Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Я качаю головой и грустно улыбаюсь.

— У тебя есть сила, Энди. Поэтому тебе легко говорить, что есть что-то большее, — Мой взгляд скользит по стенам, в то время как ее — прикован ко мне. — Но для меня…моя жизнь всегда была связана с силой. И попытками выжить без нее.

Когда я вновь переключаю свое внимание на нее, то замечаю, как она слегка кивает.

— Ну, ты точно всех нас обвела вокруг пальца. — Она криво улыбается. — Я впечатлена.

— Не стоит. — Слабый смешок срывается с моих покрытых алой помадой губ. — Я просто хотела выжить в Испытаниях. А теперь я снова в них.

Энди встает, проверяя вторую петлю.

— Ты справишься. Пройдешь эти Испытания. — Ее озорные янтарные глаза встречаются с моими. — И ты получишь свою силу. Ты станешь королевой Илии.

Я изучаю ее, пытаясь уловить хоть какое-то недоверие или горечь, сквозящие в этих словах. Но я не вижу ничего, кроме безразличия, отражающегося на ее лице. Я испытываю облегчение, когда смотрю на кого-то и не вижу ненависти в ответ.

Я киваю в знак благодарности, которую не могу выразить словами, и выхожу в коридор.

— Рада была тебя снова увидеть, Энди.

— Взаимно, — она ищет другой инструмент на поясе, когда я бросаю на нее последний взгляд, перед тем как уйти. — О, Пэйдин?

Я оборачиваюсь, подол платья скользит по щиколоткам. Ее брови слегка опускаются над внезапно ставшими суровыми глазами.

— Не делай ему больно. Он не переживет еще одного удара.

Я сглатываю. Медленно киваю.

— Я не собираюсь.

Похоже, что она довольна этим ответом и отворачивается с легкой улыбкой. Я покидаю комнату и иду по коридору, чувствуя, как грудь сдавливает тугое платье. Я провожу рукой по волнистым волосам, закручивающимся вокруг уха, и быстро ступаю по мягкому ковру.

Из-за угла появляется знакомая рыжая голова. Он легко подстраивается под мой шаг. Я едва удостаиваю Гвардейца в маске взглядом.

— Ты вроде как должен охранять одну определенную убийцу.

— Ага, — фыркает он. — Чтобы ты не прикончила ее.

— Ну, она сейчас одна. — Я встречаюсь с ним взглядом.

— Зато ты — нет.

Я сворачиваю в еще один длинный коридор.

— Что ты здесь вообще делаешь?

Он прикладывает ладонь к груди, делая вид, что оскорблен.

— А что, я не могу навестить тебя, Принцесса? Я скучал.

Я бросаю на него взгляд, который вынуждает его выложить правду:

— Ладно, мне просто надо было пописать. Но это не значит, что я не пришел бы и не нашел тебя.

Я без особого энтузиазма борюсь со своей улыбкой.

— Я иду на ужин с королем, так что можешь не переживать: сегодня никого убивать не планирую.

— Ты меня успокоила, — сухо комментирует он. — Или ты хотела сказать ужин с женихом?

— Точно, — бормочу. — Совсем забыла, какая мы счастливая пара.

— Веди себя прилично, Принцесса, — он подводит меня к высоким дверям тронного зала. — Ты еще не его королева.

Я разглаживаю подол, дрожащими руками.

— И, возможно, никогда не стану.

Мы останавливаемся у дверей. Прежде чем он успевает приободрить меня, я обнимаю его. Он замирает лишь на секунду, потом крепко прижимает меня к себе.

— Увидимся после Испытания, — шепчу я, словно убеждая в этом саму себя.

Через несколько секунд я покидаю его объятья, киваю стражам, и двери распахиваются.

Тронный зал тянется передо мной, белые колонны выстроились по сторонам, те самые, между которыми я шла не раз. Я поднимаю подбородок и иду одна к большому столу в центре.

На этот раз по собственной воле. И в этом выборе — вся моя сила.

Король занимает место в конце длинного стола, его светлые волосы растрепаны, а в зеленых глазах видна усталость. Когда я подхожу, он дарит мне вялую, но искреннюю улыбку.

— Добрый вечер, Пэйдин.

— Добрый вечер, — откликаюсь я, взгляд скользит к свиткам, которые он складывает в стопку у своей тарелки. — Я отвлекаю тебя от работы?

— Нет, ничего срочного, — отмахивается он. Я наблюдаю, как он передает бумаги слуге, который тут же исчезает. — Я только что с Совета с Учеными.

— С Учеными? — я останавливаюсь у стола. — Уверена, они рвутся дать советы, как управлять королевством.

— Еще как, — фыркает Китт.

Я не могу не восхититься его стойкостью перед лицом тех, кто ее высмеивает. Китт изменился с тех пор, как я разрушила его жизнь. Теперь я, эгоистично надеюсь, что он позволит мне вернуться в ту, которую он так аккуратно восстановил.

Мой взгляд падает на угощение перед нами. Тарелка, предназначенная для меня, стоит на противоположном конце стола, между нами целые метры.

Видимо, замешательство отражается у меня на лице, потому что Китт вздыхает:

— Обычно королевские ужины проходят именно так.

В его тоне нет ни малейшего намека на желание что-то изменить. Это осознание сдавливает грудь. Я не хочу, чтобы наша жизнь свелась к формальным разговорам и избеганию взглядов. Если уж нам суждено восстанавливать королевство после тирании, то делать это мы должны вместе, а не сдержанно и по принуждению.

— Это нелепо, — говорю я и поднимаю стул, поднося его ближе к нему. Его выражение меняется, теперь в нем читается легкая неуверенность.

Я сама все разрушила. Я испортила то, что он так бережно выстраивал. Поэтому я буду той, кто сделает первый шаг, чтобы наладить отношения между нами.

Когда я ставлю стул рядом с ним, его деревянные ножки гулко ударяются о мрамор.

Китт приподнимает бровь.

— Что ты делаешь?

— Это, — я указываю на противоположный конец стола, — было раньше. А мы ведь меняем правила, да?

— Меняем, — сухо отвечает он, и, не развивая тему, кивает в сторону горы блюд. — Помоги мне с этим, пожалуйста.

Я сдержанно выдыхаю.

Он не собирается облегчать мне задачу.

Когда Китт тянется к ложке в миске с фасолью, от стены тут же подскакивает служанка, чтобы помочь. Я даже не заметила, сколько глаз следит за нами, пока он вежливо не махнул рукой, чтобы остановить ее.

Оставив свою тарелку и столовые приборы на другой стороне этого абсурдно длинного стола, я встаю, чтобы забрать их, пока слуга не опередил меня. Она без слов оставляет меня, слегка кивнув в ответ на мою благодарность.

— Спасибо, Мэнди, — бормочет Китт. — Мы справимся сами.

Имя срывается с его губ так естественно, что мое сердце сжимается. Я совсем забыла, как хорошо он знает прислугу, как искренне заботится о каждом. Сидя рядом, я почти вижу в нем того друга, которого когда-то предала.

Пытаясь сохранить легкость, которая уже не дается мне так просто, я произношу:

— Все выглядит очень вкусно.

Похоже, вести разговор со смыслом — не моя сильная сторона.

Китт накладывает себе приличную порцию картофельного пюре.

— Гейл знает, что это мое любимое блюдо, и готовит его уже несколько недель. — Он делает первый укус и с одобрением кивает. — Но я определенно не жалуюсь.

Я ковыряюсь в своей тарелке, хотя упорно не свожу с него глаз.

— Она, наверное, очень за тебя переживала, — тихо говорю я. — Я слышала… что тебе было нелегко. — Когда он поднимает взгляд, я торопливо добавляю: — Что, конечно, понятно и по большей части это моя вина, но…

Его смех обрывает мои слова.

Он смеется.

Не радостно, а так, будто смеется надо мной. Это совсем не тот смех, что я слышала от него рядом с Каем. Смех стихает с легким покашливанием.

— Сделай вдох, Пэйдин. Я это уже пережил.

У меня все еще трясутся руки.

— Но ты не простил меня.

Тишина становится ощутимой.

Он опускает вилку — звук удара металла о фарфор заставляет меня выпрямиться. Он опирается локтями о стол и медленно наклоняется вперед.

— Я хочу, чтобы у нас все получилось, — тихо говорит он, глядя на сверкающий бриллиант на моем пальце. — Это должно сработать ради Илии. Ради всех. Но это не значит, что мы должны быть кем-то большим друг для друга, чем то, что мы есть сейчас.