Ветер моих фантазий (СИ) - Свительская Елена Юрьевна

Когда вернулась к себе в комнату, там была смс-ка от Леры:

«добралась»

И больше ни единого сообщения не было, даже в соцсетях. И от Виталия — того со вчерашнего дня не было онлайн.

Вздохнув, потянулась открыть заветную папку с самыми драгоценными файлами на своем ноутбуке. Раз друзья сегодня такие неразговорчивые, я попробую дальше какую-нибудь историю написать или отредактировать. Вот нету настроения себя на дз загонять, даже пинками. И даже обещанием слопать любимую шоколадку с кокосами, которую Виталий незаметно запихнул в карман моей куртки перед прощанием. Полагаю, что и Лере тоже.

Даже любимая шоколадка настроения не поднимала.

Просто разговор этот тоскливый… И то направление, куда его завернул Виталий. Эх, да и память о некоторых «достижениях» науки, которая некстати всплыла. Про этот несчастный «абортивный материал», когда ученые не хотят прямо и честно говорить, что используют трупы маленьких беззащитных четвертованных заживо детей ради каких-то своих целей и потребностей, просто «для добывания стволовых клеток». Которые «полезны» для каких-то целей, скажем, омоложения чьих-то лиц. Про добывание яйцеклеток из зрелых здоровых женщин, которое их калечит и не дает им в будущем зачинать новых своих детей, просто ради того, чтоб возможность родить получила женщина чужая, которая слишком сильно этого хочет. Про суррогатное материнство с продажей своих детей, о которой договорились еще даже до рождения малюток.

Тьфу, зачем я в тот день трубку сняла, когда мне позвонила взволнованная одноклассница?! Она рано с парнем загуляла, потом аборт сделала. Несколько лет спустя наткнулась на группу какую-то православную и столько всего у них начиталась. И звонила всем знакомых девчонкам в истерике. Мол, чтобы мы сами так никогда со своими детьми не делали. Чтобы знали, что с ними бывает, с теми младенцами. До сих пор меня трясет от того разговора, как вспомню.

Нет, я понимаю, что малодушно сбегаю, пытаясь на время опять окунуться в забвение. Понимаю, что пока я тут малодушно радуюсь своей скучной и тихой жизни, в жизни всякое разное происходит. И отчасти это разное неприятное или откровенно гадкое, страшное временами.

Обхватила голову руками, опершись локтями об стол.

Но что я, что лично я могу сделать?! Покуда я прячусь в моем тесном уютном мирке, в мире много разного происходит. Много ужасного происходит, с чем я ничего не могу поделать. Я могу только трусливо сбегать в искусственные миры, чтобы не видеть. Не слышать… не чувствовать… А окажись я на месте той девушки, которая слишком рано влюбилась и ни о чем особо не думала, наслаждаясь своей первой любовью, да еще и упоенно взаимной… Вот что бы я сделала на ее месте? Я не знаю. Если быть честной с самой собой, то я и правда не знаю. Я смелая в моих мечтах, но я не знаю, насколько смелой я буду, когда что-нибудь ужасное случится уже в моей собственной жизни.

А, нет! Не могу! Не хочу об этом думать!

И сил нету думать о домашке!

Но если так подумать… У самих ученых тоже были ужасные судьбы. Джордано Бруно изгнали с родной страны, в тюрьме держали шесть лет, потом заживо сожгли на костре потому, что сказал, что Земля круглая, а не плоская, еще и усомнился в возможности непорочного зачатия Иисуса девой Марией. Виктор Франкл перенес концлагерь и видел много человеческих мучений и смертей, прежде чем написал свою книгу о том, как найти смысл во всех проявлениях жизни, даже отвратительных, чтобы суметь выжить, о знакомых ему людях, которые смогли выжить даже там.

Ууу, тоскливая тема для размышлений. Важная, но… тоскливая. И домашку делать не хочется вообще.

На хрен домашку! Я уйду от этого всего! Я смогу! Я ведь уже не раз успешно от всего убегала, уносясь на ветре моих фантазий в очередную какую-то свою историю!

Так… вдох-выдох. Я книгу открываю. Мм, пусть будут эти кианины и люди. Пусть будут люди, открывшие космос, сражения разных цивилизаций и их общение, взаимопонимание.

Да, файл открыт. Я улетаю. Прощай, мерзкая, страшная жизнь!

***

И вроде тело кианина уже восстановилось, но что-то было не в порядке. Будто бы он волновался. Так люди волнуются. Особенно, если близкие их не в порядке. Но они вроде бы близкими не были?..

Кри Та Ран осторожно и неощутимо, рассчитывая нажатие, коснулся лба человека, потерявшего сознание. Потом покосился на камень-стол под ним.

И со стоном упал на пол, задыхаясь, скрючившись.

Стол…

Кровь…

Комок кровавый…

Ножи с тонкими лезвиями…

Что-то сжимается внутри…

Кровавое месиво на операционной поверхности стола… запах крови такой яркий… это здесь было?..

Кианин отшатнулся, отполз подальше, упираясь затылком в ри-стекло.

Тяжело дышал, глаза были слишком широко распахнуты. Он, чуть помедлив, активизировал свой компьютер, подключаясь к камерам слежения этого дома, выискивая базу данных. Записи прошлых лет…

Когда новые хозяева пошли по последнему коридору, кианин успел отключиться от чужой паутины. И даже копии данных для себя не сделал, чтобы меньше была возможность быть пойманном на чрезмерном любопытстве к обитателям этого дома. Но, впрочем, Кри Та Ран уже успел заметить одну странность — крисов с данными записей за некоторые минуты и часы в хранилище не было. Если учитывать информацию других показателей — все приборы работали нормально. И, все-таки, записи некоторых минут и пары часов пропали. Они отсутствовали в здешнем хранилище. Причем, и следов взлома системы никаких не было. Явно в системе покопался профессионал. Будто бы что-то пытались скрыть. Но что хозяева дома пытались скрыть друг от друга, от соседей с других этажей, от Советов местных дарина и вообще?..

— Вот мой мальчик, — сказал его создатель, входя и указывая спутнице на замершего кианина. Он почему-то не злился, что его творение самовольно вышло из того помещения и ушло куда-то по своим собственным делам, которых у него вообще-то еще как бы быть не должно.

Женщина, худая, болезненная, прошла к ним. Нет, последние шестнадцать шагов пробежала. Присела возле сидящего у операционной плиты. Глаза ее расширились.

— Так похожи… — выдохнула растерянно.

Подняла дрожащую ладонь, коснулась его щеки.

— Если бы… — начала и запнулась, глаза ее заволоклись слезами, будто ей сейчас стало очень больно.

— Кри Та Ран, — сурово сказал создатель, присаживаясь рядом с женщиной и обнимая ее за плечи, — Ты теперь будешь всем говорить, что мы — твои настоящие родители. Как мы и договорились на корабле.

— Я понял, — тихо ответил тот, внимательно глядя на них.

Его что-то беспокоило, хотя вроде создатель не сердился, да и женщина, которую он обнимал, не выглядела ненавидящей. Что-то было не в порядке. Или… в порядке? Что-то не то во всем этом было. И почему-то сбился ритм его сердца. И с датчиками на компьютере что-то не то было. Нет, это просто кровь как-то иначе запульсировала в теле. Мм… это, что называется… руки и ноги затекли?..

— И Кристанран должен так считать, — сурово произнес создатель, — Вообще, я подумал… Скажем, что мы вначале не собирались давать тебе похожее имя. Мы даже не были уверены, что ты выжил. Но когда я увидел тебя, я уже знал об аварии, случившийся с братом, и решился назвать тебя именем, схожим с именем его выжившего сына, твоего сводного брата. Впрочем, про эту деталь не говори пока. Про аварию мы скажем Кристанрану позже. Я боюсь, что сразу он не вынесет. Пусть пока отвлечется на тебя и порадуется, что у него появился брат. Ему одиноко было жить одному.

— Я понял, — равнодушно произнес кианин.

Женщина вдруг зарыдала и обняла его, прижала к себе.

Это было неприятное чувство, когда его без причины трогают. Так сильно сжимают его тело руками. Но у людей живых принято обниматься. Так принято. Только он задохнется от ее рук… он сейчас задохнется!