Венок из роз (СИ) - Оленева Екатерина Александровна

– Я озвучил правила, а теперь хочу, чтобы ты знала, что будет с тобой, если ты решишься меня ослушаться. Понимаю, ты думаешь, что уже познала всё самое худшее и хуже быть не может. Но это мнение ошибочно, впрочем, как и большинство людских мнений. Запомни на будущее и не забывай – пока ты дышишь, всегда может стать хуже.

– Вы убили моих близких! Вы похитили меня! Лишили меня чести, смысла жизни, достойного будущего! Вы меня уничтожили! Чего ещё мне бояться?

– Чего бояться? Вопрос очень интересный, – с усмешкой проговорил он, впиваясь ледяным взглядом прямо в череп, заглядывая в глаза Роуз с демонической издёвкой на лице. – Как насчёт… темноты? – хмыкнул он. – На этом корабле, знаешь ли, на нижней палубе, что находится сейчас прямо под нами, становится очень-очень темно сразу же, как только уносят факел. А ещё мыши и крысы – они просто очаровательны. Даже при свете огней эти наглые твари норовят прошмыгнуть под ноги, а уж в темноте?.. Я могу запереть тебя в трюме, оставив наедине с крысами.

Роуз презрительно дёрнула бровью:

– Уверена, общество крыс мне понравится больше вашего. Если уж выбор оставить за мной!

– А я уверен, что ты заблуждаешься. Ты просто не так близко общалась с крысами.

– Зато с вами – да. И уж лучше – крысы.

– Договорились. Не будешь жрать, отправлю тебя к ним в трюм. Хоть на что-то сгодятся твои тощие кости: пойдёшь им на корм. А посмеешь снова выкинуть нечто подобное тому, зачем я тебя застал, – глаза принца гневно сузились, а голос превратился с шипение, как у змея, – то следующую ночь разделишь не со мной, а с моей матроснёй. Со всяким, кому приглянутся твои прелести. Ты меня поняла?

Роуз с ненавистью смотрела в породистое, порочное лицо.

– Ты. Меня. Поняла? – чуть громче, чеканя каждое слово, как драгоценное монету, повторил он, впиваясь пальцами в предплечья девушки, как клешнёй. – Я не слышу ответа.

– Катитесь в ад. Уверена, вас там заждались.

Он снова ударил её. Тыльной стороной руки. Наотмашь. Сначала по одной щеке, потом по другой. Лицо загорелось, будто его обожгли.

– Я предупредил вас, сударыня. И мои враги, и мои друзья знают, что слово я держу. А выбор – он за вами. И раз уж вы испортили свою постель, спать будете на дерюге. Увидимся вечером, прекрасная дама.

Дождавшись, пока он выйдет, Роуз вне себя от ярости схватила глиняный горшок и запустила его вслед ненавистному врагу.

Она не попала в дверь. Горшок разбился о деревянную перегородку, разлетевшись на осколки.

Судя по всему, они плыли в тёплом море. Очень тёплом. Вскоре к душевным терзаниям и удушающей злобе, не оставляющей Роуз ни на секунду, добавилась немилосердная духота, да такая, что под открытым платьем из тонкого ситца она с ног до головы покрылась солёным потом, будто её окунули в морскую воду. Одинаково невыносимо было и ходить по каюте, и ложиться на растерзанное ложе. К тому же всё у неё болело: и душа, и тело.

Мысль о наступающем вечере не приносила отдохновения, ведь вечером должен был появиться Проклятый Принц. Если бы только можно было просочиться сквозь решётку и выбраться из этой проклятой западни! Пусть даже ценой жизни!

Роуз подошла ближе к окну, пристально разглядывая цемент. Ей показался, держалась она не очень плотно. Можно было попытаться выцарапать глиняным осколком или пряжками от её туфель. Что она теряет, в конце концов. Времени у неё до вечера полно. Этим она и занялась. Работала усердно, упрямо и упорно, не покладая рук.

Когда решётка, наконец, поддалась, время клонилось к вечеру. Вся в цементной пыли, Роуз осторожно втянула её внутрь, просунув голову в образовавшееся отверстие. Наградой за упрямство и терпение ей стал глоток свежего прохладного вечернего воздуха. У линии горизонта догорал великолепный пурпурно-алый закат, а вода внизу, у кормы корабля, казалась бездонно-чёрной.

Роуз понимала, что то, что она намерена сделать, по сути не отличается от того, что затевала утром. Выберется она в открытом море, где надеяться на спасение не приходится, но неизвестность, пусть даже с отсутствием шансов лучше, чем то, что должно было случиться через пару часов.

Всё что угодно было лучше.

Не колеблясь ни секунды, девушка принялась протискиваться в узкую щель окна. Голова и плечи прошли, но в какой-то момент поверилось, что дальше протиснуться не удастся. Висеть между небом и водой было глупо, одновременно смешно и жутко. Но потом, отдышавшись, Роуз вспомнила наставления, которые давал им в детстве отец: если прошла голова, всё тело пройдёт. Нужно только протискиваться правильно.

Она толкнулась вперёд изо всех сил, не обращая внимание на образующиеся ссадины. Платье её лопнуло и сползло с плеч, вместе с кожей, но зато Роуз почувствовала себя свободной!

Она сильно ударилась о воду, но всё же сознание не потеряла.

Море вокруг колыхалось и казалось живым. Оно светилось, наполненное какими-то маленькими светящимися организмами. Роуз казалось, что она движется в странном растворе из драгоценных камней.

Будь на неё привычное платье с объёмными юбками, они непременно утянули бы Роуз на дно. Лёгкий ситец, даже намокнув, не так сильно сковывал движение. Но вскоре её всё равно приходилось изо всех сил лупить руками и ногами по воде, чтобы удержаться на поверхности. Опять же, из чистого упрямства, потому что надежды доплыть до цели не было. Как собственно, и цели таковой, если исключить надежду избежать очередного ночного свидания с принцем, чтоб ему черты в огне пятки палили.

Чем больше Роуз уставала, тем сильнее и хаотичнее становились движения рук и ног, тем выше взметался фонтан пылающих фосфоресцирующих брызг.

Отчаянно барахтаясь в воде, она почти ничего вокруг себя не видела. Не слышала она и скрипа кожаных уключин, до тех пор, пока, беспомощно взмахнув руками в последний раз, начала погружаться в воду почти с облегчением.

Но потом почувствовала, как её подхватили багром, подтянули к шлюпке и вытянули, отплевывающуюся от солёной воды, обессилевшую и дрожащую в шлюпку.

– Она почти совсем мёртвый, мой каспадин, – проговорил темнокожий слуга, утром представившийся, как Тильдо.

– Почти – в этом слове есть существенная разница.

Роуз судорожно втянула сквозь сцепленные зубы воздух и тихонько чихнула.

– Будьте здоровы, моя прелесть, – насмешливо протянуло беловолосое чудовище. – Трудно поверить, но я сегодня во второй раз спас вашу молодую, прекрасную жизнь.

– Прекрасную?! Да вы что, издеваетесь?!

– Я удивляюсь. Да и как не дивиться? Я оставил вас запертой, едва ли не на цепи, а нахожу плавающей в море? Как вы выбрались? А главное – зачем? Даже опытные и сильные пловцы не отважатся на подобное безумие. Если бы не видел своими глазами, никогда бы не подумал, что женщина вообще способна проплыть такое расстояние. Тильдо? – вдруг резко изменив тон с насмешливо-мягкого на холодный и резкий, произнёс этот ненормальный. – Я не понимаю, почему ты сидишь и таращишься на нас, распустив уши, вместо того, чтобы грести к кораблю?

– Да, мой каспадин! Тильдо уже грести! Грести изо всех сил!

Через четверть часа принц Айдаган грубо втащил свою жертву обратно корабль. На этот раз, к ужасу Роуз, вместо того, чтобы отвести её в то милое «гнёздышко» из которого она выпорхнула, он приволок девушку к себе в каюту.

Заботясь о своём комфорте, принц Айдаган под свои личные нужны отвёл почти всю кормовую часть, из-за чего его каюта казалась непропорционально просторной, особенно, если сравнивать её с тем закутком, в котором обитала до сего момента Роуз.

Неторопливо сменив одежду, принц вальяжно устроился в глубоком кресле. Роуз, измученная и едва живая после всего пережитого, устало скорчилась на ковре, на том самом месте, куда её бросили втащившие сюда матросы.

Пряди её чёрных, в обычном своём состоянии роскошных волос теперь походили на мокрые водоросли и липли к лицу, шее и обнажённым плечам. Она наглоталась морской воды и нервничала, отчего тело её сотрясала мелкая дрожь.