Любовная косточка (СИ) - Лакомка Ната

Клер наконец-то развязала фартук и судорожно комкала его в руках, набирая воздуха в грудь для последней, самой убийственной фразы, но в это время Ренье подошел к столу, взял нож и вилку, отрезал кусочек от ножки цыпленка, обмакнул в остатки соуса на тарелке и попробовал.

— Что это вы делаете, месте Рейв? — строго спросил гофмейстер.

Ренье не ответил, положил вилку и нож, снял колпак и поклонился Клер.

Это было уже слишком! Клер не смогла сдержаться и всхлипнула. Он еще насмехается над ней! Скорее, скорее! Убежать прочь от этих снобов-мужчин! Только бы не показать им своих слез, не выказать перед ними слабости!

Она швырнула фартук под ноги королю и помчалась прочь, расталкивая зевак.

— Награждайте победителя! — прогремел король.

Оркестр опять заиграл что-то бравурное, а мадемуазель Агнес бросилась на шею к жениху.

— Ты победил! Победил, Рен! — восхищенно лепетала она. — Я так счастлива, милый! Это успех! Несомненный успех! Победа!

— Ты права, — скупо улыбнулся он, придерживая ее за талию, чтобы не слишком рьяно лезла с поцелуями. — Это победа.

Горечи слишком много

Клер удалось избавиться от назойливых горожан, которые умирали от любопытства узнать, что произошло. Она убегала так быстро, что даже месье Жероним не догнал ее. Пробравшись к бушону задворками, совсем как Жюль, когда любезничал с невестой Ренье Равеля, Клер бесшумно проскользнула в дом, намереваясь окунуться головой в мойку, чтобы охладить разгоряченное лицо, но остановилась возле лестницы. Через полуоткрытую дверь было видно, как Жюль пакует вещи в новенький кофр.

Брат был в превосходном расположении духа и даже начал напевать, укладывая в чемодан воскресный костюм.

Встав на пороге, Клер некоторое время наблюдала за Жюлем. Он был так увлечен сборами, что не сразу ее заметил, а когда заметил, то петь перестал.

— Сколько она тебе заплатила, братик? — спросила Клер напрямик. — Так много, что это оправдало предательство семьи?

Жюль взъерошил волосы, отвел глаза и принялся укладывать в кофр рубашку, сворачивая ее так долго и аккуратно, что Клер поняла — набирается смелости, чтобы оправдаться.

— Прости, Клер, но я не могу больше тратить свои силы и таланты в этой глуши, — сказал он, наконец. — Скажи только слово, и я заберу тебя с собой.

— Куда это?

— Сначала посмотреть мир — я желаю объехать восток и юг, чтобы посмотреть, как живут люди в других странах, — Жюль был полон воодушевления. — А потом обоснуюсь в столице какой-нибудь потрясающей страны. Возможно, и нашей.

— Смотрю, ты просто щебечешь, радостная пташка, — сказала Клер. — И никакой неловкости за предательство? Между прочим, ты уничтожил мою жизнь и дедушкин бушон быстрее и вернее, чем мамзель Агнес со своими папашей и женишком.

— Причем тут предательство? — возмутился Жюль. — Это ради нашего с тобой блага. Чем ждать, когда бушон медленно умрет, лучше покончить со всем разом. Получив выгоду. Это тоже немаловажно. Согласись?

— Называл себя романтиком, а все упиралось в деньги? — произнесла Клер сквозь зубы. — Как быстро ты переменился, братик.

— Да и ты тоже сама на себя не похожа, Клер, — усмехнулся брат. — Так тряслась над каждым луидором, а на деле в тебе сентиментальности больше, чем в юной барышне из церковного хора. Прости, но кто такой романтик без денег? Жалкий неудачник. Я был именно таким. А теперь передо мной открыт весь мир. Поедем вместе?

— Проваливай, — сказала Клер, с трудом сдерживаясь, чтобы не врезать ему в нос кулаком. — Хорошо, что дедушка не дожил до этого дня.

Жюль запихнул в кофр последние вещи и с удовлетворением застегнул замок. Посмотрел на Клер. Широко улыбнулся.

Она отступила от дверей, давая ему пройти.

— Мне и правда жаль, — сказал он.

— Было бы правда жаль — не предал бы, — Клер скрестила на груди руки.

— Пока-пока! — Жюль помахал на прощанье, надел шляпу и скрылся за дверью.

Клер прислонилась спиной к косяку. Осталась одна. Бушон проигран, брат сбежал, сейчас еще поползут слухи о том, что «У Лефера» гостей кормила женщина, а значит, отравление Валена — не просто сплетня. Разве женщина может справиться с мужской работой?

Усилием воли Клер удержалась от слез. Как бы то ни было, жизнь продолжается. И дедушкин дом никуда не делся. И бушон, между прочим, тоже. Охладив голову, Клер немного успокоилась и тут же отчитала саму себя:

— Вдруг завтра кто-то вздумает придти позавтракать, а у тебя и дома, и в бушоне — форменный свинарник! Немедленно берись за метлу!

Работа помогала — она прогоняла тяжелые мысли.

Вымыв полы и выскоблив столы, Клер уже в сумерках села у окна, плотно занавесив шторы, зажгла свечи и достала дедушкину записную книжку, куда он записывал интересные рецепты или кулинарные тонкости. Пытаясь сосредоточиться на чтении, Клер все равно слышала, как играет музыка в ресторации «Пища богов», и как подъезжают и подъезжают экипажи с гостями. Там был праздник, были восторги и торжество, не то что в пустом бушоне.

Чтобы не слышать чужого веселья, Клер заткнула уши. Но разве просидишь долго с заткнутыми ушами?

Дверь отворилась без стука, и Клер даже не удивилась, когда вошел Ренье.

— Как ты? — спросил он.

Клер пожала плечами.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — почти повторил он слова Жюля.

На нем был выходной черный костюм и белая роза в петлице — видимо, пришел к ней сразу после праздника, даже не стал переодеваться.

— Мне тоже жаль, — ответила Клер очень спокойно.

— Могу я чем-то помочь? — спросил он после продолжительного молчания.

— Нет, — ответила Клер.

Он топтался на месте и совсем растерял высокомерие и надменность. Не похоже на Ренье Равеля. Точнее, на Рена Рейва.

— Что будешь делать сейчас? — спросил он, стараясь разговорить Клер.

Она опять пожала плечами:

— У тетушки Мадлен завтра именины, испеку ей «любовных косточек» в подарок.

Губы Ренье тронуло подобие улыбки:

— С голубикой? — спросил он.

— Да, — Клер отложила записи и встала. — Шел бы ты… Сегодня день выдался не из легких, а мне еще делать заварное тесто.

— Клер! — позвал он, как будто она находилась за сотню миль, и взял ее за плечи.

— Что такое? — холодно вскинула она брови.

— Я не хочу уходить, — ответил он просто и потянулся с поцелуем.

Поцелуя не получилось. Нет, Клер не ударила его, и даже не отшатнулась, как от зачумленного. Она просто отвернулась со скучающим видом, не сделав даже попытки освободиться из его рук.

— Не гони меня, — попросил он.

— Не буду, — ответила она. — Ты сам уйдешь.

— Но я же пришел, Клер…

— Зачем ты пришел? — она посмотрела ему прямо в глаза. — Сейчас ты — признанный королем повар, победитель, у тебя богатая и красивая невеста. Тебе не место в грязном бушоне, тем более, где шеф — женщина. Это ведь так оскорбительно для благородных месье вроде тебя.

— Ты знаешь, что я никогда не думал ничего подобного.

— Думал — не думал, — Клер отвела его руки и прошла к столу, поправляя салфетки. — Иди-ка ты отсюда, а то испачкаешь свою дорогущую рубашку.

— Зачем ты со мной так? — спросил он с укором. — Ведь я помогал.

— Помогал? — насмешливо фыркнула Клер. — Ты помог моему бушону попасть на королевский конкурс, а когда мы прошли во второй тур — выпустил на меня свою невесту, подкупив Жюля. Беспроигрышный план! Браво! Вернее выигрыша и не придумаешь!

Ренье стремительно шагнул к ней:

— Это не так. Я не знал, что брат тебя предаст, и не знал, что Агнес провернет такое.

— Позволь мне тебе не поверить? — сказала Клер вежливо. — И позволь указать тебе на дверь? Я сейчас не в настроении беседовать.

— Клер, — предпринял он последнюю попытку, но девушка покачала головой и кивнула в сторону выхода.

Тягостное молчание, Ренье кусает губы, словно не может на что-то решиться — Клер казалось, все это длится долго, неимоверно долго, хотя на самом деле прошло несколько секунд.