Размах крыльев - Волгина Надежда

- Лемех, Лемех… - аккуратно позвала я, на всякий случай посильнее вжавшись в угол.

- Кто тут?! – прорычал он, и прозвучало это по-настоящему страшно.

- Я, - испуганно пискнула я и встретилась взглядом с налитыми кровью неестественно выпученными глазами горгульи.

Превращение не заставило себя ждать, как только в его глазах промелькнуло узнавание. Лемех моментально спланировал вниз и приземлился рядом со мной на корточки.

- Ты хоть понимаешь, что я мог тебя убить? – потрясенно заглянул он мне в глаза.

- Нет, - снова пискнула. На этот раз меня напугала возможная перспектива.

- Что ты тут делаешь в такую рань?

- Мне нужно платье, - постаралась храбро ответить. Но писк получился разве что чуть более громкий.

- Сейчас?

- Именно!

Я поняла, что в такой позе не могу выглядеть убедительной и решительно поднялась с пола.

- Я должна сейчас же найти Василису.

- А вот и нет, - тоже выпрямился Лемех. – Васьки сейчас тут нет. Вернется не раньше, чем через час. Так что, ты вполне успеешь принять релаксационную ванну, которую я вчера для тебя запланировал. И позавтракать тоже успеешь.

- Через час? Долго…

- Послушай, еще совсем рано, - вкрадчиво произнес Лемех, беря меня за руку и подводя к двери. – Иди в комнату и жди меня. Я быстро…

За дверью меня уже ждал другой горгулья, имени которого я, к своему стыду, снова не помнила. Лишь заставила себя вымученно улыбнуться, проходя мимо него и шествуя в покои под его конвоем, ну или с эскортом.

Вот это оперативность! Если бы в жизни все так же было налажено, то, наверное, кругом бы царил идеальный порядок и жить стало бы скучно. А тут я уже привыкла к чудесам и даже не удивилась, застав в комнате отряд моих верных слуг и источающую ароматный пар традиционную утреннюю лохань, в неестественно раннее время.

К приходу Лемеха я уже не сопротивлялась установленным порядкам, а вовсю наслаждалась купанием. В этот раз горгульи превзошли себя и добавили в воду лепестки роз. Чувствовала себя Клеопатрой, не иначе. Неизвестно почему, но такая забота была приятна.

После купания не последовала процедура облачения в платье. Вместо этого по распоряжению Лемеха в комнату вкатили длинный стол, наподобие массажных кушеток.

- А это зачем? – удивилась я. Это было что-то новенькое.

- Я взял на себя смелость и пригласил мадам Сильвию, - поклонился Лемех, как делал всегда, когда отвечал на мои вопросы.

- А кто это?

Я по-прежнему сидела на кровати в одном полотенце, а мои горгульи заносили в комнату вазоны с разноцветными розами и расставляли их вокруг кушетки.

- Это великая целительница душ, - важно произнес Лемех, показывая куда ставить очередную вазу. – В мастерстве она превзошла даже Джуди. Ей нет равных во всем царстве. Часы приема у нее расписаны на год вперед, но мне она сделала исключение и уже идет сюда.

- Но зачем?

- Я скромно решил, что на тебя свалилось слишком много потрясений в последнее время, - покраснел он, или мне кажется? – Нужно восстановить душевное равновесие и упорядочить мысли.

Ну что ж… Наверное, мне это действительно нужно. Нервозность зашкаливала. Я ее чувствовала всегда. Именно она мешала мне спать нормально. А днем она рождала в душе гаденькое чувство, что можно что-то сделать, а я упорно бездействую. Из-за этого чувства я не могла сосредоточиться ни на чем, постоянно погружалась в себя и принималась там копаться, словно рассчитывала найти что-то важное. И началось это не вчера, когда Федор принес плохие известия, а гораздо раньше… Едва ли не с момента моего попадания сюда.

Когда дверь распахнулась, и горгульи склонились в низком поклоне, я тоже невольно встала с кровати, придерживая полотенце. В комнату вкатилась очень крупная и тучная горгулья. Лемех по сравнению с ней казался ребенком. Даже не знала, что среди них такие бывают. И эта горгулья была первой, кого я видела в одежде. На мадам Сильвии был надет длинный в пол синий халат с кокетливым цветастым фартуком, какими украшают себя на кухне домохозяйки.

- Почему еще не на столе? – вместо приветствия произнесла она хорошо поставленным голосом оперной певицы.

Тут же мои горгульи меня размотали из полотенца, водрузили на стол и с головой накрыли простыней. Как в морге, - мелькнула совершенно шальная мысль. А потом и вовсе зародились подозрения в намечающемся препарировании.

- Э-э-э!.. Да тут случай, смотрю, запущенный, - услышала я голос мадам Сильвии. – Твоя фантазия работает неправильно. Не те книжки в детстве читала. Дай угадаю… Кинг – любимый писатель?

Надо же! Такого от горгульи я точно не ожидала. И она совершенно права. В подростковом возрасте я Кингом зачитывалась.

- Фантазия дана человеку, чтобы рождать в душе приятный трепет, раскрывать ее для прекрасного и неизведанного. Это та часть разума, куда вход постороннему закрыт, где возможно все. Иллюзии в голове, рождаясь, добавляют по кирпичику в строение внутреннего мира человека, который у каждого индивидуален. И негативу там нет места, его нужно выгонять из подсознания…

Мадам Сильвия продолжала что-то говорить, а я с удивлением прислушивалась к собственному организму и ощущениям. Она даже не дотрагивалась до меня, а я чувствовала, как тело обволакивает приятное тепло, и сразу в нескольких точках несильно покалывает, как на процедуре иглоукалывания. Настроение улучшалось, как от выпитого вина, только хмельного тумана в голове и в помине не было. Откуда-то появилась радость жизни, осознание того, что не просто так я народилась на этот свет, что должна ценить каждый прожитый миг. В душе рождалась эйфория, хотелось бежать и совершить какой-нибудь подвиг.

- Удивительный человек! – снова пробормотала мадам Сильвия. – Ты соткана из крайностей, и это здорово мешает тебе жить. Нужно уметь сглаживать грани, делать их более обтекаемыми. Ты должна научиться видеть не только яркие цвета жизни, а и все подоттенки, которых великое множество.

Мое тело уже будто все было охвачено огнем, но боли не чувствовала, как и стола под собой. Казалось, что я парю в воздухе над ярким пламенем, которое выжигает во мне все ненужное.

Все закончилось мгновенно. Жар спал разом, словно его затушили холодной водой. Я снова почувствовала под собой твердую поверхность, а с лица моего сняли завес. И тут же я увидела мудрые и показавшиеся мне очень старыми глаза горгульи.

- Ты не пустила меня в свое сердце, - очень тихо, чтобы слышала только я, произнесла мадам Сильвия. – Оно у тебя наглухо закрыто от постороннего вмешательства, но и оно же самое уязвимое место. Впереди тебя ждут испытания, но преодолевать их тебе придется самой. В сердечных вопросах ты воин-одиночка. Хочу дать тебе один совет – никогда не бросайся в любовный омут с головой. Именно там тебя и подстерегают опасности. Всегда прежде советуйся с разумом. Он у тебя светлый, а сейчас еще и незамутненный.

Горгулья выпрямилась и обратилась к Лемеху, который стоял рядом с кушеткой по струнке и, казалось, даже дышать боялся. А еще ловил каждое слово мадам, даже ушами смешно прядал. Но от него у меня тайн не было, ну разве что чуть-чуть. Странно, но этого горгулью я считала почти что родственником и даже испытывала к нему дочерние чувства.

- Сеанс нужно повторить. Сама приду, когда наступит время, - пропела мадам Сильвия и важно выплыла из комнаты.

Разыскивать Василису мне не пришлось. В тот момент, когда с трудом переставляя ноги от обжорства я ввалилась в комнату, она, как раз, переступила порог с противоположной стороны.

- Миленько у тебя тут, - огляделась ведьма. – Даже слишком, - добавила, скривившись. – Пошли что ли?

По дороге Василиса рассказала, что нашла отличное место для занятий.

- Беседка эта стоит в заброшенной части сада. Туда почти никто не забредает. Правда там полно ядовитой гадости, но ты, главное, руками ничего не трогай. Сами они не потянутся, я им запретила.

Совершенно не понимала, о чем она говорит, пока мы не прибыли на место. Оказывается, заброшенность сада проявлялась в том, что растения, которые в нормальном состоянии сохраняют неподвижность, тут жили самостоятельной жизнью. А точнее, вытворяли, что хотели. Пока мы двигались по узкому коридору из зелени к маячащей вдалеке беседке, мне разве что кукиши в нос не совали. То огромный синий цветок на длинной лиане выскочит на дорожку и примется танцевать перед нами. То желтые бутончики начинают перемигиваться в тени деревьев и хихикать, а то и вовсе пестики высовывать на манер языков. А одно растение даже сотворило не меня карикатуру из листьев и стеблей и смешно припрыгивало передо мной, подражая моей походке.