Переселенки. Новая жизнь (СИ) - Богданович Марина

Спать еще не хотелось, и я сказала:

- Вы так красиво изъясняетесь. Это наверное потому, что много читаете? Мне очень нравится, как красиво вы облекаете свои мысли в слова.

- Чтение здесь ни при чем. Это всецело заслуга моей матушки. Ее трудами, мы с сестрой и братьями получили классическое дворянское воспитание, и, как вы можете заметить, мамины старания не остались бесплодными. Я был бы рад однажды вас представить своей семье.

Я ничего не ответила. А Ивор и не требовал ответа. Мы просто замолчали, погрузившись каждый в свои мысли.

Каким образом майор сочетал в себе тончайшую деликатность с прямолинейностью ледокола, оставалось для меня загадкой. Но его маме я была благодарна.

Как оказалось, наличие или отсутствие всего одного свойства характера, может полностью изменить общее представление о человеке. Если у нас с майором что-то сложится, буду считать себя должницей его «матушки».

Ивор не был красив от слова совсем. Его неровный шрам на щеке не добавлял ему шарма, но я призналась себе, что до сих пор во всех ситуациях мне с ним было надежно, спокойно и хорошо, как за каменной стеной. А момент, когда я плакала на его руках, был по-настоящему волшебным.

Ивор в принципе мог бы послужить персонифицированной иллюстрацией этой самой каменной стены: его почти никогда не меняющееся выражение лица, слегка обветренная кожа, сбритые под единичку русые волосы, огромные руки и массивная фигура прекрасно подходили под этот образ.

Внешняя непривлекательность компенсировалась с лихвой его внимательным, почти трепетным отношением ко мне.

Сейчас понаблюдав за ним чуть больше, я могла сказать, что тогда в медпункте, нежность в его взгляде мне не показалась. Он по-разному смотрел на меня и, скажем, на Ардена или других людей. Я это подметила уже несколько раз точно.

И нет, на других он не смотрел враждебно, просто нейтрально, но каждый раз, когда он обращался ко мне, его взгляд теплел.

И сейчас, когда мы, разделенные ширмой, делим тишину на двоих, я чувствую себя в полной безопасности, а на душе тепло.

- Девочки, кажется дежурная фраза мне не понадобится.

⁃ Спокойной ночи, Ивор, - тихо сказала я.

⁃ Спокойной ночи, Рания, - был мне ответ.

Глава 26.

полковник Арден Барет (Чт, вечер)

- Представляю лицо Адама, когда я ему сообщу, что Рания приняла меня своим опекуном, -размышлял я, пока ехал обратно в центр.

Позвонить я ему собирался чуть позже, когда улажу срочные вопросы и утрясу мысли в голове. Главное, что о его зазнобе мы уже позаботились.

В центре мне нужно было уладить вопрос с увольнением, ввести Оскара, нового смотрителя, в курс дел, освободить свою комнату и захватить вещи Рании.

После того, как Адам сказал, что определился с выбором девушки, я тоже присматривался к Рании. Не скажу, что сердечко замирает, но она неглупа, адекватна и приятна в общении, и, в принципе, у нас может все сложиться.

Мечта детства — однажды стать побратимами с лучшим другом у меня все еще была. И я подумал: раз до сих пор ни одна девушка меня сильно не зацепила, я попробую разделить выбор друга.

Когда-то он мне доверился в выборе невесты, и в итоге мы остались ни с чем. Что ж, теперь я решил, что настала моя очередь положиться на выбор друга. Надеюсь, в этот раз нам повезет найти свое счастье.

Почти все мои подопечные очень милые девушки, кроме двух склочных девиц, да и к тем при должном старании и желании можно найти подход. А Рания и по внешности, на мой вкус, одна из лучших, наряду с ее подругой Никой.

В любом случае, я ей честно признался, что пока не испытываю к ней ничего больше, чем обычную симпатию и интерес. И она, как мне показалось, испытала облегчение, услышав мои слова. Так что можно не беспокоиться о том, что я разобью ей сердце, если у нас ничего не сложится.

Недавний несчастный случай,бедная малышка, дал мне возможность понаблюдать за Ранией в нетипичной ситуации. Меня впечатлило, как Рания вела себя в больнице. Несмотря на серьезные травмы, и, наверняка, на сильную боль, ни одного каприза, ни одной слезинки. Даже несчастное лицо не пыталась делать, чтобы вызвать жалость, чем так часто грешат юные даркийки.

Помню, как Талания, которой в ту пору было 19, где-то за полгода до разрыва помолвки, на прогулке подвернула ногу. Как она кричала, как плакала. Испугалась от неожиданности, конечно, и больно ей было, я понимаю, девочка, но, планета! мои перепонки до сих пор рефлекторно содрогаются, стоит мне припомнить ток крик.

В больнице, слава Богу, оказалось, что Талания отделалась простым растяжением без надрывов и прочих осложнений. Но еще целый месяц после происшествия, бывшая невеста требовала к себе повышенного внимания и уверений в том, какая она несчастная и в то же время умничка, что потерпела манипуляции в кабинете врача.

И мне было совершенно несложно все это внимание и заботу ей дать, ведь я был по уши влюблен и мысленно уже качал на руках наших общих детей. Впрочем, все даркийки с высоким потенциалом знают свою цену и воспринимают мужскую заботу, как само собой разумеющееся, и поведение Талании вовсе не являлось чем-то из ряда вон.

Только сейчас я уже не могу с этим полностью согласиться.

Общаясь с беженками последнюю неделю, я, как и все парни из спасательного рейда, особенно те, которые поехали впервые, были восхищены мужеством и тепрением наших юных подопечных.

Несмотря на все лишения, которые им пришлось пережить прежде, они улыбались нам и благодарили за малейшую помощь и проявление заботы. А еще радовались простым вещам, как дети подаркам.

- Привет, дружище, - принял я звонок Адама, -сейчас будет интересно,- подумал я, мысленно представляя его реакцию на новости.

- Привет, Ард, звоню по делу, мы вчера с Ранией списывались и сегодня утром, и днем тоже, а сейчас я ей пишу, она не отвечает, с ней все в порядке? Или у вас там какое-то мероприятие, и она не может ответить?

- Сразу скажу, что она почти в порядке, чтобы ты не вообразил невесть что.

- А теперь подробней про "почти"! - в настойчивом голосе друга явно читалось нетерпение.

- Если кратко, то шла на встречу по заявке, кстати с Ивором ир-Готтом, и упала с летсницы, ее уже осмотрел врач и приняты меры.

- Какие меры и что с ней? - напряженно спросил Адам.

- Ну, у нее надрыв связок голеностопа и запястья и перелом большого пальца руки. Все уже загипсовали - забинтовали. Она сейчас с Ивором в больнице.

Адам молчал.

- Адова бездна! - наконец выдал он реакцию. - И какого хрена ты не с ней сейчас?!! Я тебе друг или кто?!!

- Успокойся, брат! Я был с ней все это время, сейчас отъехал за вещами и за ее планшетом. Кстати, поэтому она тебе не отвечала, планшет в комнате остался, и завтра утром буду у нее. Ивор там вокруг нее хлопочет не хуже курицы-наседки. Ты можешь представить эту картину? - спросил я улыбаясь, в надежде немного разрядить обстановку.

- Ты первостатейный идиот, если думаешь, что шутки сейчас уместны, - друг не собирался оправдывать мои ожидания, - но за то, что присмотрел за ней, спасибо, брат. Как долго ей нужно быть в больнице?

- Две недели, пока не пройдет курс физиопроцедур.

- Ясно, ладно, давай, до связи, я сейчас же отправлю Риону заявку на временную опеку.

- Погоди минуту, - почти крикнул я, пока Адам не завершил звонок, - я про заявку. В общем, когда все это произошло с Ранией, я тоже подал заявку на опеку, и ее уже одобрили.

- Это прекрасные новости, брат! - в голосе Адама чувствовалось горячее одобрение, - я так рад, что ты все же решился!

- И я рад, но пока я еще ни на что не решился, кроме собственно опеки, но девочка твоя милая. Знаешь, как она сегодня смущалась, когда Ивор ее кормил с ложечки. Признаю, это было приятное зрелище.

- Брат, твои слова — бальзам на мою душу. А как она вообще все перенесла?

- Рания спокойно выдержала все процедуры, и никому не доставила проблем. Когда думаю, как она стоически все перенесла, сердце сжимается - не от хорошей жизни лиры терпеливые, сам понимаешь.