Созвездие Силвана. Триады (СИ) - Черная Ева Л. "Черная Ева"

Расчет оказался верным — уже спустя пару глубоких вздохов, он взял себя в руки.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — нейтральным голосом поинтересовался Гато.

— Странно, — хмыкнула и все же взглянула на него, — вообще-то, это я должна была у тебя спросить. Ничего не хочешь мне рассказать? — отзеркалила его вопрос и взглянула прямо в глаза.

Правая щека у мужчины дернулась, но он все же сдержался и не накричал.

— Зачем ты ездила в «Туз»?

— По работе, — пожала плечами, и в уме делая себе заметку понаблюдать, кто же у нас там такой глазастый мне на хвост упал.

— И как, удачно? — разве что не прошипел он.

С интересом на него взглянула.

Знает- не знает? Нет, не о содержании моего разговора с представителем от Рха. А о том, что произошло после нашего с ним расставания три года назад?..

Странно почему я не задумывалась об этом раньше? Если Фамир поиски вел тогда не особо скрываясь, то Мих-ал наверняка мог и услышать. Он всегда в курсе, если в городе происходит что-то неординарное. А уж после моего сегодняшнего визита сложить два и два ему труда не составило… память у него тоже, несмотря на приличный возраст, хорошая.

И-и-и… кажется, я знаю, чья вина в плохом настроении начальника Тэй.

Пора мне делать ноги.

— Мих-ал, — притворилась ничего не понимающей дурочкой и попыталась все же выяснить нужную информацию, пропев сладеньким голоском, — а ты ничего не хочешь мне поведать?

По-моему, со сладостью я переборщила, вон как его перекосило.

— Ты это о чем?

— О том, дорогой, что мне совсем не улыбается увидеть тебя за решеткой! — не выдержав, рявкнула и попыталась стукнуть по столу — больно!

Даниец неизвестно чему заулыбался, хватая мой кулак и дуя на ушибленное ребро ладони, будто ребенка маленького успокаивает, приговаривая:

— Ну все-все, — уже начал целовать мою руку он, — хоть и стерва ты, милая, а беспокоишься. Это приятно, знаешь, и даёт надежду…

— Ты вообще, слышишь, что я тебе сейчас говорю? — возмутилась подобной беспечности, — Не хуже моего знаешь, куда тебя упечь могут за сокрытие информации?! Гато, это не тот случай, когда все можно спустить на тормозах. Покойничек у нас слишком влиятельный попался. Даже для тебя!

Не перейти на крик было самым тяжелым, потому что хотелось этого больше всего.

— А за что меня упекать? — притворно удивился этот… кот мартовский, — новые данные следствие в твоем лице только сейчас узнало. Так я и не скрываю факт нашего с ним знакомства. Бывал он здесь вполне официально — имел какое-то отношение к нашему городскому архиву. Вроде как даже спонсировал какие-то тематические выставки по истории города совместно с нами… В общем, все тихо и безобидно.

Да уж, если официально да на бумаге это выглядит вообще все… чистенько. Тягу к выборочной благотворительности местный криминалитет тоже перенял из далекого архивного прошлого. Так что самый последний бандит мог в каком-нибудь облагодетельствованном Храме иметь свою именную пожизненную табличку на память потомкам. Не буду же я расписывать о реальной связи Гато и Теора Рха, об их деятельности и реальных темах для общения? Бумага, как известно, вместе с судом и прочими юридическими инстанциями — любят факты, а их у меня с гулькин нос и то большая их часть на грани с категорией «домыслы».

Додумать мысль толком не дали — бывший перешел к активным действиям и потянулся поцеловать.

— Стоп! — ладошка сама легла на его губы, закрывая, — Не начинай!

— Почему? — теплое дыхание, срывающееся с мужских мягких губ, щекотало средину ладошки, которую нестерпимо хотелось почесать.

— Потому, что мы с тобой это уже проходили, — постаралась твердо произнести я, тем временем в голове забубнила уже привычную мантру.

Я кремень! Кремень, я сказала! Потому что знаю — стоит только на минутку отвлечься, поддаться искушению, и вся моя выдержка летит в тар-та-ра-ры. И не видать мне потом свободы от этого наглого, властного индивида, как своих ушей. Второй раз, чувствую, он меня из своих когтей не выпустит.

— Ты сводишь меня с ума, — тихо то ли простонал даниец, то ли возмутился, — сколько можно издеваться над собой и мной, а?

Посмотрела на него укоризненно — сказать все равно ничего не смогла. Горло просто перехватило от ощущения его тела рядом. Высшие силы, что мне делать? Второй раз за день с телом и чувствами происходит сумасшествие какое-то. Впору вешаться… или бежать. Бежать без оглядки, пока не оставят в покое. Вот что им всем от меня надо?!

Тем не менее…

— И это мы уже проходили, — так же тихо ответила ему, радуясь, что произнести всё удалось ровно — голос не выдал истинных эмоций, что бурлили внутри, требуя выхода, — сам знаешь, ничем хорошим наше новое сосуществование не закончится. Пройдет время, и ты опять начнешь искать себе очередную «звезду на ночь». А я снова уйду от тебя. Не стоит, Мих-ал. Встречайся со своей — кто там у тебя сейчас, Петра? — во-от с Петрой, и радуйся.

— Ты же знаешь, что они все для меня ничего не значит, — даниец поднялся и подошел к окну, поворачиваясь ко мне спиной и пытаясь что-то там разглядеть за ставшим вдруг прозрачным стеклом.

— Знаю, — кивнула утвердительно, хоть и не была уверена, что он увидел, — и также знаю, что даже если ты не заведешь себе кого-то на стороне, мы оба — слышишь! — оба будем мучиться. Молча, причем. Ты от осознания ошибочности собственного поступка и невозможности что-либо изменить. Потому что, как благородный идиот, будешь и дальше так жить, создавая видимость нормальности и даже не допуская мысли бросить меня. Я — от осознания слабости собственного духа за то, что поддалась на твои уговоры… — он всё так же стоял ко мне спиной, вот только руки, сжатые в кулаки до побелевших костяшек, выдавали истинное душевное состояние.

А я, выдержав небольшую паузу, все же решила закончить, уточняя тихо:

— И знаешь, почему так случится?

— Почему? — эхом переспросил он.

— Потому что, как было, уже не будет, Мих-ал…

В душе с полной отчетливостью вдруг вспыхнула такая боль… словно и не прошло уже три года. Она неожиданно загорелась во мне, как и тогда, на полную мощь.

Не хочу больше, не хочу!

Замотала головой, зажмурив глаза. Пытаясь унять. Снова оттеснить, согнать все эмоции в комок и отгородить непробиваемой стеной навечно, потому что так жить проще.

— Всё-всё, — теплые, такие любимые когда-то руки обняли за плечи, прижали к твердой груди, — прости меня, старого дурака, — горячий с нотками отчаяния шёпот шевелил волосы на макушке теплым дыханием, — я просто хочу, чтобы ты была счастлива. И я скучаю по тебе.

Нечаянно шмыгнула носом, пытаясь успокоиться и переключиться на другую тему, а то чего доброго бывший пожелает утешить меня более действенным способом. А оно мне надо? Создавать себе дополнительные проблемы?

— Давай лучше о деле, — аккуратно отстранилась от него и твердо посмотрела уме в глаза, — я хочу наконец побыстрее разобраться с этим делом и забыть.

Вставать Гато не спешил. Погладил еще раз по предплечьям в успокаивающем жесте. Еще раз приобнял и поднялся, отпуская. Обойдя стол, присел на свое кресло и приглашающим жестом предложил продолжить опрос.

— Что Теор делал в свой последний приезд?

— Как и всегда, — пожатие плечами, — передал «привет, — многозначительный взгляд в мою сторону, — от главы семьи Рха. Выполнил пару незначительных поручений. И чтобы не было недопонимания, говорю сразу: не моих… О чем-то общался с главным архивариусом и… все. Что он делал в личное время, мне неизвестно.

На данное заявление скептически подняла бровь. Помнится, в мою бытность курируемой студенткой и одновременно его… мм… женщиной, Гато в конце каждого дня получал полный отчет о моих контактах и передвижениях. И хоть об этом он ни словом не обмолвился, но я-то знала…

Личная охрана во главе с мих-аловским доверенным лицом не только занимала безопасностью и сохранностью хозяйского тела, но и вполне успешно шпионила за всем и вся. Работа у них такая, что поделать.