Дурная кровь (ЛП) - Барнс Дженнифер Линн

Брызги — видимые только под инфракрасным излучением — виднелись на кромке

бассейна.

Много месяцев назад Дин показал мне это. Он пытался убедить меня покинуть

программу «Естественных». Он сказал, что убийства и хаос — не тот язык, на котором

стоит говорить человеку.

Осознав, что она не одна, Селин обернулась ко мне.

— Не обижайся, — сказала она, — но у вас совершенно не выходит скрывать то,

что вы работаете на ФБР.

Эта девушка была сестрой Майкла. Здесь она была в безопасности. Но если она

здесь задержится, это может измениться.

— Ты должна уехать отсюда, — сказала ей я. — Вернуться в университет.

Селин подплыла к краю бассейна и выбралась из него. По её телу стекала вода.

Наверняка ей было холодно, но она не поежилась.

— Я не очень-то хороша в том, что я должна.

Я не единожды слышала, как Майкл говорил эти же слова.

— Ты в порядке? — спросила Селин.

— Нет, — я не стала вдаваться в подробности и задала ей тот же вопрос. — А ты?

Она присела на краю бассейна, свесив ноги в воду, и закинула голову к небу.

— Я тут решила попробовать кое-что новое, — сказала она мне. — Абсолютная

честность. Никаких секретов. Никакого вранья, — вот она, девушка с картины — девушка,

нарисовавшая собственный автопортрет ножом. — Так что я отвечу на твой вопрос, Кэсси.

Я не в порядке. Я невероятно и, скорее всего, бесповоротно запуталась. Вот, что

происходит, когда в семь лет ты узнаешь, что твой отец — вовсе не твой отец, а его

лучший друг. Вот, что происходит, когда в четырнадцать твоя мать по пьяни рассказывает

твоему биологическому отцу, что ты — его дочь. А, в конце концов, этот биологический

отец понимает, что ты знаешь, и загоняет тебя в угол в твоей собственной студии, чтобы

сказать, что твой отец — человек, который тебя растил, его деловой партнер и,

предположительно, друг — разрушил тебя. Что ты стала бы кем-то намного большим,

если бы тебя контролировал он. Что, будь у него шанс, он бы выбил из тебя эту дурную

кровь, когда ты была младше, как он делал со своим сыном.

Дурная кровь. Я могла представить, как Тэтчер Таунсенд произносит эти слова,

могла представить, как он выбивает из Майкла слабость, которую он видел в самом себе.

А затем я подумала о Лорел — о том, как её растили и о том, чего от неё ждали.

Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит Девятке.

— Как ты узнала? — хрипло спросила я, пытаясь сосредоточиться на том, что

происходило здесь и сейчас, а не на том, чего мои действия стоило единственному

человеку в мире, которого я клялась защищать. — Когда тебе было семь, как ты узнала,

что Тэтчер Таунсенд — твой отец?

— Я посмотрела на его лицо, — просто ответила Селин. — И посмотрела на своё

— не черты лица, не глаза, губы или нос, а строение лица. Кости.

Я оглядела на лицо Селин, в поисках схожести с отцом Майкла, но ничего не

увидела.

Видимо, Селин уловила мой скептицизм.

— Я никогда не забываю лица. Могу один раз взглянуть на человека и понять, как

лицевые кости его черепа выглядят под кожей. Знаю, жутковато, но что сказать? — она

пожала плечами. — Естественный талант.

Дыхание застряла у меня в горле. Селин не знала подробностей программы — она

не знала о том, почему ФБР собрало нас здесь или о наших умениях. Она не знала, что

означало быть Естественным, с большой «Е». Но я вспомнила слова Майкла о том, что с

самого детства она рисовала только лица, а затем — о цифровом рисунке, на котором она

изобразила себя с Майклом. Она взяла их детское фото и с невероятной точностью

состарила их лица.

Существуют программы для состаривания фотографии, — слова Слоан эхом

отдавались в моей голове, пока я думала о том, какую роль гены сыграли в том, чтобы мы

стали Естественными. Наше окружение довело наши таланты до совершенства — но они

были с нами с самого начала.

А Селин была сестрой Майкла.

— Я правда думаю, что тебе лучше уехать, — мой голос походил на наждачную

бумагу. — Но прежде чем ты уедешь, мне нужно одолжение.

ГЛАВА 25

С рисунка Селин на меня глядело знакомое лицо.

Найтшэйд.

Единокровная сестра Майкла изобразила портрет с пугающей точностью, вплоть до

мальчишеского выражения на лице убийцы.

Семерка, — думала я, пока сердце яростно грохотало в моей груди. — Семь

Владык, семь способов убийства. Последовательность начиналась с Владыки, который

топил своих жертв, и кончалась ядом. Найтшэйд — Семерка.

Найтшэйд — Мэйсон Кайл.

Часть меня, онемевшая и опустевшая в тот миг, когда я осознала, что Владыки

забрали Лорел, начала трескаться, словно лёд под ударами ледоруба. За последние десять

недель ФБР не удалось узнать ничего о прошлом Найтшэйда. Теперь мы знали его

настоящее имя. Мы знали, где он родился. И — что самое главное — мы знали, что он

очень старался скрыть эту информацию.

Это ты привёз Лорел в Вегас. Ты сказал мне, где она.

Я чувствовала себя так, словно мой живот вспороли и всё, что было внутри,

сочилось наружу. Мужчина на этом рисунке убил дочь Джадда. Он следила за нами, а

когда мы поймали его, он преподнёс мне Лорел с милым маленьким бантиком. Почему?

Ему было приказано так поступить? Всё это было частью какой-то сумасшедшей игры?

Я нашла агента Стерлинг на кухне, сидящей напротив Бриггса. Её руки покоились

на столе, в дюймах от его рук. Ты не позволишь себе коснуться его. И не позволишь ему

коснуться себя.

Это она разрешила мне увидеться с Лорел. Она не станет винить за это Бриггса.

Или меня. После смерти Скарлетт агент Стерлинг ушла из ФБР — потому что она винила

себя.

— Селин Делакруа — Естественная, — сказала я, замирая в дверном проёме.

Прямо сейчас у нас не было времени на чувство вины. — Она состарила фотографию,

которую нашла Слоан. Найтшэйда зовут Мэйсон Кайл. Мы можем это использовать, —

мой голос надломился, но я заставила себя продолжить. — Мы можем использовать его.

ГЛАВА 26

На организацию допроса ушло шестнадцать часов. По одну сторону зеркала Бриггс

и Стерлинг сидели напротив Найтшэйда. По другую за ними наблюдали мы с Дином,

Майклом и Лией.

Мы оставили Слоан дома с Селин и Джаддом. Единственным взрослым по нашу

сторону стекла был отец агента Стерлинг.

Это сработает, — подумала я. — Должно сработать.

— Скорее всего, ты считаешь, что тебе нечего нам рассказать, — агент Стерлинг

начала допрос, словно обычный разговор. Она говорила о чувствах и желаниях убийцы,

словно они имели значение. — Но, думаю, эта фотография может заставить тебя

передумать.

Она опустила на стол снимок — не Мэйсона Кайла. Слишком рано. Агенту

Стерлинг нужно было с чего-то начать, чем-то нарушить молчание убийцы — в данном

случае, фотографией Лорел.

— Ты называл её Лорел? — спросил агент Бриггс. — Или Девяткой?

Ответа не последовало.

— Знаешь, они забрали её, — агент Стерлинг говорила спокойно, но в её тоне

читались нотки напряжения, словно каждое слово, слетавшее с её языка, было живым. —

Мы спрятали её, но недостаточно хорошо. Они нашли её. Возможно, они знали о том, где

она, с самого начала. Возможно, они просто ждали подходящего момента.

Я должна была защитить её, — яростно подумала я. — Я должна была быть

рядом.

Дин опустил ладонь на тыльную сторону моей шеи. Я хотела податься навстречу

его прикосновению, но не стала. Я не заслуживала прикосновений. Не заслуживала