Желанная герцогиня (СИ) - Любимка Настя

— Венда!

— Ты не любишь меня! О! Ты меня ненавидишь! Притащил в эти проклятые земли…

— Ты сама хотела поехать… — напомнил герцог, но Сарвенда его не слушала. — Не хочу тебя видеть! Убирайся! И не приходи, если не решишь немедленно уезжать!

— Ты не в себе. Охладись, успокойся. Поговорим завтра!

В хлопнувшую за герцогом дверь полетела увесистая ваза, что своим звоном перебила громкие рыдания Сарвенды. Больше слушать морф не стал. Вспорхнул с ветки и отправился к герцогине. Ему предстояла трудная задача — как-то оповестить друзей и любимую о том, что задумал ее муж.

Увы, его попытки оказались тщетными. Герцогиня не пожелала уделить ему винимая. Отмахивалась от его попыток, погруженная в свои мысли, и в какой-то момент морф сдался. Решил заявить о себе в подходящий случай — когда Анастейзи наконец выдохнет и начнет воспринимать любую другую информацию адекватно.

А сейчас она слишком взбудоражена, и вестниками, и Ночью Святой этой…

Мысль о том, что герцогиня может стать послушной куклой в руках Радана, заставляла волка рычать. А уж потом неистово каркать, подтверждая мысли герцогини о свойствах Святой Ночи…

Толку-то… морф злился и едва сдерживался, когда был вынужден слушать излияния Радана за ужином. Слушать и не вмешиваться было выше его сил. Он терпел, понимая, что ничего сделать не может и злился на себя. Ненавидел радрак на шее, ненавидел Радана, и страстно мечтал вышвырнуть эту мразь за пределы герцогства. А еще лучше — прикопать в лесу.

А уж когда Анастейза пошла провожать мужа в его покои, а тот решил продемонстрировать свою власть над ней… Его глаза застила кровавая пелена, морф не отдавал отчета своим действиям, а вот Дух был начеку. Морф и понять не успел, как оказался не в доме, а далеко за его пределами…

Остыть не выходило, но и быть вдали от той, кому нужна защита и помощь — еще хуже. Дух однако просьбы морфа игнорировал и возвращать того в дом своей магией не желал. Отчего морфу пришлось лететь в облике беркута. Но он успел!

Успел к зрелищу того, как Радан мчится прочь на коне к воротам. Мчится, не слыша криков своей рыжей дряни, впрочем, учитывая его состояние, услышать бы и не смог.

Это люди не видели Духа-Хранителя, а он-то видел!

И кажется, отлично понял, что решила сделать герцогиня — выпроводить мужа со своей территории на время Святой Ночи.

Подробности он узнал позже, когда нырнул вместе за Анастейзи на открываемую ею тропу. Нырнул уже вороной и понял, что никакой тропы и не было. Герцогиня совершила прыжок! Перенесла себя и мужа на границу собственных владений!

И рухнула на землю, не имея сил подняться.

Ворон тут же устремился к ней, сел подле, жалея, что не может поделится своей магией. Герцогиня потратила уйму энергии и восстанавливаться будет не меньше пары вех.

Видимо собственное состояние ее нисколько не волновало, она сквозь полуоткрытые веки наблюдала за конем, который неспешно тащил Радана по дороге.

И морф мысленно поморщился. Герцогиня жалела своего мужа. Жалела и переживала о своем поступке. Ведь одурманенный то ли снотворным, то ли магией, Радана защитить себя будет не в силах… Да что там защитить, если подпруга не выдержит, то герцог точно свалится и свернет себе шею — сгруппироваться при падении у него не выйдет.

Морф не понимал такой жалости. Это милосердие или герцогиня в тайне, все-таки любила мужа?

В итоге он недовольно каркнул, привлекая внимание Анастейзи к себе.

Каркнул, давая понять, что он проследит за этим мешком дерьма и не даст ему сдохнуть.

Но измученная герцогиня его не поняла. Пришлось демонстрировать свои намерения наглядно и несколько раз, а потом еще и выслушать наставления.

И вот тут-то ее лицо просветлело. Даже улыбка появилась!

Красивая, вот только… Неужели Радан ей так важен?! Морф был уверен, что раньше чувство ревности ему было незнакомо… А вот сейчас… Его злила эта забота по отношению к тому, кто длительное время истязал беззащитную девушку…

И тут морф застыл. А может, дело в том, что Анастейзи просто не хочет чувствовать себя убийцей? Да, она защищает себя и сына, и в тоже время…

Ей неважно, кто перед ней, ведь она действительно добра и милосердна?

Эта мысль морфу понравилась. Да, нелогично, неправильно жалеть мразей, но леди, чье сердце способно на прощение, подобное только к лицу…

Воспрянув духом, ворон каркнул напоследок и полетел к коню, Анастейза вернулась с духом с домой.

Анастейзи

Я проспала почти полтора суток и сильно отдохнувшей себя не ощущала. Вот как дух вернул меня в покои, так и отрубилась. И разбудить меня не смог никто. Ни для прочтения вестников, ни для кормления Илюшки.

Нехотя деточка перебилась козьим молоком, но как только я открыла глаза, словно почуяв это, громогласно потребовала моего внимания.

Я толком и опомниться не успела, как уже держала сына и кормила изголодавшееся чадушко.

А пока я это делала, Интена и просветила меня, что сплю я уже долго, что вестников уже пять штук пришло, что от кормилицы Илья вновь отказался (были в деревнях кормящие бабы), лишь козьего молока попил да немного овощного пюре изволил искушать.

— Не волнуйтесь, Анастейза, Тирхан сказал, что это нормальная реакция организма на максимальное магическое действие.

Пока я соображала о каком действии идет речь, сынок меня укусил. Понятно, что зубов у него еще пока не было, это счастье нас всех попозже ждет, но было ощутимо и не особо приятно.

— Может оно и так, но спать больше вехи? — Вздохнула я, думая и о вестниках, и о Радане, и том ворохе проблем, что он своим приездом нам всем обеспечил. — В такой-то момент?

— А оно и к лучшему! Ночь-то Святая прошла, Анастейза. — Интена широко улыбнулась. — Нечего вам больше ее влияния опасаться!

Облегченно выдохнула, правда ненадолго. На этот раз ночь прошла, а если она ежегодно?! Знать бы еще к кому обратиться за пояснениями…

И тут-то я вспомнила о том, что Радан ослушался своего сюзерена. А значит, в случае чего, ответ я смогу потребовать с самого короля, потому что Святая Ночь вроде как уже для меня не является тайной. Да и мне обещание, выходит, никто из них не выполнил. То, что я отбилась от муженька не совсем удача или везение. Но будь Радан не настолько идиотом, привыкшим, что его жена и слова против сказать не смеет, то действовал иначе. И заявился бы на моем пороге если бы не в день той самой ночи, то хотя бы не напивался, давая мне такой козырь в руки. А вот тогда уже все могло сложиться для меня гораздо плачевнее…

Сын счастливо отвалился от груди и зевнул, а я, глядя на его сонное личико подумала о морфе. Как он там. Справляется? Не активируется ли радрак, пока ворон там моего благоневерного от моих же земель отваживает?

— А где Люси? — передавая сына Интене, спросила я.

На самом деле, как бы я не соскучилась по своей пиявочке, но дел было столько, что его сон — подарок свыше, можно успеть многое.

Та бережно подхватила его на руки, отнесла в колыбель, которая стояла рядом с моей кроватью и только после того, как укрыла Илюшу одеялом, повернулась ко мне для ответа.

— Тирхану помогает, — вздохнула няня и поморщилась, — он за Сарвендой приглядывает. Та весь день бушевала, и коня требовала, и бежать пыталась… Истерила так, что у всех в доме голова разболелась. Аррияш заходил недавно, докладывал, что наконец уснула, вот наши-то при ней и почивают.

Я скривилась. Рыжуха эта… Ребёнок-то, понятное дело не виноват, но тот факт, что пока она беременная, насильно ее усыплять нельзя — раздражал.

Отдавать своего учителя ей в няньки я точно не планировала.

Интена отошла от колыбели, тем более, там уже вовсю ворковал Дух-Хранитель. Колыбелька покачивалась, слышалась тихая трель… Уж не знаю как у него так выходит, а вот мелодия колыбельной у Духа отлично получалась. Такая нежная, щемящая мелодия, которая не резала слух… Наоборот, успокаивала.