Когда завтра настанет вновь (СИ) - Сафонова Евгения

— Маскировка. Для всех, кроме вас, мы с Эшем теперь тоже выглядим по-другому. Амулеты создают иллюзии. Надёжные, но не слишком сложные. Если кто-то коснётся амулета, он мгновенно увидит наш истинный облик.

— Да ты и номера поменяла, — обойдя мобиль кругом, заметил Питер. — А с правами что сделала?

— Ничего. Там уже нужен фокус посложнее, а я только второй курс закончила. Так что лучше просто не нарываться на проверку. — Я уверенно направилась к дверям кафе. — Ну что, идём?

Забегаловка оказалась небольшой, простенькой, но уютной. Официантка-глейстиг подскочила сразу же, стоило нам занять место за ярким пластиковым столиком.

— Доброе утро. — Широко улыбаясь, она щёлкнула кнопку в углу столешницы, и из крохотной чёрной точки посредине развернулась голограмма меню. — В честь скорого Лугнасада у нас специальные черничные блюда. А до полудня у нас подают замечательные завтраки — оладьи, сок и сэндвич всего за десять гинэ.

Я кивнула, даже не изучив голограмму:

— Мне сойдёт.

— И мне, — подал голос Питер.

— К оладьям кленовый сироп, свежие ягоды или взбитые сливки?

— Сироп, — не задумываясь, откликнулся новоявленный спутник. — А сэндвичи с чем?..

В конце концов мы оба сошлись на сэндвичах с тунцом, виноградном соке и чёрном чае. Эш выбрал ягоды к оладьям, сэндвичи с курицей и апельсиновый сок, Роксэйн вовсе ограничилась каким-то салатиком и кофе. И когда официантка, внеся заказ в графон, удалилась, я слега удивилась тому, насколько у нас с Питером совпадали вкусы. Эш, например, кленовый сироп терпеть не может — говорит, сахар сахаром, — да и сэндвичи с тунцом не жалует; мою любовь к неторопливым утренним чаепитиям брат и вовсе высмеивал порой, как нездоровое пристрастие. Ну а что поделать, если я люблю чай? Не кофе, не ароматизированные смеси, а самый обычный чёрный чай?..

— Парень, — неожиданно проникновенно изрекла Роксэйн: она сидела, хмуро глядя на Питера, перебирая по столу пальцами быстрыми паучьими движениями. — А как, говоришь, твоя фамилия?

Питер понимающе усмехнулся:

— Я не говорил, но Джекевэй. Питер Валентайн Джекевэй.

Кивнув, Роксэйн поднялась со стула.

— Я на минутку, ладно? — бросила она. — Руки вымою.

Мы смотрели, как баньши проплывает по направлению к туалету.

— Мы ведь уже мыли руки, — медленно произнесла я. — Когда пришли.

Эш укоризненно посмотрел на меня. Едва заметно качнул головой.

Ну что на этот раз? Что брат опять понял лучше меня?

— А кем Рок работает? — лениво осведомился Питер.

— Вроде она ещё учится. Но подрабатывает журналисткой.

— А. Ясно. — Парень невозмутимо потянулся. — Наверняка у неё есть какой-нибудь знакомый в страже, который может пробить меня по своей базе.

Щёки обожгло жаром, — но, заметив мой смущённый вид, Питер только посмеялся.

— Да брось, Лайз. Будь я на вашем месте, я бы тоже себя проверил. Зато теперь она наконец успокоится на мой счёт. И, может, даже сумеет успокоить малыша.

— Не надейся, старик, — ощерился Эш. — Даже если для стражи ты чист, как младенец, это ещё ничего не значит.

Питер широко зевнул.

— Ладно, на самом деле я серийный убийца, только хорошо шифруюсь. Доволен?

— Ты себе льстишь. Скорее уж брачный аферист. Или жиголо. Или просто бабник, который надеется залезть под юбку моей наивной неопытной сестры.

— Эш!

В ответ на мой возмущённый окрик брат лишь невозмутимо отвернулся, глядя в окно: там волновалось золотом поле пшеницы, отделённое от отеля узкой асфальтовой полоской шоссе.

— Я же говорю — милый вежливый малыш, — ничуть не обидевшись, подытожил Питер. — Далеко пойдёт.

Роксэйн вернулась вскоре после того, как нам принесли еду.

— В женских туалетах вечно такая очередь. — Принимаясь за свой салат, она улыбнулась Питеру: неожиданно мило. — И какой у нас план дальнейших действий?

Так. Судя по всему, знакомый стражник не обнаружил ничего криминального. Надеюсь только, Питер был прав насчёт того, что мобиль вскоре найдут, а владелец не видел его лица — ещё припишут угон…

— Доезжаем до Динэ, ночуем там, с восходом солнца двигаемся дальше. — Эш сосредоточенно резал оладушку. — А что?

— Значит, ночью ты никуда ехать не собираешься?

— Я хочу довезти нас до Фарге живыми. Для этого мне нужно хотя бы сегодня нормально спать. А Лайзу я за руль не пущу — это будет путешествие до первого столба.

— Отлично. Тогда у нас есть время заглянуть на кладбище.

Услышав радостное заявление баньши, я чуть не поперхнулась сэндвичем.

— Куда?!

— Самой простой способ выяснить, кто убийца — позволить мне взглянуть на труп. А тело последней жертвы Ликориса как раз сегодня утром погребли на Дайрском кладбище, — пояснила Рок. — Это на окраине Динэ.

— Мы что, пойдём осквернять могилу?!

— А кто сказал, что будет легко? — баньши аккуратно сложила вилку и нож по обе стороны от пустой тарелки. — Нам нужно найти контрактора той твари, что за вами охотится. Судя по всему, наш контрактор — Ликорис. Если найдём его и заставим разорвать контракт, убийствам конец.

— И каким же образом мы его «заставим»?

— Сдадим страже, конечно. Там с ним быстро разберутся.

Не сказать, что план пришёлся мне по душе, но я понимала, что Роксэйн права.

— А почему ты не пошла в коронеры? — осведомился Питер, прикончив последнюю оладушку. — Если ты абсолютная провидица — можно сказать, это твоя святая обязанность.

— Ага. Вот и отец так же говорил. Только у меня нет никакого желания постоянно любоваться на трупы, — весьма прохладно отозвалась Рок. — Осмотреть чьё-либо тело время от времени — одно. Делать это каждодневной рутиной — совсем другое. Мне довольно того, что я вижу тень смерти повсюду вокруг себя.

— Понимаю. — Пристально глядя на баньши, Питер чуть склонил голову набок. — А твой отец не в страже ли сам служит?

Роксэйн моргнула. Не ответив, медленно опорожнила свою чашку с кофе: всю, до дна.

— Я всё. — Баньши с деликатным звяком опустила чашку на столешницу. — Едем?

Я отправила в рот последний кусок оладьи, с которой тягуче капал прозрачный солнечный сироп — и, отодвинув пустую тарелку, поднялась из-за стола.

— Едем.

Вскоре приветливая кафешка осталась позади, как и городок, который мы объезжали, и по обе стороны от нас распростёрлись жёлтые вызревающие поля с редкими перелесками, высвеченные палящим солнцем. Все молчали: Роксэйн уткнулась в свой графон, Эш рулил, мы с Питером смотрели в окно.

— Манчестер, — неожиданно произнёс Питер.

Я удивлённо обернулась.

— Что Манчестер?

— Предлагаю сыграть в «города». А то мне скучно.

— В детстве не наигрался?

— Нет, — бесхитростно ответил Питер. — Вот навёрстываю упущенное.

Роксэйн фыркнула, на миг оторвавшись от графона; Эш сделал вид, что ничего не слышит.

— Рэвил, — поразмыслив, всё-таки откликнулась я.

Питер широко улыбнулся.

— Ландэн.

— Ньюкасл.

— Ливерпуль.

— Опять на «л»?

— Уж как получилось.

Я призадумалась — сходу на ум ничего не шло.

— Лидс, — буркнула Роксэйн.

Питер насмешливо кивнул:

— Так тебя тоже можно поприветствовать в игре?

— Просто нет сил смотреть, как ты мучаешь Лайзу. — Баньши с вызовом улыбнулась. — Лидс.

— Саутон. Ты с нами, малыш?

Эш вместо ответа выдал стоический вздох.

— И почему мне иногда кажется, — страдальчески вопросил мой двенадцатилетний брат, — что я воспитатель в передвижном детском саду?

***

Дорога заняла больше времени, чем Эш предполагал, и в Динэ мы въехали уже после заката.

Мегаполис ослеплял неоновыми огнями, принижал высотой небоскрёбов, давил глухими стенами бетонных улиц, по которым струились пёстрые реки шумной толпы. Яркие витрины и вывески не могли заменить зелени и простора Мойлейца, и сейчас я понимала, почему мама частенько выводила наш с Эшем погулять в парк или в лес за городом. В общем и целом город производил впечатление… обманки. Когда мы жили здесь, у нас в квартире повсюду были голографические обои: стоило зажечь свет, как невидимые проекторы скрывали стены из простого серого бетона пёстрой иллюзией бумаги, — но когда я касалась стен, вместо шелковистой глади ощущала всё тот же шероховатый бетон. Так и Динэ словно пытался прикрыть кричащими огнями свою серую искусственность.