Волшебная луна - Ноэль Алисон

Я думала, что буду долго мяться перед дверью, не решаясь войти, а на деле сама себя удивляю — с разбегу врываюсь в класс. Деймен, присев на парту Стейши, улыбается, шутит и заигрывает с ней. У меня появляется отчетливое ощущение дежавю.

Мысленно говорю себе; «С этим ты справишься. Это мы уже проходили»

Я хорошо помню, как совсем недавно Деймен притворялся, будто ему нравится Стейша — только для того, чтобы добиться моего внимания.

Но чем ближе я к ним подхожу, тем яснее понимаю, что на этот раз все совсем по-другому. Тогда мне стоило только взглянуть ему в глаза, чтобы увидеть в них крохотную искорку сочувствия, которую он был не в состоянии скрыть.

А сейчас он глаз не сводит со Стейши, а та, конечно, старается во всю: встряхивает кудрями, демонстрирует пышную грудь, хлопает ресницами, Я рядом с ними словно невидимка.

— Прошу прощения, — говорю я, и они с досадой оглядываются, явно недовольные, что им помешали. — Э-э… Деймен, можно тебя на секундочку?

Я прячу руки в карманах, чтобы не видно было, как они дрожат, и заставляю себя дышать нормально — вдох и выдох, медленно и размеренно, не хрипя и не задыхаясь.

Деймен и Стейша переглядываются и дружно заливаются хохотом. Деймен открывает рот, чтобы заговорить, но тут в класс входит мистер Робинс.

— Все по местам! Сейчас же займите свои места!

Я приглашающим жестом указываю на нашу парту:

— Прошу! Только после вас…

Иду за Дейменом, с трудом преодолевая желание схватить его за плечо, развернуть лицом к себе, посмотреть в глаза и крикнуть:

«Почему ты меня бросил? Что с тобой происходит? Как ты мог… в такую ночь?!»

Я понимаю, что действовать напролом нельзя — будет только хуже. Чтобы чего-то добиться, я должна быть спокойной, холодной и собранной.

Бросаю на пол сумку, выкладываю на нарту учебник, тетрадь, шариковую ручку. Улыбаюсь, как будто я ему всего лишь знакомая, и светским тоном спрашиваю:

— Ну что, как прошли выходные?

Деймен пожимает плечами и, скользнув по мне взглядом, смотрит прямо в глаза. И в эту секунду я вдруг понимаю, что ужасные мысли, которые слышу сейчас, идут из его головы.

«Вот привязалась… Что ж, по крайней мере, хорошенькая».

Так думает Деймен, сдвинув брови, и я машинально хватаюсь за плейер. Ужасно хочется заглушить, отгородиться, но нельзя — вдруг пропущу что-нибудь существенное. И пускай больно. Раньше мне ни разу не удавалось заглянуть в разум Деймена и узнать, о чем он думает. Вот только, получив наконец такую возможность, я совсем не уверена, что хочу этого.

Деймен кривит губы и щурит глаза, а про себя думает:

«Жаль, она полная психопатка. Лучше не связываться».

Мне эти слова — как удар ножом в грудь. Растерявшись от его небрежной жестокости, я выпаливаю, забыв, что он не говорил вслух:

— Прошу прощения? Что ты сейчас сказал?

Все оборачиваются к нам. Деймену явно сочувствуют — бедняжка, с кем приходится рядом сидеть!

— Что там у вас такое? — спрашивает мистер Робинс.

Я сижу, словно язык проглотила. Сердце сжимается, когда Деймен как ни в чем не бывало отвечает мистеру Робинсу:

— У меня все в порядке. Это вот у нее с головой неладно.

Глава 18

Я стала следить за Дейменом — и не стыжусь в этом признаться. Он не оставил мне выбора. Нет, серьезно — если Деймен решил меня избегать, мне не остается ничего другого, кроме как ходить за ним и подсматривать.

Я пошла за ним после нашего общего урока литературы, а после второго урока подкараулила его в коридоре. И после третьего, и четвертого. На глаза старалась не лезть, наблюдала издалека, жалея, что не позволила Деймену перевестись в мой класс по всем предметам, как он хотел. Я тогда подумала, что это будет неправильно — как будто мы и шагу друг без друга ступить не можем. Вот и приходится теперь дожидаться под дверью, подслушивать его разговоры и мысли у него в голове — ужасные мысли, самовлюбленные, пошлые, заносчивые.

Нет, я знаю, это не настоящий Деймен! Я не в том смысле, что его кто-то материализовал — такие развеиваются через несколько минут. Я хочу сказать, с ним что-то случилось. Что-то очень серьезное, оттого он и ведет себя так, и думает как… ну, как большинство мальчишек в нашей школе. Хоть я раньше и не могла читать его мысли, все равно знаю: он не был таким! Новый Деймен — абсолютно незнакомый человек. Только внешность осталась прежней, а внутри все совсем другое.

Я вхожу в столовую, внутренне приготовившись к тому, что сейчас будет, и только развернув пакет с завтраком и обтерев яблоко о рукав, понимаю, что я за столиком одна не потому, что пришла слишком рано.

А потому, что друзья тоже меня бросили.

Услышав знакомый смех, вскидываю голову. Вокруг Деймена разместились Стейша, Хонор, Крейг и вся элитная команда. Вроде ничего удивительного при том, как все повернулось, вот только Майлз и Хейвен тоже с ними. Я окидываю взглядом столовую, и яблоко падает у меня из рук, а во рту вдруг пересыхает. Все столики сдвинуты вместе.

Львы завтракают рядом с ягнятами.

А значит, сбылось предсказание Романа.

Кастовой системе в нашей школьной столовой пришел конец.

— Ну, как твое мнение? — спрашивает Роман, скользнув на скамью напротив. Он показывает большим пальцем через плечо и улыбается во весь рот. — Извини, что я без приглашения — просто заметил, что ты любуешься моей работой, вот и подошел поболтать. Ты хорошо себя чувствуешь?

Он наклоняется ко мне с искренней заботой на лице. К счастью, я не такая дура, чтобы на это клюнуть.

Смотрю ему в глаза, твердо решив, что выдержу era взгляд столько, сколько смогу. Я же чувствую, что именно Роман виноват в странном поведении Деймена, в дезертирстве Майлза и Хейвен, что мир и гармония в нашей школе — тоже его рук дело, а доказать ничего не могу.

Для всех он герой, прямо-таки Че Гевара. Столовский революционер.

А для меня — угроза.

— Как я понимаю, ты тогда благополучно добралась до дому? — спрашивает он, прихлебывая содовую, а сам глаз с меня не сводит.

Я оглядываюсь: Майлз что-то говорит Крейгу, и оба смеются. Перевожу взгляд на Хейвен — та перешептывается с Хонор.

На Деймена я не смотрю.

Не хочу видеть, как он заглядывает Стейше в глаза, кладет руку ей на колено, улыбаясь дразнящей улыбкой, в то время как его пальцы пробираются выше, к бедру…

Я уже на литературе насмотрелась. К тому же я не сомневаюсь, что все это лишь прелюдия — первые шаги к другим, ужасным вещам, которые я наблюдала раньше в сознании Стейши и которые напутали меня чуть не до обморока, так что я даже опрокинула стойку с бюстгальтерами. Правда, развешивая лифчики по местам, я успела убедить себя в том, что Стейша сделала это просто по злобе, а не напророчила. Я и теперь считаю, что тут случайное совпадение, а все-таки не по себе делается, когда видишь, как все сбывается.

Хоть я и не смотрю, зато прислушиваюсь, в надежде услышать что-нибудь полезное. Так тут другая беда — когда я пробую сосредоточиться, натыкаюсь на звуковую стену, Голоса и мысли сливаются в общий гул, ничего невозможно разобрать.

— Помнишь, в пятницу вечером? — продолжает между тем Роман, постукивая длинными пальцами по жестянке с содовой. Он упорно продолжает допрос, несмотря на мое молчание. — Должен сказать, Эвер, я чувствовал себя ужасно из-за того, что бросил тебя там одну, но ты же сама настаивала…

Мне совсем неинтересно играть с ним в эту игру, но, может, если ответить, он наконец уйдет?

— Я добралась нормально. Спасибо за заботу.

Он улыбается. От этой улыбки, наверное, миллионы девчонок свалились бы в обморок — а меня только пробирает озноб.

Роман наклоняется ко мне:

— Смотри-ка, у тебя сарказм прорезался?

Пожимаю плечами, сосредоточенно катая яблоко по столу.

— Скажи, что я тебе сделал? За что ты меня так ненавидишь? Наверняка все можно решить мирным путем.