Выпрямившись, он фыркнул и медленно стёр с носа кучку сверкающих пузырьков. Вперив в меня злой взгляд, малыш выдохнул:
– Ты...
– Я! – призналась откровенно и, подцепив клочок, бросила в него.
Ответку получила мгновенно. Пена уже вовсю летала по ванне, а мы вели непримиримое сражение, отправляя в полёт всё новые и новые порции, при этом не переставая смеяться. Неожиданно Стенли поскользнулся. Испугавшись что он может удариться, рванула вперёд, сгребая парня в объятия. Только и у самой устоять не получилось и мы вместе ушли с головой в душистую пену. Сидя на полу, посмотрели друг на друга и расхохотались.
Глядя на весёлого, беззаботного мальчика, я не могла по-другому – у меня душа пела! Подняв руку, аккуратно убрала с кончика носа Стенли внушительный пузырь. Парень вздрогнул словно очнувшись, и вновь надел маску ледяного равнодушия.
Он поднялся, дошёл до распахнутой двери и, обернувшись, бесстрастно сообщил:
– Это ничего не значит.
– Я знаю, – прошептала, оставшись одна. – На лёгкую победу я и не рассчитывала, малыш.
Думаю, мальчишка разозлился из-за своей слабости, ведь на несколько минут я заставила его открыться мне. А такого гордые, пусть еще совсем маленькие, мужчины не прощают.
Очередная моя попытка попасть на ужин вновь закончилась неудачей. Но в этот раз у неё ещё и свидетели были...
С помощью Китти нарядилась в нежно-фиалковое платье и как раз спускалась по лестнице, когда мне на голову обрушился поток чего-то зелёного и склизкого. Поняв что опять придётся мыться и переодеваться, я несдержанно зарычала, с силой топнув ногой.
В этот момент входная дверь отворилась – в холл вошёл муж, собственной персоной. Наткнувшись на меня взглядом, он ошеломлённо замер.
24
АРАМАЗД.
АРАМАЗД.
Кипя от ярости и негодования, я долетел до заставы. Приземлившись на крыше, принял человеческий облик и, едва не переходя на бег, направился к лестнице. Ворвавшись в свой кабинет, временно занимаемый Даниэлем, посмотрел на друга, растянувшегося на диване и, не обращая внимания на то, что одет тот лишь в брюки и берцы, выдохнул:
– Стерва!
– С чего вдруг? Я как минимум «стерв»! – заметил Дан, принимая сидячее положение.
– Представляешь, она отстранила моих детей от занятий! Скажи, кто ей дал такое право? А мои претензии вывернула так, что я же ещё и виноватым остался! «Откуда у меня возьмутся дети, если мой муж со мной не спит, а изменять ему я не собираюсь?» – передразнил я супругу.
– Начнём с того, что тебе рога наставлять не собираются. Одно это уже должно радовать. Правда, ты, пребывая в бешенстве, скорее всего, пропустил эту фразу мимо ушей.
Пропустил. А вот сейчас осознал и злость как рукой сняло. Эля что, действительно это сказала? Ещё и желание стать матерью моим детям выразила?
– Смотрю, дошло! – ухмыльнулся друг. – Теперь давай по порядку. Откуда ты узнал об отмене занятий, и что именно сказала тебе Эльма?
Присев прямо на столешницу, я поведал Дану о разговоре с Дураной и Элей. Выслушав, тот на пару минут задумался. Наконец выйдя из оцепенения, приятель произнёс:
– Я не знаком с твоей женой, но мне кажется, здесь что-то нечисто. Во-первых, будь она виновата, не вела бы себя так дерзко. Ну и, во-вторых, я знаю что из себя представляет Дурана.
– В каком смысле?
– Ар, ты этого не замечаешь, но она же влюблена в тебя как кошка. Вся эта показушная забота о детях, только ради того чтобы выслужиться перед тобой и выглядеть в твоих глазах едва ли не святой.
– С чего такие выводы? Дурана попала в мой дом, когда ей только-только исполнилось шестнадцать. После смерти сестры помогала мне со Стенли, а когда Тиана забеременела и стала вести себя неадекватно, ухаживала ещё и за ней. После её кончины взяла все хлопоты, связанные с новорождённой Вестой, на себя. У меня ни разу не нашлось повода в чём-либо упрекнуть свояченицу. А ты говоришь «показушная забота»! – нахмурился я озадаченно.
Доверяю Дану я как самому себе, да и в его наблюдательности сомневаться не приходится. Раз он так сказал, значит, у него есть на то веские основания.
– Ну-у... я видел, как она смотрит на тебя, и как на детей, стоит тебе отвернуться.
– И как?
– Ты, разумеется, Бог в её глазах, а вот Стенли и Веста ей не особо нужны. Думаю, если бы не желание выслужиться перед тобой, она не стала бы тратить на них своё время. И не уверен, что тратит, когда ты отсутствуешь. Не удивлюсь, если выясниться, что она попросту завалила их уроками, дабы под ногами не мешались.
– Подожди, Эля говорила, что дети опережают своих сверстников на пару лет. Считаешь...
– Твоя жена пожалела ребят, вот и всё. А ты даже слушать её объяснения не стал.
– Отлично, я тебя понял, хочешь сказать, что я мудак!
– Не хочу, ты сам это сказал, – просиял Дан в пакостной улыбке.
– Проваливай из моего кабинета! И, кстати, а почему ты голый? – бросил я в друга подхваченную со столешницы ручку.
– Только с тренировки вернулся. Отдохнуть решил, а тут ты стервой обзываешься. Всё-всё, ухожу, – поднялся он с дивана, заметив в моих руках фарфоровую статуэтку льва. – Только спросить хотел, а вы когда меня с супругой познакомите, ваша светлость?
– Пока ты ходишь без рубашки – никогда!
– Что-то мне подсказывает, холодное драконье сердце дрогнуло. Или мне показалось и это вовсе не ревность?
Даниэль едва успел выскочить в коридор, перед тем как статуэтка разлетелась на осколки, встретившись с дубовой дверью.
– В том-то и дело, что не показалось, – буркнул я, усмехнувшись и пересаживаясь в кресло.
Достав из ящика папки с документами, с головой ушёл в работу. Ненавидящий бумажную волокиту приятель к документам за эти дни так и не прикасался. Погрузившись в отчёты, о времени позабыл напрочь. Как в кабинет вошёл Дан – и то не заметил.
– Ты так обиделся на супругу, что решил вообще домой не возвращаться?
– Что? – поинтересовался растерянно, подняв голову и посмотрев на друга.
– Говорю, темнеет уже, ты домой собираешься?
– А... да, конечно... А ты чего в парадном мундире? – спросил, закидывая бумаги в ящик.
– Сам же сказал, что не познакомишь с супругой пока я голый. Вот, исправился, принарядился, можем лететь.
– Куда?
– Считай, ты пригласил меня в гости, а я милостиво согласился. Не могу же я бросить лучшего друга в беде, отдав на растерзание законной супруге. Вдруг она тебя совратит, как жить-то потом будешь?
– Очень смешно. Я тебя на себе не потащу.
– Я на себе и не прошу, так и быть, можешь в лапу взять.
– То есть избавиться от тебя не получится, – констатировал я с тяжёлым вздохом.
– Нет. Хочу лично увидеть, как выглядит стерва, у которой получилось достучаться до твоего ледяного сердца.
– С чего вдруг оно ледяное-то?
– Я знаю тебя с детства и с уверенностью могу сказать, что ты ни разу в жизни не влюблялся, а о твоём добровольном отказе от женщин я вообще молчу.
– Я не отказывался, некогда просто. Совершенно нет времени на романы. Ладно, так и быть, полетели. Но предупреждаю сразу: будешь флиртовать с Эльмой – нос разобью!
– Обещаю вести себя примерно. Если хочешь, сообщу, что у меня в каждом городе Агахры по жене и ребёнку имеется.
– Клоун. Одной бы обзавёлся для начала.
– Не могу, я слишком прекрасен для одной. Остальные расстроятся, – вздохнул Дан грустно.
– Пошли уже, страдалец.
До моего замка добрались как раз к ужину. Приземлившись на поляне, поставил Даниэля на траву и обернулся. Одёрнув китель, недовольно покосился на мундир приятеля. Что-то на его фоне я выгляжу не очень. Чёрт, я серьёзно ревную Элю к Дану? Глупость же несусветная. Если в супруге я не уверен, в друге-то точно не сомневаюсь: он ни за что не посмотрит на мою девушку. Вот, умом всё понимаю, а в груди всё равно ворочается противное, колючее чувство под названием ревность.
