Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

Дверь слева приоткрыта, что облегчает мне жизнь, поэтому я заглядываю в щель, просто чтобы убедиться. Хотя я и не могу осмотреть всю комнату, мои чувства подсказывают мне, что она пуста. Я двигаюсь в сторону кухни, вздрагивая, когда под моей ногой что-то хрустит, и замираю от этого звука. К счастью, мне, кажется, это сошло с рук, поскольку тишина продолжается. Я осторожно поднимаю ногу и смотрю вниз, поднимая брови, когда вижу тусклый блеск использованного шприца. Интересно. Из криминального прошлого предыдущего жильца и моего спешного исследования я узнала, что он был ярым противником наркотиков. Так что либо он был неаккуратным диабетиком, либо после его отъезда здесь временно поселились какие-то исчезнувшие поселенцы. Или же есть что-то такое, о чём Тэм не смог мне рассказать.

Поджав губы, я осторожно отбрасываю сломанную иглу в сторону лестницы, чтобы она не мешала мне. Сейчас не время беспокоиться о том, что мне следовало лучше подготовиться к встрече с О'Ши. Я здесь. Уже слишком поздно. Вместо этого я пробираюсь на кухню, останавливаясь там, где ковер загибается по краям. Дверь болтается на одной ржавой петле, а запах, доносящийся изнутри, настолько отвратителен, что я могу представить, что внутри кто-то умер, и его разлагающийся труп лежит там в собственных гнилостных соках.…

Там не оказывается ничего, кроме нескольких мусорных пакетов, доверху наполненных пустыми контейнерами из-под еды навынос и смятыми алюминиевыми банками из-под пива. Значит, наверху.

Я отступаю, пробираюсь к началу лестницы и вглядываюсь в темноту выше. Досадно, что коврового покрытия на лестнице больше нет, а вместо него голые потёртые доски, из-за чего мне будет труднее не издавать ни звука. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы не производить лишнего шума. Я хватаюсь за липкие перила и бесшумно крадусь по лестнице. Добравшись до верха, я на мгновение останавливаюсь и вытираю руку о джинсы. Мне нужно будет обработать всю себя дезинфицирующим средством, как только я вернусь домой.

Я уже собираюсь открыть первую дверь, когда слышу похожий на полоскание горла звук, доносящийся из дальней комнаты. Учитывая состояние этого помещения, я сомневаюсь, что О'Ши уделяет время заботе о гигиене своих зубов. Затем я слышу тихий стон. Если бы я не знала, я бы предположила, что это исходит от какого-то спектрального существа. Но этому зданию меньше пятидесяти лет, и, если не считать запаха на кухне, никаких записей о том, что в нём когда-либо кто-то умирал, нет. Значит, это что-то другое. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и на цыпочках подхожу ближе.

Дверь плотно закрыта. Плохо для меня. По крайней мере, две оставшиеся комнаты также надёжно заперты, так что я, скорее всего, услышу, как кто-то подкрадывается сзади, прежде чем они подойдут слишком близко. О'Ши должен быть внутри. Я протягиваю руку к стальной дверной ручке и с шипением отдёргиваю её, когда моя кожа касается металла. На ощупь ручка липкая и неприятно влажная. Понюхав пальцы, я ощущаю едва уловимый аромат лепестков роз. Хм.

Я натягиваю на руку манжету куртки и пробую ещё раз, медленно потянув ручку вниз и открывая дверь, вздрагивая от звука. Я перестаю изображать бесшумность и открываю её пинком до конца. Она тяжело ударяется о стену, отскакивая в мою сторону, но я запрыгиваю внутрь, вытаскивая бумаги из внутреннего кармана.

— Девлин О'Ши! — я повышаю голос и адресую слова неясной фигуре в центре комнаты. — Настоящим я вручаю вам повестку.

Фигура не двигается, но со стороны неё доносится ещё один неясный стон. Я вглядываюсь в темноту. О'Ши, возможно, и не занимается незаконной магией, как предполагалось, но всё равно что-то здесь очень, очень не так. Я чувствую запах рвоты, мочи и чего-то ещё, кроме этого.

— О'Ши! — снова кричу я.

Фигура поникает. Обойдя её, я подхожу к окнам и одной рукой раздвигаю плотные шторы, держа перцовый баллончик на вытянутой руке. В комнату проникает свет. Я разеваю рот. К деревянному стулу привязан один сильно избитый деймон с окровавленным лицом. Я понимаю, что другой запах, который я не смогла распознать — это страх. Он снова стонет. Что, чёрт возьми, здесь происходит?

Я не могу однозначно идентифицировать его как О'Ши; с таким же успехом О'Ши может быть преступником, напавшим на этого парня. Но я должна разобраться с тем, что передо мной, несмотря на мои почти непреодолимые опасения. Тёмное пятно на полу под мужчиной указывает на то, что он теряет много крови. Остановить кровотечение — моя первоочередная задача.

Я засовываю баллончик с перцовым спреем в карман, стараясь, чтобы он был в пределах досягаемости, но не выпал, когда понадобится больше всего, и немедленно начинаю осматривать обмякшее тело на предмет ран. Он снова начинает булькать, и я громко ругаюсь. Я строго напоминаю себе порядок оказания первой помощи. Дыхательные пути, дыхание, кровообращение, в таком порядке. Мне нужно перевести его в положение для восстановления.

Я понимаю, что его руки скованы старомодными стальными наручниками. У меня есть свои наручники, которые достались мне от отца в память о старых временах, но в наши дни я, как и большинство людей, предпочитаю использовать пластиковые стяжки. Тот факт, что он был привязан к стулу громоздкими старыми наручниками, кое-что значит. Не то чтобы у меня сейчас было время размышлять об этом. Наручники закреплены на деревянной планке спинки, поэтому я ставлю на неё ногу и давлю сверху вниз. К счастью, стул такой же шаткий, как и всё остальное в этом богом забытом доме, и его спинка ломается с одного удара, позволяя рукам деймона откинуться назад. Я вытаскиваю свисающий кусок дерева и отбрасываю его в сторону, затем стаскиваю деймона с сиденья на пол так быстро, как только могу, маневрируя его телом и шеей, чтобы прочистить дыхательные пути. Он слабо кашляет, и капельки крови брызгают мне в лицо, давая понять, что у меня всё получилось. Затем я возвращаюсь к осмотру его неподвижного тела в поисках раны.

Их две: одна пронзила его бок, чуть левее верхней части грудной клетки, и ещё одна — выше, у основания шеи. Очевидно, что больше всего меня должна беспокоить рана на шее. Одной рукой я сильно давлю на место, пытаясь замедлить вытекание крови. Другой рукой я достаю телефон и большим пальцем набираю 999. Я подношу его к уху, и, когда идут гудки, глаза деймона резко открываются, оранжевые зрачки-щёлочки смотрят на меня сквозь пелену боли. Что ж, это определённо О'Ши.

— 999, что у вас случилось?

О'Ши качает головой.

— Я в доме на Уилтшор-авеню, — говорю я.

— Нет.

— Номер дома 23, — продолжаю я. — Мне немедленно нужна скорая.

Он стонет.

— Нет. Остановись.

— Это Уилтшор-авеню в Бельведере или в Трокстоне? — спрашивает голос.

О'Ши протягивает руку и хватает меня за запястье. Учитывая его состояние и кровопотерю, его хватка на удивление крепка.

— Скажешь им, — хрипит он, — и мы оба умрём.

Я смотрю на него сверху вниз. Угрозы убийством — не новость в моей работе; а вот деймоны, даже четверть-деймоны, истекающие кровью у меня на глазах — это уже редкость. Его глаза умоляют меня.

— Если ты не попадёшь в больницу в ближайшие пять минут, то всё равно умрёшь, — говорю я ему.

Я слышу, как сотрудник службы спасения повторяет свой вопрос. Я резко осознаю бессмысленность ситуации. Мы в Трокстоне, более того, в худшем районе Трокстона. Ни один парамедик не помчится сюда в спешке. Они предпочитают не торопиться, чтобы к их приезду всё уже закончилось, что бы там ни происходило. Что означает, что Девлин О'Ши не выживет.

— Ложная тревога, — бормочу я в трубку и вешаю трубку.

О'Ши благодарно моргает мне.

— Не надо, — говорю я, опускаюсь на колени и переворачиваю его на бок, затем достаю отмычку, чтобы расстёгнуть наручники и освободить его руки. — Не благодари меня. Ты примерно в двадцати вдохах от того, чтобы воссоединиться со своим создателем в глубинах.

Я удивляюсь, с какой лёгкостью мне удается вскрыть замок. Наручники падают, и одно стальное кольцо свободно свисает с его левого запястья. Он что-то бормочет мне на ухо.