Единороги будут! (СИ) - Смирнова Ирина "cobras"

Не дожидаясь моего согласия, Рики осторожно приобнял меня за шею, а я опустилась полностью в ванну, откинула голову назад и закрыла глаза. Сейчас начнется полузабытое блаженство, когда мои волосы будут бережно приводить в порядок, втирая в них густую тягучую жидкость, до обидного почти не пахнущую.

Вынырнуть из легкой нирваны мне не помогло даже нежное прикосновение чужих губ к моим и ласковые почти невесомые поглаживания по груди. Я продолжала наслаждаться, не шевелясь и не подавая признаков жизни.

Только приоткрыла один глаз, чтобы сквозь ресницы посмотреть на внимательно изучающего мое лицо любимого. Немного печальная полуулыбка тут же сменилась проказливой, — почувствовал, что я за ним наблюдаю и сразу собрался, сосредоточился… Ладно, веселиться — так веселиться. Мокрыми, облепленными пеной руками, обняла Рикиши за шею и затащила в узенькую ванночку…

— Леди, гораздо удобнее стирать белье отдельно, а отмывать тело — отдельно!

— Да что ты, а я не знала! — давясь от смеха, перевернула Рики под себя и тут же зябко поежилась — в теплой воде было гораздо приятнее.

Рикиши тут же утрамбовал меня обратно, на дно ванны, вытащил пробку и включил кран, чтобы сменить воду. А сам вылез, и, бурча под нос что-то явно нецензурное, принялся стаскивать с себя мокрую кожаную одежду. Труднее всего стягивались сапоги…

Я тихо лежала и старалась не заострять внимание на своем существовании, потому что зрелище злющего раздевающегося Рики — не для слабых психикой, и, вообще, мне было ужасно стыдно и, одновременно, губы сами по себе расползались в идиотскую довольную улыбку. Я его люблю… Люблю так, что сердце щемит от нежности и невозможности высказать, превратить все эмоции в слова… Люблю и хочу, предвкушаю…

Раздевшись, Рикиши посмотрел на меня со странным многообещающим прищуром, потом заткнул пробкой ванну и залез ко мне. Стало тесно, неудобно и скользко — я же, по-прежнему, вся в пене, а с волос по плечам и груди стекает травянистый эльфийский шампунь. Усевшись сверху на мои ноги, Рики дотянулся до какой-то баночки с темной вязкой массой, пахнущей корицей и молоком и, игнорируя мои предупреждающие взгляды, вылил сразу почти половину мне на живот. Она оказалась… холодная! Обжигающе холодая! Так что я завизжала на весь дом, точно. А этот садист с мрачной ухмылкой принялся втирать в меня эту густую обжигающую дрянь, причем даже удосужился пояснить:

— А вот здесь есть эльфийская магия, именно благодаря ей гель сохраняет нужную, по мнению его создателя, температуру.

Я извивалась, вырывалась, повизгивала… Но холодная масса преследовала меня! Мало того, ловкие сильные руки перевернули мое вспотевшее от борьбы и, одновременно, замершее тело, чтобы с особо-садистским удовольствием вылить оставшиеся полбанки мне в область поясницы.

— И не надо так кричать, леди, а то вон ваш муж уже пришел, наивно надеясь, что я вас тут убиваю. — И уже явно не мне, а куда-то в сторону двери в ванную: — Хочешь помочь?

Я попыталась вырваться и вывернуться, чтобы посмотреть, с кем там Рикиши разговаривает. Хотя если он сказал, что с мужем, значит…

— Да ты сам прекрасно справляешься, как я вижу.

Мерзкий предатель! Вместо того чтобы встать на защиту своей жены и госпожи, он ехидничает!

— Да и не поместимся мы тут втроем. Так что, пожалуй, я пойду успокою остальных, а то вон Шакрасис тоже под дверью нервничает.

— Вот, леди, не умеете вы стоически терпеть жертвы ради красоты. Напугали всех…

— Убью! — чуть слышно процедила я сквозь зубы. — Убью, выдеру, изнасилую и снова убью…

— Прекрасная программа на ночь! — он еще и смеется, продолжая втирать холодную мазь в мое тело. — Только сначала я еще вам маску для пяток сделаю…

— Рикиши! Я тебя предупредила… Ты — не жилец!

— Да, леди, — в голосе Рики почти не слышно легкой ненавязчивой грусти. Вот я, дура, с ноги и по больному… — Но маску для пяток я вам все-таки сделаю. В качестве мести за мокрые сапоги.

Вообще-то, я рассчитывала еще на бурный секс в нормальной кровати, на простынях и под одеялом, но когда Рикиши вынес меня из ванной, я уже почти спала. Сквозь сон я слышала, как мои мужчины обсуждали, кто будет первым дежурить в ночи, оберегая остальных. И еще о том, что Рики пропустил ужин, но он может пойти и перекусить, — заботливые друзья ему оставили. Правда, для этого надо закутаться, хотя бы в простыню, потому что голым к столу выходить неприлично.

А вечером я проснулась от осторожного поцелуя и, не открывая глаз, обняла нависшего надо мной на вытянутых руках Рики за шею, притянула к себе, тоже целуя. В губы, в щеку, в скулу… Жадно, как будто не были мы вместе совсем недавно, как будто я тосковала без него и его ласк вечность. И он целовал меня так же, вроде едва касаясь губами и обжигая, нежно и властно одновременно, так, как умел только он. Когда тело начинает плавиться и выгибаться еще до того, как к нему прикоснуться, только от предвкушения, от теплого дыхания, от которого мурашки по коже… Мои пальцы то сминали простынь, путаясь в ткани, то впивались ногтями в спину Рики, оставляя длинные тонкие царапины…

— Скорее! Я хочу тебя… Ну, скорее же!

А мой мужчина продолжал изощренно мучить, целуя меня между ключиц, гладя ладонями мою грудь, губами и языком лаская каждый сосок отдельно, а потом принялся опасно медленно спускаться поцелуями все ниже и ниже… И тогда я, изнывая от желания, запустила пальцы ему в волосы, подтащила его вверх, впилась губами в его губы, обхватила ногами его за бедра и сама начала тереться о его возбужденный член, требуя, наконец, чтобы он вошел в меня, а не распалял еще больше!

— Леди… Какая вы у меня ненасытная иногда… Как хищница, — сдаваясь, Рикиши попытался войти в меня медленно и осторожно, но я, рыча уже, действительно, как настоящая хищница, обхватила его ногами и руками, жадно овладевая, хотя и лежала снизу. Ногти практически впивались моему мужчине в кожу, зубами я уже пару раз укусила его за плечо… А нечего… издеваться!

Смирившись, что плавно и ласково я сейчас не желаю, Рики обхватил мои ноги, разводя их в стороны и назад, заставляя меня практически упираться ими в стену. А потом принялся буквально вбиваться в меня, с силой, быстро, закусив губу и смотря мне в глаза. Внутри у меня все ныло от желания. Я сама пыталась двигаться бедрами ему навстречу, сжимая член мышцами и чувствуя, как зарождается неудержимая лавина оргазма, не привычно-текучего, сладкого, как патока, от которого тело тает и растекается, а мощного, резкого, как взрыв, как выброс вулканической лавы, готового все смести и выпить все силы… Когда ты просто падаешь и забываешь обо всем на время, и только пламя внутри продолжает гореть, уничтожая все вокруг. Но сначала ты осознаешь, что все твое наслаждение находится на кончике головки его члена, и от того, как он движется в тебе, зависит, взорвешься ли ты сразу, разлетишься на сотни осколков, или все таки будет серия маленьких взрывов, один сменяющий другой, все слабее и слабее… Я не хотела много маленьких, мне надо было сразу… огромный… сильный… мощный… и, желательно, одновременно с Рикиши… Так что я тянула изо всех сил, и он — тоже. Мы смотрели друг другу в глаза, слившись в единое целое, балансирующее на краю удовольствия… И, наконец, рухнули в бездну, обнявшись, вцепившись друг в друга руками и ногами, соприкасаясь телами, ощущая чужую внутреннюю дрожь и сердцебиение, как собственное.

Когда сознание начало немного проясняться, я наткнулась на злющий взгляд желтых глаз, и, посмотрев вниз, оценила, что по полу извивается и переливается змеиная половина тела нага. Человеческая же, скрестив руки на груди, изображала олицетворение укора совести.

Сделав вид, что совершенно не понимаю, что здесь такого только что происходило, и почему меня сверлят недовольным взглядом, я вылезла из кровати и в обнаженном виде продефилировала в сторону ванной. Шакрасис издал что-то среднее между шипением и рычанием. Рикиши, давясь смехом, ретировался в ванную вместе со мной и принялся одеваться в более-менее высохшую одежду. Из чувства благодарности за хорошее утро я даже подсушила ему сапоги и привела в порядок стоящие задеревеневшим колом штаны.