Оковы для ари (СИ) - Чернованова Валерия М.

— На нас же все смотрят!

— Ты, Аня, — императрица. Привыкай к вниманию.

— Предлагаешь привыкнуть и к тому, что в моём присутствии будешь раздевать кого попало взглядом?! — прошептала одними губами, хоть очень хотелось выкрикнуть это в драконью физиономию. А потом поставить в своём выступлении большую и жирную точку — пощёчину.

Ну или две «точки». Хотя чего уж мелочиться, можно и целое «многоточие».

— Извини, увлёкся, — отхлебнув вина, типа покаялся Герхильд и пообещал с усмешкой: — В твоём присутствии больше не буду.

Я честно пыталась проглотить обиду вместе с перепёлкой под ягодным соусом. Перепёлку с горем пополам проглотила, а вот обидой подавилась. И с улыбкой (уж какая получилась), чтобы со стороны смотрелось, будто о чём-то приятном воркую с благоверным, негромко проговорила:

— А если издеваться начну я? Беря пример с дорогого супруга. Смотри, чтобы потом не пришлось гадать на кофейной гуще, задаваясь вопросом, твой это ребёнок или какого-нибудь из придворных.

Отблески пламени отразились в глазах дракона. Или в них заполыхало пламя его собственное. Бесовское такое.

Впрочем, долго раздумывать над этим не стала. Поднялась, прежде чем тальден не выдал очередную провокацию.

Придворные, замолкая, тоже встали.

— Это был чудесный вечер.

А также, надеюсь, единственный и неповторимый. В том смысле, что больше никогда не повторится.

— Но я в последнее время себя неважно чувствую, а потому вынуждена вас покинуть. Мне нужен отдых.

Взглядом велела фрейлинам выметаться из зала, чем явно обломала надежды эсселин Алаур на парочку танцев с драконогадом.

Благо Герхильд не пытался меня удержать, иначе бы скандала точно было не миновать. Лишь бросил напоследок, приподнимая кубок:

— За здоровье Её Лучезарности! Чтобы скорее… хм, поправилась. Нам… мне на радость.

Мысленно обрушив на голову тальдена гору посуды, а заодно и ночные горшки со всего замка, ушла от греха подальше.

Я всё-таки отвоевала для себя кусочек свободы и личного пространства, в котором так нуждалась и которого с появлением в Ледяном Логе фрейлин у меня почти не осталось. Его Великолепие великодушно (правда, не с первого раза) разрешил своей ари по утрам и вечерам выгуливать саму себя в парке. Вроде как выпускал любимую (или не очень) собачку порезвиться на лужайке.

По окрестностям замка я бродила одна. Ну или в компании Снежка. Иногда к нам присоединялась Мабли. Её присутствие не было в тягость. Наоборот, приятно провести время с тем, кто знает тебя настоящей. Принимает такой, какая есть. Поддерживает и не перестаёт подбадривать.

— Драконы, они ведь звереют от обмана. И с этим уже ничего не поделаешь, — философски рассуждала девушка, сонно позёвывая, рукой касаясь первых проклюнувшихся шелковистых листков. — Не забывайте, тальдены — не просто люди. В каждом сильно животное начало — их магическая суть, которая и восстаёт против лжи. Вспомните про древние ритуалы, что проводили первые тальдены и алианы по завету глав родов. Чтобы стать ближе друг к другу, быть едиными. Для драконов важно доверять своим половинам, с которыми они делятся самым ценным — родовой силой. В те времена даже незначительная ложь считалась предательством. Это заложено глубоко в их душах и сердцах. Вам и самой довелось на себе почувствовать, каково это быть под воздействием чар. Легко ли было противиться любовной связи? Вот так и Его Великолепию сложно противостоять магии, что впитал с молоком матери. Поверьте, Ваша Лучезарность, он тоже страдает и переживает.

— Хреновые у вас ритуалы, — подытожила мрачно и, вздохнув, добавила: — Я всё понимаю. Вот только не представляю, как достучаться до Скальде. Сколько будет продолжатся эта его борьба с завихрениями в голове и сколько ещё раз, пока будет копаться в самом себе, успеет меня ранить? Мы ведь так даже ни разу нормально и не поговорили. Он просто меня к себе не подпускает!

И в сердце своё ледяное тоже не пускает.

В ответ Мабли не то вздохнула, не то зевнула, а скорее, всё вместе. Было раннее утро. Придворные в этот час ещё сны досматривали, а жаворонкам-старейшинам и слугам было некогда разгуливать по императорским паркам. Поэтому мы с Мабли наслаждались тишиной, нарушаемой лишь шелестом ветра, и красотами пробудившейся после долгой зимы природы. На деревьях уже вовсю набухали почки, которые кое-где успели раскрыться, радуя глаз малюсенькими листочками. Погода стояла прохладная, и тем не менее в воздухе упоительно пахло весной. И солнце, медленно плывя по небу, разгораясь, целовало в щёки первым робким теплом. Заставляло жмуриться и идти дальше, постепенно удаляясь от замка, отбивая всякое желания в него возвращаться.

Было странно видеть ледяные статуи на фоне зеленеющих кустарников. Но ари и не думали таять. Прекрасные и печальные, они всё так же источали тоску и холод. Являлись безмолвным напоминанием о том, что императорский род по-прежнему проклят.

— Как подумаю, что вы могли стать одной из них. — Мабли поёжилась, обхватила плечи руками, а шагнув вперёд, что-то сдавленно пропищала.

Я проследила за её взглядом и попятилась, не желая быть обнаруженной. Потянула назад и растерявшуюся служанку. Вместе мы укрылись за широким стволом дерева и замерли, почему-то даже перестав дышать.

Неподалёку возвышалась ледяная красавица, обласканная лучами неспособного растопить её солнца. За покойной ари белела беседка из грубого камня, в которой коротала время Эйвион… в компании Герхильда.

Мабли сдавленно всхлипнула, расстроенная увиденным, а молодые листочки клонившегося к нам дерева посеребрило узорами инея. Сложно контролировать силу, когда в висках оглушительной пульсацией отдаётся одно единственное желание — вот прямо сейчас пополнить императорскую коллекцию ещё одним смазливеньким экспонатом.

Все эти дни я пыталась поговорить со Скальде. Увидеться с ним в надежде пробиться через броню из холода и отчуждения благоверного. И забрало ледяное приспустить, чтобы не смел под ним от меня прятаться. Но Его Великолепие то был страшно занят сверхважными делами и не мог уделить внимание совершенно неважной мне, то и вовсе уезжал из замка. А вот для эсселин Алаур время нашёл. И даже маску холодной отрешённости ради неё с лица стащил.

Заныло сердце, зажатое в тисках ревности.

Эта была та самая беседка, в которой Ледяной подарил мне цветок Арделии. Как сейчас помню его и меня — нас, сидящих друг к другу так близко. В тишине, которая не казалась неловкой. Которую не было желания нарушать. Наоборот, хотелось продлить её и мгновения этой близости.

Беседка та же, а действующие лица поменялись. Эйвион улыбалась, кокетливо хлопая ресницами. Краснела (свекла недоделанная) и, томно закусывая губу, опускала взгляд. Не то в собственное декольте им ныряла, не то свои холёные ручки рассматривала.

Скальде стоял, облокотившись на каменные перила, и что-то рассказывал белобрысой мымре. Удивительно, как, корча из себя эталон галантности, куртку ей свою на плечики не накинул и не одарил цветочком волшебным.

Страдает он и переживает — как же! Всем бы так страдать и переживать… А улыбка — это, наверное, гримаса отчаянья.

Ну да.

Бедный, бедный обманутый дракон.

Мать его.

— Подойдёте к ним? — встревоженный голос Мабли немного притушил пламя ярости и заставил отчаянно быстро закрутиться в голове шестерёнки мыслей.

Девушка выглядела расстроенной. Только что она наивно рассуждала о том, как сильно драконов ранит ложь. И вот этот сильно раненый дракон (раненый на оба полушария) преспокойно флиртует с другой. А та другая смотрит на него совершенно влюблёнными глазами. По-собачьи так.

Никакой привязки не надо.

— Позже к нему подойду.

Когда рядом не будет Эйвион. А то ведь опять поругаемся, вместо того чтобы раз и навсегда расставить в наших отношениях все точки.

И обязательно сделать это надо будет сегодня. Хочется того дракону драконскому или нет!

Глава 10

Держала я в руках себя долго — часа пол, если не все минут сорок. Пока в мою красивую, с золотыми прутьями клетку весёлой гурьбой не ввалились фрейлины, и мне тут же нестерпимо захотелось из неё вывалиться. Как вариант — вывалить из окна одну улыбающуюся златовласку, явно метившую в фаворитки Скальде.