Сильнейшие (ЛП) - Робертс Лорен

— Я почувствовал твое присутствие, — шепчет он слабым голосом.

Мой взгляд скользит по зажатой в его руке листовке, улавливая знакомые буквы.

Листовка об Испытаниях.

Какой ужасный способ узнать о потере.

На глаза наворачиваются слезы, и я делаю шаг к нему.

— Ох, Мак…

Его самообладание рушится, а его тело сталкивается с моим.

Он прижимается ко мне, и когда я крепко его обнимаю, его плечи трясутся. Листовка с известием о смерти Геры падает на землю, забытая в волне эмоций, угрожающих его утопить. Тело Мака содрогается рядом с моим, его руки безвольно повисают.

— Она погибла, — выдыхает он. — Она погибла, и это моя вина.

Всхлипывая, я шепчу:

— Нет, это не так. Не думай, что это твоя вина.

Рыдания сотрясают его тело, заставляя нас двоих дрожать в дверном проеме.

— Это должен был быть я, — его руки сжимают мою талию, удерживая меня на месте. — Это должен был быть я.

— Шшш, — я провожу рукой по его волосам, чувствуя, как горячие слезы катятся из моих глаз. — Все будет хорошо.

— Дина, — его шепот — признание вины. — Это должен был быть я. Я хотел бы, чтобы это был я.

— Не говори так, — я сжимаю его крепче, чувствуя, как его тело содрогается с каждым вздохом. — Ты мне нужен.

— Не надо, — шепчет он мне в волосы. — Я тебя только разочарую.

Глава четырнадцатая

Адина

На ближайшие несколько дней я ставлю перед собой цель — увидеть, как Мак улыбается. Что само по себе непростая задача.

Именно поэтому мы оказались здесь сегодня вечером.

— Это бред.

И кто-то от этого не в восторге.

— Вау, так ты не шутил, — чтобы не рассмеяться и сохранить на лицо серьезность, я зажимаю рот рукой. — Ты действительно не умеешь прыгать через скакалку.

— Все, с меня хватит, — фыркает он, направляясь к двери, чтобы покинуть переулок, где мы тренируемся. — Я столько лет прожил без этого.

— Давай! — я бегу за ним, хватая за руку, чтобы остановить его. — Чуть больше практики, и у тебя получится. Это отвлечет тебя.

Он резко оборачивается, в его глазах появляется упрек.

— Тебе нужно было практиковаться?

— Ну… Нет, но…

— Видишь, для тебя эта беззаботная девчачья ерунда естественна, — он качает головой. — Для меня — каким бы удивительным это ни казалось — нет.

— Верно, — я меняю тон на более низкий, — ты такой задумчивый и жесткий со своими острыми ножами и неумением улыбаться.

Он скрещивает руки на груди.

— О, так вот я какой?

— И как ты говоришь, — улыбаюсь я. — Правда.

— Прекрасно, — он одаривает меня саркастической улыбкой, хотя его глаза все еще наполнены печалью от потери Геры. — Ну, а ты постоянно хихикаешь и вечно радуешься c этими бантиками и другими вычурными… штучками.

Я медленно киваю, на шаг приближаясь к нему.

— И тебе это во мне нравится?

Он отвечает без раздумий:

— Помимо прочего.

— Хорошо, — просто говорю я и кладу руку на бедро. — Потому что я не собираюсь меняться. Мне нравятся мои милые, девчачьи штучки.

— О, я знаю.

— Видишь ли, я…

— Создана для любви, а не борьбы, — заканчивает он за меня.

Я сияю.

— Именно. Поэтому ударить того парня в лицо было последним, что я хотела сделать.

Мак пожимает плечами.

— Он это заслужил. И тебе нужна была практика.

Этот момент снова всплывает в моей памяти, отодвигая на второй план все, что произошло после. Подбитый глаз мужчины и его очевидный страх при виде Мака. Я не хочу снова испытывать ту боль, что пронзила руку, когда мой кулак столкнулся с его лицом.

Но вдруг я вспоминаю слова, которые Мак сказал тому мужчине, и любопытство подталкивает меня снова спросить:

— Кстати, как ты узнал, что тот человек лгал, когда сказал, что не узнает меня?

— Дина, мы уже это обсуждали, — он вздыхает. — Я просто знаю.

— Как? — настаиваю я.

— Это неважно.

— Не заставляй меня ругать тебя, Макото Хитан, — предупреждаю я, грозя пальцем.

— Ладно, — он легко сокращает расстояние между нами. — Я знаю, потому что заставил его запомнить, как ты выглядишь. Заставил его узнать тебя и никогда не приближаться к тебе. — Он вздыхает, и его лицо наклоняется к моему. — Но он все равно это сделал. И значит я потерпел неудачу.

Я качаю головой, удивленно открывая рот.

— Ч-что? Что ты имеешь в виду, заставил его запомнить, как я выгляжу?

Он молчит несколько мгновений, прежде чем тихо произносит слова, которые удивляют меня еще больше..

— Я заставил его и всех его приятелей, которых нашел, запомнить каждую твою черточку. Я описал цвет твоих глаз и длину ресниц. Тепло твоей кожи и удивительные завитки твоих волос. Твой нос, губы, твою улыбку. Даже шрам на твоей ладони от одного из моих кинжалов. Так что да, он знал, кто ты, и все равно решил проигнорировать мое предупреждение.

Между нами повисает тишина. Выражение его лица становится теплее, хоть я и замечаю в его глазах печаль. Даже в трауре он умудряется изобразить слабую улыбку.

— Не думал, что смогу лишить тебя дара речи.

— Я просто… — я качаю головой, пытаясь подобрать слова. — Не могу поверить, что ты сделал все это ради меня.

Он слегка улыбается, пока я продолжаю:

— И все же, ты отказываешься учиться прыгать через скакалку.

С этими словами он легонько шлепает меня по лбу. Я сияю, счастливая, что могу отвлечь его этим светлым моментом в мрачные времена

— Могу поспорить, что ничто из того, что я мог бы для тебя сделать, не сравнится с этим унижением, — сухо замечает он.

Мой смех следует за ним до конца переулка. И я аплодирую, когда он снова пытается прыгать через скакалку.

Глава пятнадцатая

Макото

— Что я говорил насчет ночевки в этой дыре?

Она улыбается, поджимая под себя длинные ноги, и я чувствуя себя невероятно комфортно на обшарпанных коврах за Фортом.

— Хм, что тебе понравилось и ты был бы рад остаться здесь снова, если бы это означало проводить со мной больше времени?

Я закатываю глаза.

— Эти слова точно не слетали с моих губ, но с последней частью спорить не стану.

Она ослепительно улыбается, и я не могу отвести от нее взгляд.

— Хорошо. Потому что я решила, что мы должны посещать Форт в ночь каждого бала, — она отрывает кусочек сладкого теста от булочки, которой я ее порадовал. — Можешь назвать это суеверием, но мы были здесь в ночь первого бала, и Пэйдин все еще жива и здорова. Так что я планирую продолжить нашу традицию.

А Гера — нет.

Я не обращаю внимания на эту мысль, как делаю каждый день, и медленно произношу:

— Ну, визит подразумевает, что мне не придется здесь ночевать, так что…

— О, еще как придется! — она фыркает. — В прошлый раз все было не так уж плохо.

— У меня до сих пор болит спина.

— Прошла уже неделя!

Я теряюсь, осознавая это. Прошла неделя.

Неделя с тех пор, как я сорвал листовку с полуразрушенной стены и узнал, что Гера убили на первом Испытании.

Неделя с тех пор, как я плакал в объятиях Адины, чувствовал ее успокаивающие прикосновения. Выплескивал свою вину, сожаления, страхи.

Неделя с тех пор, как я начал оплакивать ее потерю.

Плакал, чтобы утопить боль в слезах. Теперь боль кажется не такой острой, но воспоминания о ней еще свежие. Я устал от слез, от постоянного отчаяния. Гера бы отчитала меня за то, как сильно страдаю из-за ее потери. Она бы тихо сказала мне собраться, как делала много раз за эти годы. И вот я здесь, пытаюсь сделать именно это. Хотя на этот раз я не один.

— Ладно, — говорю я, принимая предложение Адины. — Форт так Форт. Слава Чуме, что после сегодняшнего вечера мне придется сделать это всего лишь раз.