Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия

— Не верю, — он поднялся из-за стола, — прости, но у меня дела.

— Ты взял в дом двуликую, — хмуро сказала Ровена, — об этом весь Роутон судачит. Зачем, Мариус? Тебе нужна любовница без претензий? Чтоб постоянно рядом, под боком? В соседней комнате?

— А если и так? — усмехнулся. Внезапно стало любопытно, как себя дальше поведет Ровена. И Мариус даже ощутил нечто вроде удовлетворения, когда красивое, правильное лицо разочарованно вытянулось. Но Ровена тоже могла держать себя в руках и быстро сделала вид, что ей все равно.

— Не противно, с опечатанной? — презрительная усмешка на красивых губах, чуть тронутых блестящей помадой.

— Тебе что за дело? — вот теперь он уже в самом деле начинал злиться.

— Мне? Я бы предпочла занять ее место, Мариус.

Она сказала это, как будто случайно. Картинно зажала ладошкой рот, словно сама испугалась тех слов, что вылетели. А потом:

— Прости… я…

И, всхлипнув, выскочила из кабинета, подхватив пышный подол платья, стуча каблучками по деревянному полу.

Мариус успел только увидеть, что хорошенькие ушки Ровены сделались ярко-рубиновыми. Похоже, она и впрямь сболтнула лишнего. Вот что это было, только что? Она хлопнула дверью, а в кабинете остался легкий, чуть терпкий запах ее духов. О-о, Мариус хорошо помнил этот аромат, плетение цветущего жасмина и терпкой нотки лимонной цедры. Ему тогда казалось, что он готов сцеловывать этот аромат с ее белой тонкой шеи, а потом — с ключиц, прихватывая губами кожу в яремной ямке. Воспоминание мелькнуло перед мысленным взором — и рассыпалось уродливыми серыми хлопьями действительности. Ну не дурак ли?

Он подавил в себе внезапный и совершенно неуместный порыв броситься за бывшей женой. Незачем. Все кончено, покрылось коркой пепла и предано забвению. А ему нужно торопиться домой, чтобы забрать Тиба и передать его из рук в руки Энгеру Фирсу, старинному приятелю и директору школы.

Пока ехал домой, нахлестывая Графа, Мариус все думал, и голова лопалась от попыток осмыслить все происходящее. В самом деле, ему более чем достаточно Ока Порядка, Магистра, Фредерика, крагха, двуликой… Чтобы еще думать про Ровену.

Но все равно думалось.

И, конечно же, не в том ключе, как бы этого хотелось Ровене.

Вспоминались по большей части ее ежедневные стенания по поводу того, что опять нечего надеть, и что жалованье Стража слишком мало для человека, который каждый день рискует жизнью ради спокойствия земель Порядка. Покрасневшие от слез кошачьи глаза Ровены, прозрачные, зеленые. Она ведь искренне полагала, что отсутствие в гардеробе последней новинки сезона — трагедия. И в контраст сразу же другие глаза, графитово-серые, но при этом очень чистые и какие-то светлые, что ли. Да, в глазах фье Ритц жили отблески того внутреннего огня, который заставлял ее, сдыхая от голода, от боли в изувеченном лице, от безысходности, растить сводного брата. Тиберик был обузой, да еще какой. Но за год он не умер, не заболел и, хоть и был худеньким, но отнюдь не выглядел изможденным, в отличие от.

Впрочем, на пирожках Марго фье Ритц тоже слегка поправилась, даже грудь вернулась на то место, где ей полагается быть.

Тут Мариус рассердился. Мысли снова заворачивали не в ту сторону, куда было нужно. Нужно — о том, что он планировал предать Магистра. А получалось — про грудь под тоненькой тканью сорочки.

Когда он подъехал к дому и бросил вожжи подбежавшему Эндрю, солнце скрылось за тяжелой дождевой тучей. Порыв ветра растрепал полы форменного сюртука Надзора, похлопал по лицу холодными ладонями. Осень окончательно вступила в свои права, но, глядя на особняк, на седую черепицу, Мариус внезапно решил, что осень к лицу его старому дому, темнеющему этаким древним изваянием в объятиях иззолоченных яблонь.

Он поднялся по ступеням парадного крыльца и вошел в холл. А там уж его ждали: маленький Тиберик, приодетый по сезону, с добротным кожаным чемоданом, Марго с пакетом пирожков и двуликая в теплом платье в коричневую клетку.

— Ну, я вижу, Тиберик готов, — сказал Мариус, осмотрев собравшихся.

— Готов, — пискнул малыш, — Марго мне с собой пирожков собрала.

Мариус подошел к нему, взъерошил коротко остриженные русые волосики и в очередной раз подумал, как хорошо, что взял Тиба, что может о нем заботиться.

— Целуй Марго, и отправляемся.

Тиберика не нужно было просить дважды.

Пока нянечка и малыш расцеловывались, Мариус нащупал в кармане волчок артефакта, мимолетом подумал о том, что в Эрифрее будет теплее, потому что она на юге, а Роутон — почти самый север земель Порядка.

— Ниат Эльдор, — сиплый голосок Алайны Ритц заставил вздрогнуть, — пожалуйста, возьмите меня с собой.

Хмуро глянул в ее сторону. Девушка стояла, судорожно сжав на груди руки, и смотрела себе под ноги. Как всегда. Она почти никогда не смотрела в глаза, но внезапно сейчас это разозлило. Какого крагха? Разве он плохо с ней обращается? Разве хоть единожды наказал? Даже после того, как Алайна разукрасила физиономию сына полицмейстера синяками и ссадинами? Тогда, правда, он сам едва не добавил мерзавцу, но вовремя вспомнил о том, что не стоит сразу же ссориться со всеми важными людьми Роутона.

— Не возьмем, — резко выдохнул он.

И только тогда удостоился взгляда Алайны, рассерженного и опечаленного одновременно.

— Пожалуйста, ниат, — теперь в ее голосе захлюпали непролитые слезы, — мне так важно знать, где и как будет жить Тиберик. Я… я буду держаться от вас подальше, чтобы…

— Не возьмем, если не наденешь шляпку с вуалью, — повторил Мариус, почему-то чувствуя себя последней сволочью.

Алайна недоверчиво посмотрела на него, пытаясь понять, шутит или нет.

— Что? — буркнул он, — сходи за шляпкой, я подожду. У меня еще будут дела в Эрифрее, придется прогуляться по городу. Я ж тебя одну не брошу, а?

Личико Алайны подозрительно дрогнуло, а потом она бегом умчалась к себе.

— Алечка боится, что все будут на нее смотреть, — прокомментировал Тиб.

Марго же добавила сварливо:

— А вам, ниат, лишь бы над бедной девушкой поизмываться. Ей и без того досталось, бедняжке. И теперь — ни семьи, ни мужа, ни детей.

— При чем тут муж и дети? — Мариус развел руками, — Марго, милая, ты вообще о чем?

— А при том, что кто ее возьмет, с этим уродливым синим пятном на пол-щеки.

— Ты смотришь на меня так, как будто я его ей сделал, — проворчал он, — на старого приора так надо было смотреть. Ну и — да, двуликих опечатывают так, чтоб это было сразу видно, и чтобы ни у кого из жителей земель Порядка не возникало сомнений насчет того, с кем они имеют дело.

И — очень не вовремя — снова мысли о том, что Магистр наотрез отказался показать Око Порядка. А еще о том, что, возможно, это именно дневник Максимуса, замаранный в крови, лежал на его столе, и о том, что у самого Мариуса в бюро припрятан тот лист бумаги, который он подобрал в комнате Фредерика.

Он посмотрел на лестницу, по которой торопливо спускалась Алайна Ритц. Шляпка оказалась очень уместна: густая вуаль надежно прятала верхнюю половину лица вместе с печатью. Только губы и узкий подбородок было видно.

Алайна молча подошла и стала рядом, а Мариус с удивлением отметил, что она выше, чем ему казалось. Макушкой до уха достает. И при этом такая тонкая и хрупкая, что, кажется, пальцем тронешь — зазвенит. А он ей на шею наступал…

— Так, — он прочистил горло, — ну все, Марго. Мы отправляемся и вернемся к ночи. Будьте осторожны, если что, уходите из дома. Хотя, думается, никто вас не навестит…

Он взял за руку Тиба, поднял его чемоданчик и оглянулся на двуликую.

— Подойди ближе. Портальный артефакт захватывает тех, кто находится в радиусе не более шага.

Девушка молча подошла и стала рядом, задев его тяжелой юбкой. А потом подобрала рукой подол, так, как будто боялась запачкать ее о сапог приора.

— А мы что, полетим? — подал голос Тиберик.

— Полетим, да, — пришлось поставить чемоданчик на пол, чтобы достать артефакт.