Одержимость ненавистного оборотня - Шакирова Алия

Я зачем–то посмотрела в окно, стараясь не замечать свое осунувшееся, бледное отражение. Сгорбившийся фонарь тускло мерцал желтым, выхватывая черные морщины голых веток. Двор казался мрачным, неприветливым. Узкие тропки петляли между барханами сугробов. Соседняя девятиэтажка – близнец моей – выглядела огромной серой коробкой, расчерченной темными линиями.

Веселый красный электрочайник, зашумел и выключился, швырнув к потолку облачко горячего пара. Наполнив кружку ароматным эрл–греем, зашагала назад, в гостиную. Здесь моими немыми соседями были лишь темно–коричневый лакированный шкаф да плазменный телевизор на узкой черной тумбочке с колесиками. Как и несколько лет назад… Казалось, время остановилось, замерло, вынудив бесконечно переживать один и тот же день, подобно герою старого фильма «День Сурка».

Иронично, но регулярные обследования по требованию моей фирмы, будто нарочно подтверждали это впечатление. Больше десятка лет врачи твердили о том, о чем каждый день напоминали зеркала – организм у меня как у молодой девушки. Таковы уж все нишати – странные создания с человеческим телом и аурой аджагар.

Аджагары – наши Творцы и прародители – миллионы веков бережно охраняют информационные и энергетические оболочки галактик, планет, звездных систем. Проверяют, латают, восстанавливают, путешествуя по мирам порталами.

Однако выдержать на чужой планете время, нужное для поиска и решения проблемы, способны далеко не всегда. Аджагары восьмимерны, большинство же миров четырех–пятимерны. Вроде нашего, измеряемого шириной, длиной, высотой и временем. Выглядит замудрено, но, по факту все проще простого. Если вы хотите назначить встречу, что укажете? День, время, место. Последнее же определяется длиной, шириной и высотой. Например: завтра, в шесть вечера, на втором этаже ЦУМа.

В итоге древней расе пришлось наделить частичкой себя – энергетической оболочкой, а вместе с ней почти всеми способностями, аборигенов, вроде нас.

Мы никогда не видели друг друга, и вряд ли встретимся в будущем. Судьба раскидала нас по разным уголкам Земли, как стройных великанов сосен – немых пограничников суровых горных кряжей.

Но сородичи со мной. В любую минуту, когда позову, захочу пообщаться, буду нуждаться в помощи. Это немного греет душу. Спасибо мыслесвязи – невидимой «рации», по которой мы в любую секунду можем поговорить телепатически, ощутить эмоции, а порой даже уловить мимику, жесты.

Но и другие нишати ничего не сумели поделать с моей бедой. Одиночество в толпе – я живу с ним уже почти десять лет. Наверное, долго для оплакивания мамы… Все теряют близких… Должно быть дело в чувстве вины, которое поедом ест из года в год, убивая все порывы, желания, устремления.

Я обещала ей… обещала вылечить. К тому же, переживают нишати острее, сильнее, дольше смертных. Все из–за мощной ауры… Он наша сила и слабость тоже.

Мужчины обращают на меня внимание – знакомятся, просят телефон, приглашают на свидание. Еще лет двадцать назад я обожала ухаживания, флирт, волнение от зарождения новых отношений.

А сейчас… Что они могут дать? Несколько часов забытья за вкусным ужином и безликой беседой с человеком, старающимся показать себя с лучшей стороны? Незнакомые объятья, жар чьей–то страсти, не спасающий от холода одиночества? Прикосновение губ, которое не избавляет от ощущения пустоты? Удовлетворение тела, горечью отдающееся в душе?

Сородичи из сил выбиваются, пытаясь успокоить, убедить смириться, идти дальше. Порой даже втихаря вливают радость через мыслесвязь… Зря расходуют энергию… Я усиленно делаю вид, что стараюсь, активно участвую в общих предприятиях… Чувство долга – одно из немногих, что еще будоражат умирающую душу.

Восстанавливая энергетическую и информационную ауру Земли, я оживаю, точно пробуждаюсь от спячки. Беспокойство за планету заставляет сосредоточиться, отодвинуть на задний план все проблемы, боль, горячит кровь…

Годы назад, постигая собственные возможности, чувствовала себя ух–х–х… сверхчеловеком! У каждого нишати есть один, свой, особый дар. Мой – врачевание.

Когда вытаскивала из лап смерти единственное, самое любимое, самое дорогое существо… он казался благословением! Ежедневно вливала в ее измученное болезнью тело энергию, силы бороться. Каждое утро начинала с этой процедуры, каждый вечер заканчивала.

Нам обещали четыре месяца, но она прожила год: без боли, без немощи, в отличной форме.

Тогда, несмотря на неусыпную борьбу, истощающую энергетически, на страх перед кошмарным недугом, я с радостью встречала новый день.

Я могла действовать, сражаться за то, что дорого! Это ли не счастье?

А затем болезнь нанесла последний сокрушительный удар. Она ждала, пока мама ослабнет и… меня отключили. Я пыталась дотянуться, проникнуть внутрь ее тела и очистить от проклятого недуга. Но могла лишь чувствовать, как жизнь оставляет родное существо.

Нет ничего хуже беспомощности! Ярость сменяется грустью, грусть – апатией. И вот ты – робот, изо дня в день повторяющий ритуал, который и жизнью–то назвать трудно.

Глотнув бодрящего чая, поставила кружку на деревянный поручень кресла, почти тон–в–тон с линолеумом, исхоженным до грязно–рыжеватых проплешин. Мама не любила, когда я так делала… Боялась на мебели останутся следы. Ну и бог с ними.

Расплела косу, запустила в рыжие волосы пластмассовый гребень, застрявший, не достигнув даже середины прядей. С усилием надавила, стараясь не обращать внимания на боль. Раздался неприятный треск и несколько широких зубьев отломились, оставшись в колтунах. Надо бы распутать. Пряди длинные, густые и если вовремя не избавиться от узлов, придется стричься. А мама любила мои шелковистые локоны – расчесывать, гладить, заплетать.

– Тебя отключили, потому что не тебе решать – кому жить, а кому… нет, – сквозь пространство и время из родного мира поясняет куратор. Наконец–то соизволил! Раньше только и «потчевал» фразами: «Так было нужно…», «У создателей не было другого выхода»… Гуманоида с далекой планеты назначили аджагары – учить нас быть нишати. Мы прозвали его Святейшество – уж больно всегда и во всем следует правилам, не отступая от них ни на шаг, и нас заставляет. Наставнику «кличка» явно не по душе, скрипит зубами, но терпит. Знает сам, что перестраховщик тот еще. Впрочем, сородичи шушукаются: дескать, все это из–за гибели цивилизации куратора: удивительных существ, умевших влиять на течение времени. Замедлять его, ускорять и даже на считанные мгновения замораживать. Однажды нарушив законы мироздания, раса наставника практически вымерла… Как именно, что конкретно случилось и наши творцы, и Святейшество тщательно скрывают.

В гости шестимерного куратора не затащишь – слишком уж отличается моя планета от его Родины. Даже если забыть о разнице в числе измерений, одна только гравитация на Земле в полтора раза больше. Подозреваю, что и атмосфера, и активность солнца, да и многое другое убийственны для Святейшества. Хотя из него на эту тему слова не вытянешь.

Я с другими нишати с огромным трудом телепатически выпытала у наставника – почему он так категорично отказывается заглянуть «на огонек». Даже внешность Святейшества – тайна за семью печатями. Похож на человека или нет? Все–таки называет себя гуманоидом… Зато характер его изучили неплохо. Вот и сейчас куратор буквально впечатывает в землю железобетонными аргументами, точно сваи вбивает. Смягчать правду, заботиться об эмоциях собеседника – не для него. Но жестокая честность не облегчает страданий, не помогает двигаться вперед.

– Хорошо, есть один вариант, – вдруг заявляет он.

В шоке не знаю – верить услышанному или нет. Столько лет наставник убеждал смириться, жить дальше, оставить все как есть, потому что иного выхода нет. И вдруг – есть вариант?

Он что, пошутил? Решил поиздеваться? Проводит какие–то очередные опыты аджагар?

Куратор недовольно возвращает к реальности – терпеть не может сильные эмоции. Думает, чувства мешают создавать хорошие программы – любители фэнтези назвали бы их волшебными заклятьями. Берешь кусок энергии и внутрь него вкладываешь алгоритм – что нужно делать, как, где и с кем. При желании можно снабдить «нечто» временным разумом, научить подкрепляться аурой других людей, а еще лучше – Земли или деревьев. Человек быстро истощается, питая такую штуковину. Тогда какой же смысл?