Нити судьбы. Дорога жизни 3 - Ли Эмили

– Тело у данхне что надо, ещё будешь благодарить, если увидишь…

Захотелось закрыть дверь плотнее. Он вернулся к двери и резко распахнул её – Ю-хи Шайн невольно вздрогнула, но не обернулась, продолжая стоять ровно и смотреть строго вперед, – а потом с силой захлопнул, плотно закрывая. Раскаяние охватило его почти сразу. Чонсок тихо выругался. Вспомнилась и собственная реакция на тот разговор. Стало стыдно. Никто не обязан любить его безоговорочно. Быть преданным правителю и стране – это не равно любви. В словах Ю-хи Шайн не было ничего такого, чтобы он потом мог позволить себе злость и коварные планы мести. Проклятая натура. И чем он отличается от отца?

Он аккуратно открыл дверь и скорее почувствовал, чем увидел, как сжалась танэри, ожидая его новой выходки.

– Простите меня, я не хотел вас напугать. Так вышло, – произнес он.

Неожиданность слов вынудила девушку обернуться и уставиться на него. Это было не по уставу, но справиться, видимо, она с собой не смогла. В широко распахнутых глазах царило изумление, преображающее и всё лицо, делая его живым и… красивым… Чонсок замер, забывая, зачем он здесь стоит.

– Данхне Лим, – первой пришла в себя танэри и учтиво склонила голову, пряча охватившее смятение от собственной вольности, которую позволила ранее.

Чонсок кивнул ей и скрылся в ванной, на сей раз закрыв дверь аккуратно.

***

г. Кейм, империя Азуриан, настоящее время…

Дверь в комнату неслышно отворилась, и стройная невысокая девушка скользнула внутрь. Чужое присутствие вызвало у него внутри волну протеста. Чонсок никак не обозначил, что видит гостью. Тем более что вне зависимости от того, хочет он или нет, сестра скажет, зачем пришла.

– Мне доложили, что ты опять ничего не ешь, – мелодично произнесла Чинджу, аккуратно присаживаясь на краешек стула, который стоял недалеко от брата.

– Не хочется, – грубо ответил он, смотря на пламя, потрескивающее в камине.

Проклятый огонь так ярко горит, а всё равно холодно. Всегда холодно. Чонсок пересел ещё ближе, протягивая руки к жаркому пламени. Интересно, если руки опустить на горящие поленца, больно будет? А тепло?

– Ты сидишь в своей комнате уже несколько месяцев. Может, хватит? – Чинджу старалась говорить мягко, но нотки раздражения всё равно проскакивали.

– Я не хочу об этом говорить, – отрезал он.

Он вообще ни о чем не хотел говорить. Голос сестры был противен ему. Как и все остальные голоса, которые заставляли его чувствовать себя живым, заставляли помнить, что всё это не сон, а по-настоящему.

– Нам нужно поговорить о том, что произошло, – строго сказала Чинджу. Чонсок никак не отреагировал, поэтому девушка сочла это за молчаливое согласие. – Ты хоть представляешь, что мы пережили за то время, когда тебя не было? Что я пережила?! Родители мне сказали только официальную версию твоего отсутствия, но я же понимала, что это неправда! – голос сестры задрожал от обиды и злости.

Он не выносил её слез, поэтому повернулся в неосознанной попытке утешить и успокоить. Но вопреки его предположению, Чинджу не собиралась плакать. Она была зла. Карие глаза смотрели на него требовательно и осуждающе. Неважно, что она говорила, взгляд сообщал иное. Он, Чонсок, был противен ей. Она находила его жалким. Ухмылка против воли скривила уголок его губ. Тот Чонсок, которого Чинджу уважала и которым искренне восхищалась, умер где-то на границе с Гиблым лесом в королевстве. Другого не будет. Сестре придется смириться.

– Тебя мать подослала? – безразлично спросил он.

– Она тоже волнуется, – уклончиво ответила девушка.

– За меня или за репутацию правящего дома? – с долей слабой иронии уточнил Чонсок.

– За тебя тоже, – сухо ответила Чинджу.

– Я в порядке и хочу остаться один, – произнес он и красноречиво перевел взгляд на дверь.

– Съешь, что принесли, и я уйду. – Она приготовилась к его возражению и продолжительной борьбе, поэтому ещё больше приосанилась и с вызовом уставилась на него, всем видом показывая, что никуда не уйдет.

Сил на борьбу у Чонсока не было. Он надломил кусок хлеба и прожевал.

– Довольна? – меланхолично спросил он.

– Воды, – приказала Чинджу.

Чонсок показательно сделал глоток и поставил назад стакан, а потом указал на дверь. Сестра грациозно встала. Оборачиваясь уже у самого выхода, Чинджу сказала:

– Ни одна девушка не стоит того, что ты с собой делаешь…

– Ты собиралась уйти, – напомнил он, процеживая слова сквозь плотно сжатые зубы.

– Когда-нибудь тебе будет очень стыдно за себя. Таких Тэруми у тебя будет десятки…

Родное имя, сказанное из её уст, резануло сердце и наполнило яростью душу.

– Уходи! – закричал он. – Иначе я за себя не отвечаю!

Чинджу даже не моргнула. Холодная решимость застыла на лице, преображая его некогда юную и милую сестренку. Чонсок с промелькнувшей грустью понял, что Чинджу выросла и превратилась в женщину, а он и не заметил. Она так сильно походила сейчас на мать. И это добавило к грусти сожаление.

– Я или мама будем приходить сюда каждый день, если вдруг ты снова решишь не есть. Хочешь оставаться один? Тогда будь добр – ешь! – твердо сказала она и выскользнула за дверь.

Чонсок одним движением перевернул поднос с едой.

– Черт! Почему вы не можете просто оставить меня одного?! – закричал он ей вслед и с силой ударил рукой в пол, разбивая костяшки на пальцах. – Одного!

Глава 2

г. Кейм, империя Азуриан, три года назад…

Тэруми была рада, что этот странный день наконец-то закончился. Внеплановое назначение было очень некстати. Дэкстор этот… вот ведь не повезло, так не повезло. Почему он столкнулся с ней, а не с другой или другим танэри? Целый день стоять истуканом под чужими дверьми. Да уж… Отлично проведенное время. А хотела же отдохнуть и подготовиться к завтрашнему заданию, надолго ведь уходит.

Ещё данхне этот, тот ещё тип… Хотя Сом-Гу оказалась права, его охрана и правда была простой, не в сравнении охраны его сестрицы. Ребята часто втихаря жаловались на проказы дочери Повелителя, а ещё на её флирт. Причем маленькая зараза прекрасно понимала, на что подталкивает своих охранников. Если они ответят на её кокетство, то Повелитель снимет их головы с плеч, если не ответят, то тогда юная госпожа уже будет гневаться и мстить. Какое решение не прими, нигде хорошо не будет.

Тэруми аж передернула плечами, сбрасывая с себя наваждение дня. Нет, от семьи Повелителя лучше держаться подальше.

Она стянула сапоги и плюхнулась на кровать, со стоном наслаждения вытягиваясь. Как же хорошо… Сейчас чуток полежит и отправится к своим, нужно согласовать выход и проверить готовность отряда. Хоть никто не докладывал о смене задания, и то хорошо – неожиданностей не хотелось бы.

В дверь отчаянно заколотили. Тэруми вскочила, вдруг понимая, что заснула. Сердце забилось от испуга. Проспала? Глянула на время… Нет… Пару часов только прошло.

– Ю-хи Шайн!

Тэруми удивилась, узнав голос Сом-Гу, и поплелась открывать. Зачем пришла? Они не были подругами, да и та вообще жила в другой казарме. Едва открылась дверь, танэри влетела в комнату и закричала:

– Какого черта, Ю-хи Шайн! Что ты наговорила данхне?!

Тэруми показательно толкнула дверь, захлопывая, и развернулась в сторону гостьи.

– Во-первых, тон попроще, а во-вторых, объясни, что происходит? – холодно проговорила Тэруми.

– Не притворяйся дурочкой! – взвилась пришедшая.

– Танэри Сом-Гу, как вы разговариваете со старшими по званию?

Гостья вмиг успокоилась и только вперила горящий злостью взгляд в Тэруми.

– Прошу извинить, танэри Ю-хи Шайн, – отчеканила Сом-Гу.

– Говори, что случилось, – уже мягче произнесла Тэруми, мысленно благословляя Дэкстора на расстройство желудка за подаренный на такие события день.