Синдром отличницы - Ромова Елена Александровна

С ходу я столкнулась с кем-то, выронила лакомство со стоном: «Проклятье…», а затем вскинула полные негодования глаза.

У вас в руках когда-нибудь взрывалась петарда? Да так, что глаза заволакивало на пару мгновений, сердце замирало от страха, а вы сами бледнели, представляя, что лишились половины пальцев?

Так вот: эта встреча была подобна взрыву петарды.

— Прости, — приятная улыбка скользнула по карамельным губам Питта.

Какого черта он делает здесь? В опасной близости от такой, как я?

— Ты ведь Лимма, так?

— Да, — я могу говорить только тогда, когда не смотрю в голубые глаза этого парня.

Мы молчим некоторое время, испытывая неловкость. Для Питта это в новинку, мне не привыкать. Я делаю неуверенное движение вбок, чтобы обогнуть парня, глупо улыбаюсь на прощание. Когда осторожно обхожу его, как робот-краб, твержу про себя, какая я идиотка.

— Ты ведь работаешь здесь? — этот вопрос летит мне в спину, как брошенный вдогонку булыжник. Он вышибает из меня дух.

Я обернулась, цепляясь за лямку сумки обеими руками, как за спасательный круг. Губы у меня дрожали от острого приступа паники.

— Да.

— Новенькая? Давно приехала?

Питт поправил челку, которая спадала ему на левый глаз. Очки с зеркальными стеклами были подняты вверх и пускали солнечные зайчики. Одна его ладонь скрывалась в кармане синих джинсов. Белая футболка выгодно подчеркивала загар и рельеф развитых мышц.

— Пару месяцев назад, — произнесла я.

В этот момент к остановке подъехал автобус, и я нетерпеливо перемялась с ноги на ногу.

— Мне пора.

Питт взглянул на распахнутые дверцы автобуса, затем на меня и спросил, не колеблясь ни секунды:

— Хочешь, подвезу?

Реакции у меня были медленные, как у кита, но сейчас я среагировала молниеносно:

— Меня?!

— Ну вроде как, — усмехнулся Питт, — поехали?

На его тачке? В той самой, на заднем сиденье которой университетская «мисс бикини» лишилась девственности?

— Я не буду лихачить, обещаю, — поспешил добавить парень.

В его руках звякнули ключи. Я бросила взгляд на автобус и пожала плечами:

— Поехали.

Почему-то мне казалось, что куш в казино срывают реже, чем подобные Питту Сайверсу приглашают подобных мне прокатиться на его тачке. В любом случае, я не тешила себя мыслью, что случившееся акция многоразовая. Мы с Питтом были слишком разные, чтобы нас что-то заинтересовало друг в друге.

Первые пять минут мы просто слушали радио, пребывая в каком-то оцепенении. Я могла бы сказать что-то типа: «классная у тебя тачка» или «о, люблю эту песню», но все, что приходило на ум, казалось невероятным идиотизмом.

— Мне, — решился Питт, глядя на дорогу и сжимая и разжимая пальцы на руле, — мне сложно придумать тему для разговора, хотя обычно со мной такого не случается.

Наверно, в этом виновата я. О чем можно разговаривать с зубрилкой, которая большую часть времени убивает в лаборатории и грезит карьерой ученого?

— Можем поговорить о Галене и его трактатах, — пошутила я и сразу почувствовала, как напрягся Сайверс.

— Понятия не имею, кто это.

Это моя вина. Я совершенно лишена чувства юмора.

— Один древний медик, не бери в голову, — прозвучало, как чертово оправдание.

— Я жуткий идиот, если честно. Вся моя жизнь строится вокруг футбола.

Не знаю, испытывал ли он дискомфорт, произнося это, но я точно испытывала, слушая.

— А вот я не знаю ни одного игрока национальной лиги. Я и футбол — это на разных полюсах, — снова оправдание.

И почему я всеми силами не хочу выглядеть слишком умной?

— Ты работаешь в лаборатории, — произнес Питт, — это, наверное, сложно. Чем вы там занимаетесь?

— Трансформируем растительные ткани… эм… в общем, занимаемся разной ерундой.

И с каких это пор генная инженерия стала для меня ерундой?

— Интересно, — произнес парень. — Тебе это нравится?

— Да.

— Хочешь связать с этим свою жизнь?

Парой вопросов он докопался до истины. Наверняка он не такой придурок, каким его выставляет Нилла.

— Скорее с биомедициной…

— Хочешь быть врачом? Вроде бы твоя мать…

— Она выдающийся хирург, — перебила я Питта, — а биомедицина — это нечто иное. Скажем так: эта сфера регенеративной медицины и поле для создания искусственных органов и тканей. В общих чертах, это то, что позволит человеку быть неуязвимым и жить вечно.

Сайверс улыбнулся, оторвался от созерцания дороги и взглянул на меня.

— Круто. Люблю людей, у которых есть цель в жизни.

— А ты? — смутилась я. — Будешь продолжать заниматься футболом?

Питт рассмеялся.

— Нееет, — протянул он, — футбол это только в университете, через год я возглавлю отдел в фирме отца. Моя жизнь была распланирована, как только я появился на свет. Родители вкладывали в меня деньги, как в особый долгосрочный проект, и теперь надеются, что я отобью все их траты.

— А ты этого не хочешь?

— У меня нет выбора, — его улыбка померкла, он перехватил руками руль, поворачивая к моему дому. — Ты ведь здесь живешь, не ошибся?

— Да, верно. Что ж, спасибо, что подвез, — я открыла дверцу, замечая, что Питт чуть поддался вперед, не спуская с меня глаз.

— Послушай, Лимма, — сказал он, когда я благополучно высадилась из его машины и уже посчитала, что все волнения закончены, — может, мы… мы с тобой…

Я взглянула на него, видя, что он нервничает.

Питт Сайверс нервничает!

— …мы с тобой сходим куда-нибудь вечером… вдвоем, а?

В моем сознании будто переключился тумблер. Наверняка был запущен режим «розовые очки».

— Я и ты? — переспросила, заставив его слегка покраснеть.

— Вроде того. Так ты не против? — приподнял бровь. — Может, завтра? В семь? Я заберу тебя из университета, хочешь?

— Как скажешь.

Мы оба жутко волновались. Со мной это на каждом шагу случается, но Питт! Не иначе, магнитные бури или взрыв где-нибудь на Солнце.

— До завтра, Лимма, — опустив локоть на сдвинутое вниз стекло, Питт притягательно улыбнулся.

Глава 2

Еще до вступления в Альянс, моя планета — а вернее планета моих предков, — Айртона спокойно сосуществовала с набирающим обороты международным сообществом. До тех пор, пока к нам не пришли люди. С виду такие же, как и мы. Но, откровенно говоря, разница между человеком и ситайцем была велика так же, как и Равнина Эллада на Марсе. Во-первых, люди изначально воспринимали нас, как отстающий вид. Они вторглись в Айртону, обширно внедряя технологии, заряжая поспешностью и резкостью жизни. У них было право селиться, где им заблагорассудится. И они присвоили Айртону, единственную из Альянса, где уже существовала «разумная жизнь». Во-вторых, все вышесказанное не отменяло и другого различия между нами. Различия, о котором приличная ситайская женщина предпочла бы умолчать.

Об этом я думала, выбирая платье, подходящее для первого свидания. Я примеряла одно за другим, ловя себя на мысли, что веду себя не так, как Лимма Лессон, совершенно не так. Да и быть Лиммой Лессон мне не хотелось. Кем угодно, только не запуганной девчонкой, опасающейся лишний раз взглянуть на такого, как Питт.

Мое лицо было аккуратно подрумянено, губы подкрашены блеском. Волосы я не стала собирать в хвост. Темные, почти черные пряди легли изящными волнами по плечам. Вишневое платье с коротким рукавом и белым тонким пояском из кожи, светлые туфли на низком каблуке кричали о том, что сегодня необычный день. Я чувствовала себя такой уязвимой, что пропустила завтрак и даже не зашла к маме, чтобы поцеловать перед уходом, как делала обычно. Ба проводила меня понимающим взглядом, выйдя из кухни и вытирая руки полотенцем. Хвала всем святым, она не произнесла ни слова, иначе бы я провалилась сквозь землю.

Автобус причалил к университетской остановке вовремя, и меня подхлестнуло волной студентов, спешащих на пары. Затерявшись среди них, я прошла до лаборатории, прошмыгнула внутрь.