Волчья любовница (СИ) - Чащина Татьяна

— Это ты, негодяй, на мои туфли написал?

— Пометил, — усмехнулся Иван, облизывая свои губы. — Ты теперь моя на веки вечные, не отвертишься.

Опять эти безумные поцелуи. Он уже всю помаду с меня слизал, и тонак с пудрой, а всё мало. Отпрянул, руки мои сковал и к соску на груди ртом горяченным припал. Покусал сосок, я только извивалась и покрикивала. Больно и, ужас, как приятно. Откинула его с силой от груди, вцепилась в рот его и стала запрыгивать, закидывая на его бёдра ноги. Нравился мне его размер, это предвещало незабываемые ощущения.

— Моя крольчиха, — шипел мужчина, с удовольствием подхватывая мои ноги.

— Лучше зайка, безмозглая, вообще стыд потерявшая, — выпалила я и вернулась к поцелуям.

Мокрым лоном я заскочила на большой член и, отодвинувшись от ствола дерева, выгнулась так, чтобы орган его вошёл в меня как можно глубже. Огромный, заполнил всю меня. Ничего не видела, слышать ничего не хотела. Во мне мужчина, вталкивает свой воспалённый конец с силой и достаёт до матки, до туда, куда не каждый способен добраться. Там такие точки затрагивал, что стали отниматься ноги, и руки слабели. Ничего не нужно делать, ни двигаться, ни напрягаться, детородный орган всё сделает сам.

Ударные фикции огромного пениса довели меня до такого исступления, о котором я и мечтать забыла. Маточный оргазм волной сдавил всё нутро, умопомрачительными ощущениями накрыл в судорогах всё тело. Мужчина с трудом удержал меня, я билась в волнах очередного экстаза.

Медленно сползла вниз, когда сильные руки перестали меня поддерживать. Ноги после пережитого перенапряжения отказались меня держать. Подогнув колени, уселась на влажную землю. Голову за волосы приподняли вверх и приложили к моим мокрым губам алую головку огромного члена.

Ну, не зря же я выпила третий коктейль. Я ухватила руками твёрдый член и, причмокивая, засосала его, пустив его по языку в ротик. Любовник мой оперся головой в ствол дерева и стал самостоятельно вводить в моё горло свой орган. Я задыхалась, вырывалась. И как только пенис выскакивал из меня, ненормально с животной жадностью я тут же набрасывалась ртом на него, стараясь самостоятельно поглотить это огромное удовольствие.

И ни капли тошноты, «Сок джунглей» всё держал под контролем. Иван закричал в звериной манере с рыком и утробным рёвом. Испустил семя мне в рот, которое я постаралась тут же выплюнуть.

Утирая рот рукавом своей блузки, я, шатаясь, поднялась к мужчине, по стволу дерева.

— Зайка, — он целовал моё лицо, держа за подбородок, — любимая, скажи, что ты сегодня пила, я это хочу повторить. Нет, добавить и отлюбить твою попку.

— У-у-у, — завыла я, обессиленно рассмеявшись. — Ещё не выветрилось, можно разок.

— Нельзя, посмотри направо.

Я посмотрела налево, и только потом направо.

В паре десятков шагов от нас стоял парень в бейсболке и снимал происходящее на свой телефон.

— Адрес мне свой скажи, — торопил меня Иван, застёгивая свои брюки, посасывал украдкой мочку моего уха. Я вспомнить не смогла, кто-нибудь сосал моё ушко так сладострастно? Никогда, дрожь мелкая наваливалась на тело от такой ласки.

— Ленина…Владимира Ильича три, а квартира одна и номер пять, — я закрыла глаза, заныла от удовольствия, как он моё ушко оприходовал. Очень надеялась, что ничегошеньки из сказанного мной, мужчина не понял, и в гости не придёт.

— Не бойся, я отберу у него телефон, — уверял любовник и вынул изо рта мою серьгу, которую в процессе поцелуя снял с мочки.

— Если он не напрямик в интернет все скидывает, — усмехнулась я, застёгивая серьгу обратно на ухе.

Парень, заметив, что снимать больше нечего, ломанулся с места в бега. Иван сделал от меня пару шагов назад, облизывался и щурил в вожделение свои восхищённые глазища.

— Зайка, Василиска, — прошипел он и упал на землю вперёд себя, обернувшись в мгновение ока огромным чёрно-серым волком.

Не далеко уйдёт «сам себе режиссёр», когда такой оборотень на него охотится.

Я, покачиваясь, пошла в сторону дорожки. По пути подняла свою драную сумку.

Горели фонари, ночь была спокойная, пропитанная летним теплом. Вышла я к зелёным мусорным бакам. В них улетели мои обсосанные волком туфли. Поковыляла к остановке, где курил одинокий мужчина. Увидев меня, он открыл рот, вывалился на землю тлеющий окурок.

— Всё в порядке? — спросил заикнувшись.

— Сигаретку можно, — я не курила. Пробовала лет так в четырнадцать, не затянуло. Но тут надо было, обязательно.

Мужчина тут же угостил меня сигаретой, предложил проехать к нему, но я вежливо отказалась. Выкурив зловонную палку до фильтра, я дождалась последний автобус. Большое благо, что ехала в нём одна.

Говорят, за какой грех человека осудишь, в такой грех вдвойне впадёшь. Вот я прямо вся святая и правильная, осудила несчастных молодых людей, что занимались любовью в лесочке у клуба. Может они люди приличные, может в браке состоят и любят друг друга, так для разнообразия уединились. А я их осудила. Теперь стояла босиком в порванных чулках в автобусе, и по ногам моим стекала сперма. Трусов нет, лифчик расстегнут. Вся грязная. Причёска моя лаком залита была, теперь растрепалась и вверх стояла прядями. А что до макияжа, его и нет уже. Я животное, трахалась с незнакомцем в парке с извращениями и пристрастием.

На автопилоте я добралась до своей квартиры. Скинула всю одежду в корзину для грязного белья. Надела трусики и майку. Дошла до кровати, упала и уснула крепким сном, без слёз и соплей о погибшем муже.

***

В дверь звонили. Упрямо, долго. Потом стучали. Я не открывая глаз, села, решила подняться. Как не хотелось вставать! Все тело в слабости мякло и пыталось упасть на пол. Ноги еле передвигала. Вышла в прихожую. Замерла. Сделала шаг назад и посмотрела в зеркало.

Волосы стояли дыбом в одну сторону, видно было, как они лежали на подушке. Перед сном, я не умылась, так что макияж а-ля Панда и раздражение на подбородке от щетины мужика, который меня трахал в парке.

Титька одна из майки вылезла, трусики в попу въелись. И в таком виде я собиралась открывать дверь! Вот я, как в том анекдоте, была Василиса Премудрая, а стала Василиса Дурак.

Сунув грудь в одежду, поправила трусики, пошла открывать.

Дверь мне устанавливал старший брат-шутник на первое апреля, поэтому глазок был вставлен задом наперёд и только на внутренней двери, на наружной железной глазка не было. Я щёлкнула замком и повисла на руках между дверью и косяком, уткнувшись носом Аньке в живот.

Красавица подруга вся в белом, юбка хлопковая в индийском стиле вся в вышивке, блузочка подчёркивает талию осиную. Стоит в босоножках серебристых на каблуке. Чистая, прекрасная Анна. В отличие от падшей женщины провела ночь с любящим мужчиной.

— Здоров, — крякнула я хриплым низким голосом.

— Лиска! — она ворвалась в прихожую, вся на эмоциях. — Мы тебе всю ночь звоним, всё утро! Прости нас, мы тебя просто кинули. Одну оставили! Предательницы, а не подруги.

Она ошарашенно выпучила на меня черные глазки. Осмотрела с ног до головы, не поверила, что я могу быть в таком виде.

— Что случилось? — очень тихо спросила она.

— Нормально всё, — прохрипела я, не узнавая свой голос.

— Ты простыла?

— Да, сделай мне чай с мёдом и лимоном, — попросила я и направилась в душ.

Уже стоя в душе, начищая свои зубы, я качалась и вспоминала прошедшую ночь, как страшный сон. А может самый классный сон в своей жизни? От пережитых оргазмов тело ломило в бессилии. Хотелось лечь и уснуть, желательно в мужских объятиях, но это в моей жизни дефицит.

Мне было стыдно за содеянное, обидно, что нет у меня мужчины и страшно. Страшно, потому что я так и не могла понять, что из происшедшего ночью явь, а что пьяный бред. Мужчина оборачивался волком, убил двоих своих сородичей. Он оборотень, а с ними я старалась после смерти мужа не встречаться, избегала всеми силами, до прошедшей ночи. Я сказала волку свой адрес, по слабости, так он моё ушко целовал, не смогла отказать.