Королевство Бездуш (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир"

— Так почему?

— Звезды не сошлись! — грубо бросила я. — Тебе не повезло, и я действительно все помню. И то, как меня принуждал раздеться твой дружок, тоже помню. Это я тоже должна была забыть? Ты это планировал? Или… или что-то похуже? Часто вы так развлекаетесь?

— Никто не собирался к тебе прикасаться! — рявкнул Вандерфилд.

— Не верю. Что еще вы мне приготовили? Пляски голышом на столе? Я все расскажу ректору, слышишь?

Вандерфилд так стремительно преодолел разделяющее нас пространство, что я вскрикнула. Его руки сжали мое лицо, как тогда, на реке, темные во мраке глаза смотрели с яростью.

— Слушай меня. Смотри на меня. Забудь меня. Ты никогда меня не видела. Никогда. Oblivis!

Он убрал руки и отступил на шаг.

— Похоже, сегодня звезды тоже не на твоей стороне, — насмешливо протянула я.

Лицо парня исказилось, и он ударил кулаком по столу.

— Почему на тебя это не действует? Это невозможно!

— Может, у тебя нет способностей? — съязвила я.

Он снова шагнул ко мне, навис. Хотелось попятиться, но я заставила себя стоять неподвижно, подняв голову.

— Мои способности превосходят даже то, что ты можешь себе представить, пустышка, — высокомерно произнес Вандерфилд.

— Прекрати называть меня так, — процедила я.

— Почему же? Ты и есть пустышка. Слабая, беззащитная девочка из Котловины, которая выгрызла себе место в ВСА, а теперь строит из себя невинность. Интересно, как ты получила должность моей поломойки?

— Я ничего не строю. И ничего не выгрызала!

— Ты с такой готовностью поддалась влиянию Ривза, что смотреть было противно. И раздевалась со знанием дела. Видно, что этот процесс для тебя привычен. Понравилось? Хотела быстрее стащить с себя платье? Ривз мастер на такие штуки, а тебя, кажется, и принуждать не пришлось…

— Что? — опешила я. — Да как ты смеешь?!

Моя рука взлетела прежде, чем я успела подумать. И пропечаталась к щеке аристократа, оставляя белый след.

Вандерфилд обхватил мое запястье, сжал тисками. Его горло дернулось, губы сжались.

— За это можно на месяц угодить в казематы. Или за то, что обожгла меня. Знаешь закон о неприкосновенных?

— А на сколько угодишь ты, когда я расскажу о том, что ты столкнул меня в реку и оставил умирать? — бросила я ему в лицо. — Да, я лишь девушка из Котловины, но закон один для всех. И я могу здорово подпортить репутацию блистательному Эшу Вандерфилду!

Стальные пальцы сжались, причиняя мне боль.

— Ты не расскажешь, — очень тихо произнес он.

— В Магистерии меня спрашивали о том, как я упала, — я постаралась не скривиться от боли в запястье. — Я промолчала. Но могу и передумать!

— Почему тебя спрашивали об этом? — нахмурился парень.

— Потому что до падения у меня не было чар. Совсем. Я случайник!

— Что? — кажется, он опешил, а я удивилась.

— Ты ведь сам называл меня пустошкой!

— Так мы зовем всех людей с низким потенциалом, — рявкнул он. — Единица или десятка — неважно. Для моего уровня это одинаковое ничто. Пустышки!

Мы застыли, глядя друг на друга. Вот значит, как. В Котловине пустышками называют лишь тех, у кого уровень чар равен нулю, то есть их вовсе нет. А даже крошечный потенциал — это уже почетно, уже достижение и дар. Но для черного сектора все иначе. Мы все для них слабаки, пустое место…

Эш нахмурился, лунный свет резко обозначил залегшие у губ складки.

— Значит, ты случайник? После падения в реку?

— Да!

Он откинул голову и рассмеялся. Только вот мне было совсем не весело.

— Ну, надо же. Какая ирония…

— Отпусти, — не выдержала я.

Он перевел взгляд на мою руку, которую все ещё сжимал. Так, словно только сейчас это заметил. А потом медленно посмотрел выше. На грудь, виднеющуюся в расстегнутом вороте — я так и не привела себя в порядок. На волосы. На губы.

И я снова ощутила жар. Другой. Не навязанный чужой волей. И этот огонь был гораздо сильнее и смертоноснее. Словно внутри ожил огнезмей, выжигая мне внутренности и сворачиваясь кольцом внизу живота.

Вандерфилд тяжело вдохнул, в свете луны я увидела, как сузились и расширились его зрачки.

— У тебя пульс частит, — тихо и как-то странно произнес он.

— Отпусти. Мою. Руку, — раздельно произнесла я. — Мне противно.

Он вскинул голову и разжал пальцы. А потом демонстративно достал белоснежный платок и вытер их. Смял дорогую ткань и кинул на стол, глядя на меня с уже привычным ледяным высокомерием.

Я обогнула его застывшую фигуру и метнулась к двери.

— Если ты случайник, то должна благодарить меня за тот вечер, — догнал меня ленивый голос. — Так и прозябала бы в своей Котловине. А теперь ты в ВСА. Вижу, даже крохотным шансом ты воспользовалась в полной мере. Я слышал, что девушки с окраины на все готовы ради лучшей жизни.

— Я попала сюда случайно, — хотелось орать. От его грязных намеков, от ледяного презрения. Орать, а еще лучше — снова ударить. Но я заставила себя держать спину прямо и говорить ровно.

— Ну конечно. Учебный год уже начался, у тебя не больше четырех единиц, и ты — в ВСА. Расскажи еще кому-нибудь эту сказку. Тебя должны были отправить в провинцию, ну или какую-нибудь захудалую школу на окраине. Не сюда. Судя по твоему платью, ты нищенка, значит, в Магистерии предложила что-то другое.

Вандерфилд усмехнулся, сверля меня взглядом.

Я вздохнула. Тянуло поежиться, обхватить руками плечи, спрятаться от его взгляда. Но я лишь отступила в тень.

— Я жалею, что согласилась на обучение в ВСА. Вы отвратительны в своем высокомерии и даже не понимаете этого. Сборище капризных снобов и богатеньких придурков, которые не знают, что такое обычная человеческая жизнь. Лучше бы я уехала на север… — вскинула голову, глядя на Вандерфилда сквозь разделяющие нас полосы лунного света. — И я ненавижу тот вечер. И тебя ненавижу. Я умерла и прекрасно помню, каково это. За это нельзя быть благодарной. Я промолчала в Магистерии, но не смей прикасаться ко мне. Мне нужен год в ВСА, тебе нужно, что бы я молчала. Вот на этом и остановимся!

И снова он приблизился слишком быстро. А когда схватил меня за плечи, я с трудом удержала вскрик.

— Думаешь, ты меня испугала? Кто тебе поверит?. И я очень не люблю, когда мне угрожают, пустышка. Еще раз сделаешь это — и пожалеешь.

Я прикусила щеку, пытаясь не дрожать. Разжав руки, Вандерфилд толкнул дверь и вышел. А я привалилась к двери, обхватила себя руками. Жар исчез, как не было, и теперь я жутко мерзла…

Следующий день прошел для меня, как в тумане.

Спала я снова плохо и проснулась раньше своих соседок. Разговаривать не хотелось, поэтому, тихо одевшись, я подхватила сумку и выскользнула из комнаты. Умылась, а потом отправилась бродить по коридорам ВСА. С картин на меня глазели люди и звери, под высокими потолками царила тишина, академия ещё спала.

Я остановилась возле светлой рамы, внутри которой умывался кот.

— Как мне попасть туда, где станет легче и радостнее? — спросила его. И усмехнулась своей глупости. Но все же отправилась в сторону, обозначенную кошачьим хвостом. Он привел меня к дверям столовой, и я рассмеялась. Пожалуй, усатый-полосатый знал толк в направлении.

— Ранняя пташка! — улыбнулась мне румяная кухарка, расставляющая булочки и запеканки. — Чего вскочила на заре? Влюбленная, что ли?

— Голодная, — буркнула я, подхватывая поднос.

Женщина рассмеялась и подмигнула.

— А я думала, ты как он, — она кивнула в сторону незамеченного мною Томаса. Парень качал в руке кружку чая и невидящим взглядом рассматривал стену.

Поколебавшись, я остановилась рядом.

— Привет. А я считала, что явилась первой.

— У меня бессонница, — Томас поднял на меня покрасневшие глаза и накрыл рукой проволочную поделку, которую вертел, пока я не подошла. Кажется, еще один бутон. Парень смутился и спрятал его в карман.

— У тебя получился отличный цветок, — похвалила я, уже жалея, что подошла. — Ладно, я пойду, не буду мешать…