Чудовище Карнохельма (СИ) - Суржевская Марина

О Единый! На корабле люди!

— Помогите! — закричала я, размахивая руками. — Спасите! Меня держат в плену! Помогите!

Корабль расплывался в стеклах треснувших очков. Но мне показалось, что мужчины на корабле меня заметили, а сам хёггкар повернул к утесу. И потому я принялась кричать с удвоенной силой.

Меня спасут! Снимут с этой скалы и отвезут к Гудрету!

И тут позади зарычало чудовище.

Хёгг в пещере очнулся, и от ужасающего рева содрогнулись горы. А хёггкар развернулся и шустро поплыл в другую сторону, подальше от орущей переселенки и дракона!

Разочарование выбило из глаз слезы, но я сжала кулаки, не позволяя себе реветь. Подобрала камень и швырнула в скалу.

— Замолчи, — заорала я хёггу, — ненавижу тебя!

Рычание оборвалось. Я села на снег, хлюпая носом и всматриваясь в водную гладь. Корабль стал почти неразличим. А ведь спасение было совсем рядом! С ветки на меня таращили круглые глаза совы, сегодня их было две.

— А вы что глазеете? — рявкнула я в сердцах. — Вам хорошо, у вас есть крылья! Проваливайте, нечего тут смотреть!

Птицы тяжело сорвались с ветки, взлетели.

— Что-то на этих гадких фьордах никто не торопится спасать прекрасную деву от дракона! Придется самой выбираться!

Закутавшись в плащ, я сидела, пока не замерзла, а потом потащилась назад в свою темницу.

Хёгг лежал у входа, почти уткнувшись носом в лаз. Недовольно заворочавшись, отодвинулся, когда я приблизилась. Жуткие глаза смотрели, не мигая, ноздри подрагивали, втягивая воздух. Я прищурилась, потерла глаза. Разве нос зверя не был черным? Да и чешуя на морде — тоже? Мне кажется, или дракон… посветлел?

Удивление даже отодвинуло злость. Хёгг не двигался, лишь настороженно наблюдал за мной и подергивал кончиком хвоста. Я же подобрала ледышку, наросшую у входа в пещеру и, осторожно приблизившись, потерла ею шею дракона. Раз, другой. Провела рукой — на коже остался жирный черный след. Посмотрела на кончик своей косы. Да она же тоже черная! Я вся черная! От золы и сажи! От угля, в котором лежал и хёгг! Из-за него чудовище приобрело такую окраску. Да я сама сейчас выгляжу как темнокожая дева! Выходит, дракон вовсе не черный, а… серый? Или и вовсе… белый!

Смутная догадка просверлила голову. Что там рассказывал Бенгт? Слова отпечатались в голове, словно я слышала их тысячи раз.

…Черный зверь Лагерхёгг рожден был от железа и камня, в яйце золотом…

Белый зверь Ульхёгг родился от союза льда и сияния, в алмазном яйце. Глаза его видят сквозь толщу льда, отзываются ему хрусталь вершин, снега и ветра севера…

Бенгт внес в пещеру человека и завалил по приказу Рагнвальда золотом и углями. Поверил словам брата. А потом лишь исправно добавлял угли да тащил новые золотые кубки и блюда, надеясь, что это поможет. Но хёгг умирал. Бенгт сказал, он впервые вылез из кучи, лишь когда появилась я.

И неужели все дело в том, что он иной масти? Он просто… иной дракон!

Уже знакомый скрежет когтей по камню вымел меня из пещеры.

— Бенгт! — закричала я, увидев упавшего на утес черного хёгга. — Бенгт, я поняла!

Огромное тело дракона растаяло, и со снега тяжело поднялся одноглазый ильх. Шагнул ко мне. Покачнулся.

Я прищурилась и заморгала, силясь лучше рассмотреть. Сердце сжалось тревожно. Бенгт выглядел странно. Вроде все то же — мощная фигура, борода в трех косичках, грива черных волос и повязка на глазу. Вот только шел ильх рвано, словно перебрал хмельного. Может, он пьян?

Я растерянно посмотрела на снег. И вздрогнула. Белый покров перечеркнула цепочка темных штрихов. Кровь…

— Ты ранен! — ахнула я.

Ильх остановился рядом, мотнул головой, и я ощутила тяжелый запах — пота, крови и пепла…

— Бенгт, что случилось? У тебя кровь идет!

Сильные руки сжали мне плечи.

— Слушай меня, врачевательница. На Карнохельм снова напала дикая стая, мы ее отогнали, но мне надо вернуться, — ильх поморщился. Я таращилась на него, ощущая накатывающийся страх. Нападение? Бенгт снова мотнул головой и сипло втянул воздух. — Времени осталось мало, чужачка. Моего времени. Так что ты прости меня. Не желал я тебе зла.

— Что? — пискнула я. Ильх сильнее сжал мне плечи. Кажется, до синяков, одноглазый просто не осознавал, что почти опирается на меня, чтобы не упасть. Краем глаза я видела натекающую под ноги кровь.

— Рагнвальд должен выжить, — повторил Бенгт. — Он моя семья, единственный брат. Помоги ему, дева. Я долго думал…

— Что? Бенгт, тебя надо перевязать, слышишь? В пещере есть лекарства, я помогу! Надо промыть и перевязать рану!

Ильх моргнул. И вдруг улыбнулся — широко, искренне.

— Редкая душа у тебя, дева из-за Тумана. Чистая. Значит, мой выбор верный. Ты нужна моему брату.

— О чем ты говоришь?

Не отвечая, ильх отстранился, вытащил из-за пояса кривой нож. Я испуганно попятилась. Что происходит? Что этот варвар задумал?

— Каждому хёггу нужен кто-то, кто будет возвращать человека в этот мир, не давать утратить разум, прогонять зверя, если тот берет вверх. Обычно это делает а-тэм, побратим. Но у Рагнвальда его нет. А скоро и я уйду… Ему нужен кто-то на этой стороне. Находиться в незримом мире так долго — слишком опасно. Ему пора вернуться. Прости, чужачка.

Бенгт ударил ножом по ладони и дернул меня так, что я не успела отстраниться. Острое лезвие оцарапало руку, и я охнула, забилась. Но ильх, даже раненный, был в стократ сильнее меня! И держал крепко. Сжал мою ладонь, соединяя порезы.

— Силой перворожденного Лагерхёгга, силой родовой крови, огня и камня, я риар Карнохельма, привязываю эту деву к своему брату Рагнвальду, где бы он ни был. Правом старшей в роду крови называю Эннис Вилсон нареченной Рагнвальда, сына Саврона. Теперь ты лирин моего брата.

— Я?

Перестала трепыхаться и застыла, пораженно глядя на варвара. В магию и заклинания я никогда не верила, так отчего сердце почти останавливается, а мое тело, разум, вся сущность четко ощущает образующуюся связь? Странное, тянущее чувство, струна, протянутая к другому живому существу. Хёгг в пещере молчал. И почему-то я уверена, что жуткое чудовище не спит, а слушает нас!

— Но это невозможно! У меня уже есть жених!

— Обряд не был совершен до конца, и ты была свободна. Теперь ты лирин Рагнвальда.

Словно в ответ на мои мысли из каменного нутра пещеры раздался драконий рев.

Бенгт устало выдохнул и отпустил мою руку. Я заторможено посмотрела на испачканную кровью ладонь.

— Что ты сделал? Что ты сделал со мной?

— Прости, чужачка, — в единственном глазу ильха мелькнуло чувство. — Мне и, правда, жаль. Спаси его, на тебя вся надежда.

— Что?

Нет, я просто не верила. А я ведь считала Бенгта неплохим человеком! Варваром, но не злым!

— Да ты… мало того, что украл, так еще и обручил не пойми с кем? Да знаешь, кто ты после этого?

— Мне надо вернуться, — ильх тяжело отступил. — Помни, что я сказал. И не злись, дева. Может, еще спасибо мне скажешь. Прощай.

Спасибо? Да я его убить готова! Вернее, добить!

Пошатываясь, варвар пошел к краю утеса.

— Бенгт! — вырвалось у меня, и одноглазый повернул голову. — Я знаю, почему хёгг умирал. Ты обложил его жарким углем и золотом, но твой брат не черный дракон, Бенгт! Он белый. Он поймал душу снежного зверя.

— Что ты несешь, дева?! — если я хотела поразить одноглазого, то мне это удалось. Лицо Бенгта исказилось, в темном глазу бились непонимание, осознание, потом — ярость. Жаркая! Так полыхнула, что я снова попятилась. — Это невозможно! Скажи, что ты лжешь, чужачка!

— Я говорю правду, — тихо произнесла я. — И я вовсе не врачевательница, Бенгт. Ты перепутал меня с другой переселенкой. Я не умею лечить. Я просто давала чудовищу снег, и он охладился. От этого ему и полегчало. Вот правда, ильх.

— Но Рагнвальд приказал обложить его жаром!

Эта загадка и меня смущала. Но ответ есть, если…

— Стая, которая нападает на Карнохельм, это черные хёгги?