Ловец Снов (СИ) - Вознесенская Дарья

Главарь, подщуривши один глаз, да пережевывая чуть выпяченную нижнюю губу, смотрел на нас, из клетки выкинутых, и о чем-то думал.

И без магии всякой было понятно, что мысли дурные, ничего нам хорошего не дающие. Да и сброд разномастный, вокруг того собравшийся, — было там порядка двадцати то ли людей, то ли уже нелюдей — гадко подхихикивал да ручки потирал.

Все они одеты были престранно — не как воины или нищие, а как будто дорвавшиеся до дорогих тряпок крестьяне: все невпопад, не по размеру и не по цветам, зато по единому умыслу: чем больше — тем лучше. Чем богаче — тем краше. Ярче всего, конечно, был самый главный разбойник наряжен: на голове тюрбан блестящий из дорогого шелка, правда, местами уже порванного, грязного. Неопрятную бороду украшали бусины вперемешку с остатками пищи. Белая когда-то рубаха с золотым шитьем выглядывала сразу из-под двух камзолов, разным сословиям принадлежащим. На штанах тряпка намотана какая-то бархатная, с оторочкой пушной — по-видимости, из плаща переделанного. Ну и сапоги добротные, да не ухоженные, не чищенные, довершали картину.

Я старалась не думать, откуда взялась у них вся эта одежда, но не думать не получалось.

— Ну что, птички… Что же делать то мне с вами?

— Отпустить? — тут же вскинулась я, а разбойники лютые так и грохнули. Хохот еще долго стоял.

— Наглая. Люблю таких… объезжать. Моей сперва будешь, а потом и дружкам своим отдам.

Маг рядом со мной зло выдохнул, а я обмерла.

Это что же он… Это про что же он? Как девку подзаборную оприходовать собрался? Ощерилась зло и руки в кулаки стиснула:

— Ты попробуй подойди только, злыдень. Зубами горло перегрызу, ногтями сердце выну. Пусть не оставили вы нам ни шанса, ни возможностей, но участи такой не позволю случиться — прошипела прямо в рожу мерзкую.

Да только тому угрозы, что об стенку горох. Стоит себе, гогочет:

— Ой воинственная! Ну ну, посмотрим, как запоешь ты после — не зря же мы и кандалы тут имеем, и приспособления всякие. Не доберешься ты ни зубами, ни когтями, а потом и вовсе не захочешь… Но повеселила! Ох и давно девки то к нам не забредали, уж и не вспомню, когда последний раз. Вот потеха будет нам всем на пару недель.

— А я ведь другое предложить могу, — осторожно начал Дамир Всеславович, чуть умерив свое бешенство. Я глаза скосила — дрожит весь, но слово молвит спокойно, весомо; будто надеясь на что-то, — Золото, богатства, из леса выход — в каком угодно месте вас поселим, ежели отпустите. Вы не смотрите, что одеты мы скромно — возможностей у нас во всех мирах хватит. Девчонку отправите на опушку, а меня в заложниках подержите — и все получите, что хотите, то потребуете!

Разбойники зашумели, загомонили, а я дыхание затаила — неужто получится?

— А чего это мы тебе верить должны? — наклонил голову предводитель.

— Клянусь всеми Светлыми силами, — процедил маг.

— Хм… — задумался мужик то. Всерьез задумался, а потом встрепенулся, что ворона, и рубанул, — Нет. Мы то люди простые… Давно уже здесь живем, всем довольны — скучно, правда, бывает, но и с этим примирились. Из леса выходить то опасно, но здесь, уж за столько лет, что мы кукуем, своим все стало; здесь мы сила единственная. Живем здесь и помрем, остальное без надобности. Нам хватает и того, что так просто забредает. А что там… Пусть тамошним и достается. Так что лошадок и припасы мы взяли уже, золото нам без надобности. Как и ты, нам не нужен, воевода…. А вот девка хороша — нас такая порадует.

Сказал, и своими лапищами ко мне потянулся.

Дамир отпрыгнул, меня тоже дернул и за спину поставил.

— До последнего биться буду, её не отдам! — прошипел он.

— Так тебя быстро стрела то успокоит, — хохотнул разбойник.

— За ним пойду, — зло сказала я. Уж как бы ни думала я о Дамире, что бы ни предполагала, да только никакие мысли и доводы разума с чувствами не в состоянии справиться. Как я жить без него буду? Полюбился мне, несмотря на споры и ссоры. Несмотря на ложь и невесту. Полюбился так, что свет не мил мне будет, ежели умрет.

— А вот это без надобности, — нахмурился главарь и тут же просиял — Погодите ка, я вот что придумал. Ежели поклянешься, что мила будешь со всеми нами, добра и ласкова, отпустим мы твоего полюбовничка то — веревками перевяжем и отпустим, на край леса отведем. Тот к вечеру как раз в другом месте будет — не более суток то держится, закрепленный, а потом сбегает всегда, как от преследователя.

— Ни за что… — сказал Дамир и выругался долго и витиевато.

— Я согласна, — стиснув зубы, молвила.

— Руслана, — в голосе у мага слышалось настоящее отчаяние, — я не позволю…

— То шанс для тебя, — горько мне было, но что толку, если оба умрем, — для тебя и для всех королевств. Я верю, что придет к тебе Проклятый и ты сможешь с ним справиться, с помощью Верховной сможешь. А ежели останемся, так оба сгинем. А вслед за нами и мира кусок целый.

— Да что мне мир без тебя! Да неужто не поняла ты, за все это время, что ты и есть мой мир! — и такое в его голосе было отчаяние и любовь, что слезы сами полились у меня из глаз.

— Попробуешь найти потом меня… то, что останется, — шепнула я обреченно и сделала шаг вперед, прямо к протянутым ко мне грязным рукам и глумливым улыбкам. Ну а что делать то было? Ведь это и вправду шанс единственный.

Сзади меня взвыли и вдруг скрежет раздался, да треск. Я обернулась и широко распахнула глаза. Дамир извернулся, подпрыгнул, за клеть ухватился, что над ним была, качнулся резко и перебрался на дерево. А там уже сук толстый схватил — и когда успел заготовить то? — и вдруг по ветке пробежал и прыгнул, прямо на головы стоящих разбойников. Так первому, кто под ним оказался, кажется, шею то и сломал. И пока не очнулись окружавшие его нелюди, принялся дубиной махать, кости да лица кромсать.

Ну и я внакладе не осталась.

Как увидела, что решился все-таки маг жизнь свою продать подороже, дурак такой, поняла — что бы я ни делала, его не отпустят уже. А значит единственный выход — бороться вместе с ним до самого конца.

Всхлипнула, кинжал у близстоящего вытянула и в бок его же воткнула. И тут же отскочила, угрожающе размахивая оружием.

Ох, как и смешалось все вокруг. И ко мне прыгали, и от меня. К деревьям бежала, пряталась и от них же отскакивала, пытаясь достать противника. И за Дамиром краем глаза следила. Тот дубину отбросил, сам мечом обзавелся и крушил, кромсал всех кто вокруг. Да только много их было, слишком много. Меня, девчонку неопытную, особо не трогали — по-видимому, все так же и рассчитывали позабавиться. А на него всей сворой кинулись, ощерив пики и сабли, что клыки; расправив сети; луки выставив. Луком они его первым делом и взяли. Вонзилась стрела прямо в спину; повернулся маг неловко, да тут его мечом и достали, в живот воткнули. На спину повалили, бить, колоть начали. Завизжала я неверяще, вперед бросилась, на спину ближайшую прыгнула, да только отбросили меня, что собачонку.

Но я не успокаивалась, наскакивать продолжала — нельзя было останавливаться, невозможно!

И вдруг что-то изменилось.

Какая-то неведомая сила смерчем разбрасывать разбойников повадилась. Витязи высокие — много их было или мало, неведомо мне — со всех сторон появились, на разбойников бросились, мигом их раскидали. Кого и убили тут же, на месте, одним движением перерезав горло, а то и вовсе головы свернули, что курям — двуликие силой обладали немереной. Кого оглушили, скрутили. Я не присматривалась, подбежала, подобралась к Дамиру и на колени перед ним рухнула. Глаза его закатились, посерело лицо, а из ран страшных, печатью смерти клейменных, кровь лилась с отвратительным бульканьем.

— Прости нас, Ведающая… — хрипло прошептал незнакомый двуликий, что подошел и рядом на колени опустился, — Мы вас возле камня потеряли. — А лес, что неподалеку на закате растворился, только тогда и признали Блуждающим, когда в мареве исчез. Всю ночь искали его, без устали, все утро бежали по вашему следу, без граней…Прости, что не поспели…