Хищник цвета ночи (СИ) - Серганова Татьяна

- Я был пьян.

- Мне всё равно.

- Ты еще помнишь, - как-то странно воодушевился Андрей. - Ты не забыла. Можешь притворяться равнодушной, но ты не забыла.

Я посмотрела на него как на сумасшедшего.

- Конечно, не забыла. Я вообще предательства не забываю. И совершенно не понимаю, к чему этот разговор? Думал, буду лить слёзы? Умолять вернуться? Так это я тебя бросила.

- Это греет тебе душу?

Какой-то странный у нас разговор. И такое ощущение, что мужчина меня совсем не слышит, летая в своих непонятных фантазиях.

- Андрей, - поставив кружу на стол, я поправила сползающий плед и очень медленно и чётко произнесла: - Три года назад ради Дашки и семьи я скрыла правду о нашей размолвке, позволила тебе всё это время играть брошенного жениха. Но ведь могу и передумать. У меня к тебе только одна просьба: не трогай меня. И разговоров задушевных о прошлом я вести не хочу.

- Угрожаешь мне?

- Ставлю перед фактом, - поднимаясь, ответила ему.

Ответить Андрей не успел.

В доме громко прозвенел звонок, сообщая о ранних гостях. Посмотрела на часы, всего половина седьмого утра. И кого это принесло?

- Кто это? - озвучил мои мысли бывший.

- А я откуда знаю.

Снова звонок. На этот раз более длительный и требовательный.

Да, утро понедельника по определению не могло быть хорошим.

Выглянув в коридор, я увидела отца, который, накинув на плечи куртку, вышел во двор встречать гостя. Но гостя ли?

- Что там случилось? - подойдя к окну, у которого уже стояла мама, спросила я.

- Не знаю. Кажется, это Дмитрич приехал, - нахмурившись, ответила она, продолжая тревожно всматриваться в происходящее на улице.

- Дмитрич? - переспросила я, подхватывая соскальзывающее с плеч покрывало. - Охранник? Что-то с магазином?

Пожилой мужчина работал в магазине дворником - открывал и закрывал двери, убирал снег, листья и мусор и был, как говорится, на подхвате.

- Я не знаю.

- Чёрт, - ахнула я, чувствуя, как паника подкатывает к горлу. - Я быстро переоденусь и спущусь. Без меня ни шагу.

И побежала в комнату. Слава Богу, здесь оставалась моя старая одежда - потёртые светлые джинсы, тёмная водолазка с растянутыми локтями. Потому как идти в нарядах от кутюр было бы странно.

Подпрыгивая на одной ноге и пытаясь надеть носок, выскочила в коридор, едва не падая.

Уложилась в пять минут и почти успела.

- Где папа? Что случилось? - выкрикнула я, влетая в гостиную, в которой осталась женская половина нашей большой семьи. - Что-то с магазином?

- Вандалы изрисовали все стены и окна, разбили ступеньки, сломали перила, - произнесла тётя, которая ободряюще обнимала маму.

- Хорошо хоть окна целы, - вздохнула она.

Мама нервно сжимала в руках платок и тяжело вздыхала.

- Не разбили, потому что это было предупреждение, - отрезала Дашка. Растрёпанная, в халате и пижаме она нервно ходила из угла в угол. - И сигнализация бы сработала.

- А где все?

- На улице. Тебя ждут, - ответила мамуля. - Вы там осторожнее.

- Не волнуйся. Всё будет хорошо. Мы справимся.

Надев свой пуховик, который заботливо лежал в шкафу, я выбежала в коридор. Жаль с ботинками так не повезло и пришлось обувать шпильки.

- Вик, давай быстрее, - нетерпеливо крикнул Лёшка, стоило мне появиться на крыльце.

Он стоял у своей машины. Папа и дядя, уже уехали с Андреем. Дмитрич уже уехал.

- Бегу, - шпильки заскользили на льду, и я чуть не упала, но с трудом смогла удержать равновесие.

Всю дорогу до города мы молчали. Из магнитолы лился тяжелый рок, а настроение было ниже плинтуса.

- Думаешь, это Морозов? - не выдержала я, когда до магазина оставалось совсем немного.

- Да какая разница. Доказать мы всё равно ничего не можем, - не отрывая взгляда от дороги, процедил Лёшка.

Самое обидное, что он был прав.

Отцовский магазин занимал первый этаж старенькой пятиэтажки, расположенной прямо на красной линии главного проспекта. Длинный, обклеенный огромными плакатами с изображением инструментов и строительных материалов, сейчас он был полностью изрисован черной краской с изображением свастики, матерных слов и проклятий. Раскуроченные металлические перила, измятая жестянка мусорного бочка, выбитая плитка на ступеньках и очень много народу.

Смотреть на всё это было страшно и больно. Ком встал у горла и хотелось закрыть глаза, чтобы этого ничего не видеть: разруху, вандализм и потерянное лицо отца, который уже вышел из машины и сгорбившись стоял у своего детища.

- Твою мать, - процедил Лешка, выбираясь.

Вылезла следом, но подойти к ним не решилась, продолжая стоять. Холодный ветер трепал волосы, шапку я забыла надеть. Руки потянулись к капюшону, когда сзади раздался окрик.

- Надо же столичная штучка явилась.

Морозов-младший стоял у огромного чёрного джипа, припаркованного чуть в стороне. Высокий, полный, во всём черном, с золотой цепью наперевес. Волосы были подстрижены под ёжик, усиливая неприятное впечатление вкупе с массивной челюстью и приплюснутым носом.

Наши его не видели, занятые осмотром и подсчётом урона.

Поправив куртку, я нехотя подошла ближе. Здесь у всех на виду этот отморозок ничего мне не сделает.

- Морозов, - холодно кивнула я, пряча руки в карманах куртки.

- Вика-Вика-Виктория, - насмешливо протянул он, осматривая меня с ног до головы поросячьими глазками. - Всё хорошеешь.

- Пришел полюбоваться на дело рук своих?

- Я тут не причём, крошка.

- Ну конечно, не в твоих правилах руки марать. Предпочитаешь отдавать приказы и стоять у руля.

- Есть доказательства? - спокойно уточнил он и плотоядно оскалился.

- Что тебе нужно?

- Я не знал, что ты в городе.

- А я должна была сообщить?

- Говорят, что за холодной внешностью скрывается очень горячий темперамент, - продолжил мужчина. - Давно хотел узнать, так ли ты темперамента.

- Пошёл к чёрту, - процедила в ответ и собралась уже уйти, когда, подавшись вперёд, он неожиданно схватил меня за руку.

- Куда собралась? Я еще с тобой не закончил.

- Руки убрал.

- Ты же понимаешь, что это лишь предупреждение и дальше станет только хуже? Но я могу уговорить отца передумать, если ты будешь хорошей девочкой. Послушной и кроткой.

Сомневаюсь, что его папочка согласится на подобное. А младшенький просто захотел под шумок получить не только магазин, но и поиметь недоступную дочку хозяина.

Ублюдок!

- Руки убери! - вновь процедила я.

На нас уже начали обращать внимание. Еще чуть-чуть и вмешаются родные, а мне этого не хотелось. Из машины уже выбрались два амбала и дело могло закончиться очень плохо.

Господи, если бы я знала, что этот урод запал на меня, то никогда бы не подошла. Ведь раньше даже намёка не было.

Ладонь, сжимающая локоть, усилила нажим, и я зашипела от боли. Ведь точно синяки останутся, и куртка не спасёт.

- Ты меня услышала? - прогрохотал Морозов-младший.

- Пусти!

Мне всё-таки удалось вырваться из захвата, отступить на шаг и презрительно оглядеть мужчину.

- Губу закатай, урод. У вас ничего не получилось и не получится. И на вас найдется управа.

- Стерва. Ничего, - зло усмехнулся мужчина. - Ты еще пожелаешь о своих словах. Я заставлю тебя пожалеть.

- Вика? - к нам спешил папа. - Вика, что происходит?

- Ничего, всё хорошо, папа, - поворачиваюсь к отцу, ответила я и попыталась улыбнуться.

Он не должен был увидеть страха в моих глазах. Даже намёка.

- Что ты ей сказал?

- Всё хорошо, - повторила я, перехватывая папу и уводя в сторону. - Пойдём. Не стоит с ним связываться.

Мы все понимали, что это лишь начало, предупреждение того, что дальше будет только хуже, намного хуже.

Оставалось только понять, что же делать дальше.

Время до вечера пролетело незаметно, и к ужину мы снова собрались все вместе, чтобы решить, что делать.

- Днём они не сунутся. Значит, ночь. Надо установить камеры, - сказала тётя, помешивая ложкой чай.