Мне не забыть тебя (ЛП) - Кук Кристи

Еще я помню озерцо у подножья горы, куда вливаются воды водопада. Оно окружен галькой и деревьями. В летние месяцы над этим озерцом поднимается густой туман, обволакивая местность «магией». И если память меня не подводит — а она последнее время меня очень радует — озерцо питает ручей, протекающий через город и впадающий в реку Метьюз, которая протекает у подножья южной части гор.

Глаза заволокли слезы, когда я вспомнила, как мы стояли тут вместе с мамой. Ей этот водопад тоже очень нравился.

— Ну так, что ты планируешь сделать? — Спросила Эдди у меня из-за спины.

Вытерев глаза тыльной стороной ладоней, я развернулась к ней, но прежде чем посмотреть ей в лицо, обвела взглядом комнату. И пожала плечами.

— Не знаю. Это дом, но он такой странный.

Эдди печально мне улыбнулась.

— Я так и думала, но надеюсь, он поможет восстановить память.

— Так и есть, — я снова прошлась взглядом вокруг. — Просто он ощущается иначе. Без них.

— Уверена, что мебель в чехлах не сильно помогает. Мы держали дом закрытым много месяцев по приказу тетушки. Ну, я думала, что держали. Не знаю, как давно эти двое приходят сюда. Еще совсем недавно они даже близко не хотели к нему подходить. Аурелия сказала, что ей было слишком больно, но вот посмотри-ка, она уже тут.

Я провела кончиками пальцев по пыльному чехлу на диване.

— Люди по-разному справляются с горем.

— Возможно смерть тетушки изменила их точку зрения.

— Или мое возвращение.

— Они оттают. Однажды этот дом снова станет для вас всех домом.

Пожав плечами, я посмотрела по сторонам и позволила воспоминаниям захватить мой разум.

— Да, возможно. Но сомневаюсь, что кто-то из нас готов к этому на данный момент. Кажется, я пригожусь только в гостинице.

Эдди кивнула, затем махнула рукой в сторону задней части дома.

— Прежде чем мы уйдем, думаю, тебе стоит просмотреть вещи в кабинете твоего отца. Твоя мама там фактически ни к чему не прикасалась, но может быть там найдется что-то, что поможет уладить дела с гостиницей.

— Например страховка или тайные счета, о которых никто не знает?

— Как знать. Не проверишь — не узнаешь, верно?

Я направилась туда, куда указывала Эдди.

— Да, думаю хуже не будет точно. Ну…будет, конечно, но я справлюсь.

— А я, пока ты будешь занята, схожу попробую узнать что-нибудь у Аурелии.

Когда я вошла в кабинет отца, где стоял большой стол красного дерева и было много книжных полок до отказа заполненных книгами в кожаных обложках, меня охватили смешанные чувства по обоим родителям. Я была и зла на них за то, как они поступили со мной, со всеми нами, и скучала по ним так сильно, что до боли хотела увидеть их хотя бы еще один раз. Я одновременно и ненавидела, и любила их. Полагаю, что я не единственный ребенок, который испытывает подобные чувства к своим родителям, но для меня все это в новинку. Всего пару недель назад, я думала, что у меня и родителей-то нет. Нет семьи.

Я стянула чехлы с мебели и, усевшись на папин стул, покрутилась на нем, осматривая кабинет со всех сторон. Плотные шторы закрывали окна, и, хотя я все видела благодаря зрению вампира, я все равно включила настольную лампу.

Все хорошенько осмотрев, я приступила к изучению ящиков стола, и находила тут и там любопытные детали. Пока я рылась в ящиках, наверху снова заиграла музыка, но уже не рэп и не так громко, как раньше. Достаточно тихо, чтобы мне было слышно, как Ауэрелия и Эдди поют и даже смеются. Я непроизвольно улыбнулась.

Вероятно, мама и тетушка все уже перебрали вдоль и поперек, потому что я не нашли ни единой бумажки похожей на страховку, банковские счета или что-либо подобное, копию чего я бы не видела в гостинице.

Зато я нашла парочку фотоальбомов. Я села на кожаный двухместный диванчик возле полок с книгами и стала листать их, позволяя фотографиям восполнять пробелы в памяти. Пока я изучала фотографии, демонстрирующие как мы — я, моя сестра и брат — взрослели, я заметила на лице Аурелии выражение, которое частенько видела на лице Астер МакКейб, и мне стало грустно. Аурелия росла в моей тени.

А затем мои родители отослали меня, чтобы я могла жить идеальной жизнью без них, в то время, как сами они умерли, а Аурелии и Гейбу осталось собирать осколки нашей семьи. Но из-за того, что меня обратили, я так и не сумела стать врачом, что было нашей совместной мечтой. Ближе к концу альбома по щекам покатились горькие слезы.

— Хватит фотографий, — пробормотала я, убрала альбом обратно на полку и вытерла слезы.

Мой взгляд зацепился за одну из кожаных обложек книг, которая выглядела несколько иначе на фоне прочих. Я вытащила ее и оказалось, что это не обычная печатная книга. Кожаная обложка была очень старая и мягкая, перетянутая кожаным ремешком. Я осторожно развязала его и открыла книгу. Пожелтевшие страницы были испещрены витиеватым почерком. Я обнаружила дневник. Если быть более точной, я нашла мамин дневник. Датированный 1840-м годом.

— Вау, — выдохнула я и плюхнулась обратно на диванчик.

Осторожно переворачивая хрупкие страницы, я погрузилась в мамины записи о давно ушедших временах, где-то очень далеко отсюда.

Мама описывала свою жизнь в крошечной деревушке в Румынии, ритуал, когда ее родители передали ей ген мороя, встречу с отцом и их свадьбу. Она описывала, как они с отцом планировали использовать свои умения дарить людям комфорт и успокоение, и умение повелевать землей и камнем, чтобы построить свою собственную гостиницу в Румынии. Я читала об их совместной жизни, как семейной пары, как они жили рядом со своими семьями, включая Луизу, которая вышла замуж за брата моего отца.

Как потом родились четверо детей. Один у тетушки Луизы, и трое у мамы.

— Какого черта? — Пробормотала я себе под нос, перечитав строчки еще раз. Я вскинула голову, хотя на деле не видела стены кабинета вокруг меня. — У мамы и отца были дети до нас. И у тетушки Луизы тоже. Что с ними случилось? Я раньше об этом знала?

Не знаю, как долго я просидела там, размышляя об этих наших старших братьях и сестрах, но в итоге пришла к выводу, что мы никогда о них ничего не знали. Кабинет освещался только настольной лампой, но свет в коридоре изменился.

И только тогда я осознала до чего тихо стало в доме. Никакой музыки, смеха или разговоров. Не было слышно даже дыхания или сердцебиения.

Я закрыла дневник и затянула ремешок, чтобы защитить страницы, и, спеша в главную часть дома, вышла в фойе.

Пока я увлечено рассматривала фотографии и читала записи в дневнике, на город опустилась ночь. Сквозь окна над входной дверью лился лунный свет.

— Эдди? Аурелия? Гейб?

Никто не откликнулся. Куда они все ушли? Почему они бросили меня тут одну? Я снова позвала их. Гробовая тишина.

Затем надо мной нависла громадная тень. Я подняла голову. И закричала.

ГЛАВА 11

На потолке сидела белая летучая мышь. Летучая мышь размером с человека. Я метнулась к входной двери, но там она меня и настигла, приземлившись прямо передо мной, как раз тогда, когда я собиралась нажать на дверную ручку.

Я успела отдернуть руку, прежде чем коснулась омерзительного монстра. Тело у него было как у человека — обнаженное и мускулистое — с огромными крыльями, которые начинались из его распростертых рук и заканчивались где-то чуть ниже колена. Лысая голова напоминала голову человека, с остроконечными ушами, острыми скулами и клыками. Радужная оболочка глаз у существа была чернильно-черного цвета, но в зрачках светились ядовито-зеленые искорки. Тело с головы до ноги было покрыто серовато-белой кожей, без единого волоска.

— Нравлюсь тебе, куколка? — Обратилось существо ко мне, и я ахнула, когда поняла, что оно умеет говорить. Тем более дразниться.

Я развернулась и побежала к черному выходу. Но существо оказалось быстрее меня. Оно взмыло надо мной и схватило меня своими когтями, длиной с палец.

Я пиналась, извивалась и пыталась высвободиться из его хватки, но монстр был куда сильнее меня, даже не смотря на мою вампирскую силу.