тыковкой по заброшенной части дома.

И всё это время я неотрывно чувствовала на себе неодобрительный, даже злой взгляд. И, кажется, чувствовала его только я, всем остальным было вполне спокойно здесь находиться.

А вот на втором этаже Кос словил наркотический экстаз: в кабинете он нашёл бронзовое папье-маше, от которого пришёл в бешеный восторг.

- Это же… Это же первое издание Трандильвана фри Штрунменна! С его пометками! – Шептал он, прижав книгу к груди.

Я почувствовала себя мамкой, к которой на выходные вернулись голодные дети-студенты, и сейчас набивали свои сумки соленьями и вареньями.

- Эта книга дорого стоит? Четыре золотых?

- Все, абсолютно все книги стоят целое состояние, а эта – аж полтора золотого! Многие аукционы за ней гоняются десятилетия!

- Раритетная и редкая книга стоит полторашку, - бормотала себе под нос, - что за сумка там такая, которая стоит четыре золотых?!

- Нет таких сумок, - Кос удивленно вытаращился на меня, - иногда украшают драгоценностями, но только для выхода на редчайшие праздники и только монаршие особы. В ином случае – это дурной тон.

- Лорд Макбул сказал, что ребята должны возместить именно четыре золотых за испорченную сумочку леди Лавариан, но она, вроде, не монаршая особа.

- Вздор! Взрослый рабочий получает в самых радужных надеждах до трёх золотых в год. Такую сумму могли запросить по другой причине, но не из-за стоимости.

Кос продолжил восторженно, в полуобморочном состоянии обходить мои владения, а я, нахмурившись, жевала губу.

Так, значит, ваша светлость? Вредничать решили? Или заплачу, или мальчики пострадают? Это низко!

Вряд ли он был в курсе моего бедственного состояния, посчитал, что я могу быть такой же скрягой, как и мой отец. Проверку на вшивость решили устроить?

Ну что ж.

Появилась у меня задачка для ребят покруче перетаскивания дорогого барахла в лавку Коса.

Наш с Косом поход ко мне в гости обошёлся прибылью аж в восемь золотых тридцать восемь серебрушек и пятнадцать медяшек – целое состояние! И это я только позволила «вынести» полку в кабинете и какой-то редкий отрез ткани такой дикой окраски, что у меня начинали кровоточить глаза.

Даже страшный стук сверху, раздавшийся чётко в тот момент, когда я последней переступила порог, вынося ценности из усадьбы, не казался зловещим.

Да здравствует поверенный и нормальное бельё! Да к чёрту, гулять так гулять! Мыло ещё куплю! А в лавке травника так разойдусь, что все раны Тыковку мигом исчезнут!

- Мне нужен неболтливый поверенный, - мальчиков я отправила по очень важному и срочному поручению, заплатив по серебрянику, - и, желательно, чтобы за его делами не следили.

Кос задумчиво почесал переносицу:

- Есть один: пропойца и балагур. Он уже давно не работает, потихоньку пропивает всё, что у него есть. Но, кажется, печать поверенного ещё сохранилась.

Пропойца и балагур обнаружился в таверне, неподалёку от того дома утех, где у Лалы куча поклонниц.

Помещение встретило меня волной духоты и странной ароматной смеси из перегара и соломы.

С моим появлением все резко замолчали. В такой тишине я даже смогла услышать тихий храм и громкое сглатывание старичка в углу.

- Добрый вечер, джентльмены, - где-то с боку с грохотом упала вилка, - я ищу господина Донкина.

Никто не ответил. Никто даже взгляда не отвел от моей вуали, пара мужиков так и продолжили сидеть с застывшими воздухами бокалами с элем.

- Да вон спит, - дородная женщина в чистом переднике кивнула на того самого дедка в углу.

В таком же давящем молчании, я спокойно подошла к Донкину скрючившемуся за обшарпанным столом. Ему могло быть как сорок, так и семьдесят лет – выпивка сделала своё дело. Я даже начала сомневаться, не обманула ли женщина, указывая на этого доходягу.

- Господин Донкин? – На всякий случай переспросила я.

Тот кивнул, зачем-то оглянувшись на своих товарищей.

- У меня к вам срочное дело, не терпящее отлагательств, - я достала одну золотую монету и положила её перед Донкином.

Кос сказал, что поверенные очень дорогие. Сам Донкин сидел когда-то в среднем городе среди зажиточных горожан, пока с его женой не случилась трагедия, и поверенный не пошёл по наклонной. Но даже при местных расценках, золотой – это дорого.

Почему заплатила так много? Чтобы молчал. Причём, по словам Коса, лучше это было сделать именно так – при всех, они тогда тоже не будут болтать, потому что неинтересно. А, вот если бы я его вывела на улицу и там начала обсуждать свои дела, то к ночи уже весь нижний и средний город будет знать, что к пьянчуге-поверенной приходила вдова в чёрном. Зачем? Конечно же, чтобы делать свои вдовьи чёрные делишки!

На поверенного ушло несколько часов. Казалась бы, самая простая процедура: внести в реестр имя нового владельца, внести документы, дающее права на наследство, поставить подпись поверенного и наследника и всё – дело в шляпе!

Но тут я была ошарашена обычным делом для этого мира, и абсолютно диким для моего – подпись могли ставить только мужчины.

- Что за чушь? Я совершеннолетняя!

- Но у вас должен быть муж, отец, старший брат или опекун – таков закон, - Донкин уже в сотый раз объяснял глупой мне абсолютно понятные вещи.

- А если нет опекуна? А если отец бестолковый и невменяемый? И братья младшие!

Старик уже точно жалел, что променял любимый эль на истеричную особу, которая действовала ему на нервы:

- Если отец бестолковый, бестолковость подтверждается и назначается опекун. Если нет опекуна, им становится особа более высокого титула, на чьих землях находится ваши владения.

- То есть, как графиня Арманд за отсутствием отца мой опекун это..?

- Герцог Макбул, конечно же.

- Но я претендую на баронство Моэр! Причём здесь Макбул?

- Кенан Хад Макбул здесь уже не правящий род, за Найран-Моэр отвечает король. Но, леди Арманд, в вашем случае всё сводится к живому отцу, который находится в полном здравии.

- Но я не хочу, чтобы он решал за меня! Должен же быть какой-то выход! Ну господин Донкинушка, ну пожалуйста!

И так по кругу. Мне очень надо было, а поверенному откровенно лень лишний раз напрячь мозги.

Выход нашёлся. Моими, прошу заметить, усилиями.

После того, как я, казалось, в сотый раз перечитала один очень кривой и старый закон о передаче прав наследования, чуть не расплакалась от облегчения, когда Донкин подтвердил, что это может сработать.

Всё-таки он не сразу протрезвел и включил мозги, которые раньше великолепно работали. К тому времени, когда мы закончили, прибежали и запыхавшиеся мальчишки, отрапортовав, что моё поручение выполнено в самом лучшем и зловещем виде.

Женщины ничего не решают? Ах, мы такие безмозглые, послушные и услужливые? Слишком свежи ещё воспоминания от нашей первой встречи. На одно я только способна, продажная я, как же…